Укрощение строптивого

Сработаться с Бенкендорфом оказалось сложнее, чем грезилось Николаю в розовых очках самоуверенности. Опьяненный собственной звездностью и воспитанием, где ему позволялось больше, чем остальным, Романов рассчитывал, как минимум, на безоговорочное согласие с каждым его словом. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. Бывалый гонщик, закаленный в сотнях заездов, был непреклонен, словно скала, об которую разбиваются волны.

Он требовал неукоснительного соблюдения режима, этого священного "труда и отдыха", в то время как Николай, словно мотылек на свет, любил засиживаться до полуночи, проваливаясь в бездну документалок о гонках или, чего греха таить, бессмысленных сериалов, заедая тоску чипсами и запивая энергетической отравой.

Бенкендорф видел в Николае не просто яркую звезду автоспорта, а, скорее, необработанный алмаз, требующий огранки. «Звездность» – это, безусловно, эффектно, размышлял Бенкендорф, но на трассе она не спасет от усталости и рассеянности.

И вот, в боксах разгорались словесные баталии, искры от которых обжигали воздух. Николай, словно взбешенный бык, с пеной у рта доказывал, что он лучше знает, как ему готовиться к заездам. Бенкендорф же, словно древний дуб, стоял непоколебимо, напоминая о безжалостной статистике, о законах физиологии, о самомнении других пилотов, чья гордыня стала причиной их падения.

Очередной взрыв негодования сотряс квартиру Романова, куда Александр наведался, чтобы всучить Николаю пакет с продуктами, рекомендованными диетологом.

– Да что вы носитесь со мной, как с писаной торбой! Сколько можно?! Я взрослый человек, в конце концов! – взорвался Романов, отшвыривая от себя злополучный бумажный сверток с "полезной" едой. Александр Христофорович лишь проводил взглядом траекторию полета, наблюдая, как по полу рассыпались алые яблоки, отобранные им лично для Романова – лучшему пилоту лучшие плоды. Дождавшись, пока последнее яблоко не прекратит свое бегство, он принялся собирать их обратно, аккуратно укладывая на дно пакета.

– Взрослый, глупый взрослый, – тихо начал менеджер, – сегодня на симуляторе – первый фрукт с тихим шорохом опустился на дно пакета, – прохождение третьего сектора. Улетели в отбойник, – Бенкендорф поднял глаза на пилота, не разрывая зрительного контакта, бросая следующее яблоко с силой, равной той, с какой экранный болид вылетел за пределы трассы, – потому что отвлеклись, потому что не смогли переключить скорость на руле, не смогли найти нужную кнопку. Вчера поцеловались с дверным косяком в офисе, – мужчина усмехнулся, вспоминая, как сочно Романов обложил все вокруг отборным матом, – потому что зевали и просто не заметили. Николай Павлович, – последнее яблоко скрылось в глубине пакета, и Александр поднялся с колен, выпрямляясь перед гонщиком во весь свой немалый рост, – вы действительно считаете, что контролируете ситуацию?

Николай шумно сглотнул. Признавать это было мучительно, но Александр был прав. Он прикусил щеку изнутри, не собираясь отвечать.

– Сколько вы спали сегодня? Сколько часов? – Бенкендорф, опасно прищурившись, буравил взглядом лицо пилота, следя за тем, как тот виновато отводит взгляд, – а я скажу сколько. Три часа двадцать минут. Ваши часы даже не успели зафиксировать фазу глубокого сна. Просто потому, что её не было.

Тишина в комнате стала почти осязаемой, ее можно было резать ножом. Николай чувствовал, как кровь приливает к щекам, смешиваясь с ощущением стыда. Он действительно терял контроль, и это было страшно признавать. Страшно, потому что контроль был единственной вещью, в которой он был уверен. На трассе, в гонке, в жизни.

– Я… Я не понимаю, – пробормотал Николай, опускаясь на диван, словно подкошенный. – Почему так сложно? Почему я не могу просто… делать то, что должен?

Бенкендорф присел рядом, сохраняя дистанцию, но от этого его присутствие не становилось менее ощутимым.

– Потому что ты человек, Николай, а не машина, – тихо сказал Бенкендорф, переключаясь на неформальное обращение. – И тебе нужно научиться управлять собой, прежде чем ты сможешь управлять болидом. Звездность – это прекрасно, но она не заменит годы тренировок, дисциплину и банальный сон, которым ты так жутко пренебрегаешь. Долго на своей тауриновой жиже в банке ты не протянешь.

Он встал, поднял пакет с яблоками и протянул его Николаю.

– Поешь. И поспи. А завтра мы начнем все сначала. И знаешь, – Бенкендорф усмехнулся, – в этот раз я буду следить за твоим режимом чуть более пристально. И да, никаких сериалов. Только документалки о гонках, и не долго. Отбой в 11. И никаких чипсов. Только яблоки. Лучшему пилоту - лучшие плоды.

Николай принял пакет из рук Бенкендорфа, чувствуя себя одновременно и побежденным, и, как ни странно, воодушевленным. Впервые за долгое время он ощутил не давление, а поддержку. Слова Александра осели где-то глубоко внутри, заставив задуматься о том, как далеко он ушел от самого себя, от тех принципов, которые когда-то привели его к успеху.

В ту ночь Романов действительно заснул раньше обычного. Мысли о гонках, о предстоящем сезоне, о необходимости перемен вихрем проносились в голове, но усталость взяла свое. Он проснулся с ощущением свежести, которой не испытывал уже давно. Яблоки из пакета стали символом новой дисциплины, первым шагом к возвращению контроля над собой.

На следующий день тренировки проходили иначе. Николай прислушивался к каждому слову Бенкендорфа, стараясь впитать его опыт и мудрость. Он больше не спорил, не доказывал свою правоту, а просто работал. Работал над собой, над своими ошибками, над своим единством с болидом на симуляторе.

– Внимательнее в четвертом и шестом поворотах, андерстир, добавь оборотов перед апексом, – голос Александра, отточенный и четкий, прорезал эфир наушников. Николай едва заметно кивнул, скорее себе, чем менеджеру. А ведь и правда, когда Бенкендорф успел из простого управленца превратиться в стратега и инженера по совместительству? Легкая усмешка скользнула по губам пилота.

Отношения между ними, словно тонкий лед, начали таять под лучами взаимопонимания, перерастая в нечто большее, чем сухое деловое партнерство. Бенкендорф, некогда казавшийся лишь требовательным наставником, постепенно превращался в друга, готового подставить плечо в любой, даже самой сложной ситуации. Николай же, в свою очередь, перестал видеть в нем врага, посягающего на его свободу, разглядев, наконец, человека, искренне заинтересованного в его триумфе.

– Твои показатели здоровья меня очень радуют, Николай, – произнес Александр, внимательно изучая графики на экране планшета.

Гонщик и сам не заметил, как его привычно одинокие вечера незаметно окрасились в теплые тона дружеских посиделок на кухне его квартиры, как крепкий кофе в чашке уступил место душистому зеленому чаю с мятой, как некогда хаотичное скопище разноцветных банок в холодильнике преобразилось в стройный ряд полезных продуктов и свежих соков.

– Твоими, – начал Николай и осекся, внутренне содрогнувшись от собственной смелости. Он допускал обращение к себе на "ты", но нарушить негласную деловую границу до сегодняшнего вечера не решался. Получив едва уловимый кивок в знак одобрения, он продолжил: 

– Твоими стараниями, Александр.

Александр усмехнулся, откладывая планшет в сторону.

– Моими? Ну, может, немного, – он подмигнул. – Но основная заслуга все-таки твоя. Ты прислушался, решился измениться. Это самое главное.

Николай улыбнулся в ответ, чувствуя, как тепло разливается по груди. Он взглянул на зеленый чай, который Александр заварил ему собственноручно, и вдруг осознал, что впервые за долгое время он не чувствует горечи во рту.

Время шло, сезон набирал обороты. Николай выигрывал гонку за гонкой, доказывая всем и каждому, что он готов бороться за титул чемпиона мира. Но самое главное – он доказал это самому себе. Он стал сильнее, быстрее, увереннее. И в этом была заслуга не только его таланта, но и мудрого наставничества Александра.

Однажды, после очередной победы, когда шампанское брызгами разлеталось по подиуму, Николай поймал взгляд Александра в толпе. В этом взгляде было столько гордости, столько тепла, что Николай не выдержал и, соскочив с пьедестала, бросился к нему. Он обнял Александра, крепко прижав к себе, и прошептал на ухо:

– Спасибо. За все.

Александр лишь улыбнулся в ответ, похлопав Николая по спине. Он знал, что это только начало их пути. Пути к новым победам, к новым вершинам, к новым открытиям. И он будет рядом с Николаем, поддерживая его на каждом шагу. Ведь именно в этом и заключается суть настоящего партнерства и наставничества.