«Учёные России и Китая должны предложить новую периодизацию мировой истории»

Информационно-аналитический телеграм-канал «Стан-Центр» взял интервью у политолога, эксперта Межкультурного исследовательского центра Университета Хучжоу (Китайская Народная Республика), кандидата философских наук Виктора Пироженко. Суждения уважаемого эксперта небезынтересны в рамках завершившегося визита в Москву председателя КНР Си Цзиньпина.

— Уважаемый Виктор Алексеевич, скажите, как китайцы воспринимают русский язык и русскую культуру? Можем ли мы говорить о диалоге двух культур? Есть ли разница в восприятии России и русского языка между разными поколениями китайцев, учитывая распространённость английского языка среди молодёжи?

— Разница есть, но она не связана с хорошим или плохим отношением к России и русской культуре. В целом, к России одинаково доброжелательно настроены все поколения китайцев. Разница связана с тем, что для старшего поколения китайцев Россия в образе СССР тогда была частью их собственной китайской революционной романтики и истории. И не только. В 50-е годы, да и позднее, в советских вузах на русском языке обучалось разнообразным инженерным специальностям огромное количество китайских граждан. Нашу страну посещали многочисленные китайские делегации, чтобы изучить опыт социалистического строительства и индустриализации. Русский язык учили в школах КНР. 

Особые дружественные доверительные отношения между СССР и КНР в то время, лично между Сталиным и Мао оставили глубокий след искреннего уважения к России. Отсюда у старшего поколения есть определённая, можно сказать, ностальгия по тем временам. (Кстати, она очень ярко выражена в таком явлении, как китайский «красный туризм» в современной России, когда особым спросом у китайцев, особенно, пожилых, пользуются места в Петербурге и Москве, связанные с Октябрьской революцией и Лениным). Иногда в самых неожиданных местах в Китае можно встретить пожилых людей, которые узнают русскую речь, подходят, чтобы выразить своё уважение, помнят некоторые слова по-русски.

Поздние поколения и молодёжь проявляет к России стойкий интерес, причём, он растёт в последние годы по мере укрепления стратегического партнёрства и особых доверительных отношений между Россией и Китаем, особенно на фоне общих внешних угроз. Примечательно, что в последние годы даже во многих провинциальных вузах открываются кафедры русского языка. Есть такая и в Университете Хучжоу. Но, в целом, понятно, что интерес к нашей стране у китайской молодёжи иной, он уже лишён той романтики и ностальгии, которые есть у старшего поколения.   

— Могли бы вы оценить перспективы развития ЕврАзЭС в новых геополитических реалиях с учётом событий на Украине? И как на это смотрят в Китае? 

— Жесточайшее давление Запада на Россию требует ускорения интеграции в рамках ЕАЭС. Объективно выгодно оно и нашим евразийским партнёрам. Усиление экономической кооперации, переход на расчёты в двусторонней торговле на национальные валюты избавляют экономики участников Союза от зависимости от Запада. С началом СВО серьёзно возросла и иная роль наших партнёров в ЕАЭС — Россия получает возможность использовать возможности партнёров по Союзу для обхода западных санкций. В принципе, такое сотрудничество выгодно и России, и нашим партнёрам.  

Но экономическая война Запада против России создала ряд рисков для развития ЕАЭС. Есть основания предполагать, что в политических кругах некоторых стран ЕАЭС образовались группы, которые не хотят рисковать устоявшимися связями с Западом, вполне смирившись с зависимостью от Запада — и личной, и зависимостью своих деловых интересов. Они в принципе не хотят рисковать и укреплять отношения с Россией даже тогда, когда угроза западных санкций сугубо гипотетическая и на горизонте даже не видна. Надёжно нейтрализовать влияние этих групп можно лишь при условии укрепления российской экономики и повышении её удельного веса в мировой экономике, в мировом ВВП. Развитие России с темпами ежегодного роста ВВП в 5-7% несмотря на санкции, вполне реально и нашими сильнейшими экономистами это неоднократно доказано.  

Для Китая приоритетным является развитие отношений с каждой страной ЕАЭС на двусторонней основе в рамках собственного проекта «Один пояс — один путь», хотя Пекин не против экономического сопряжения с ЕАЭС. Принципиальное решение о сопряжении двух проектов было в своё время достигнуто между лидерами России и Китая — Владимиром Путиным и Си Цзинпином. Но здесь многое упирается именно в экономическую заинтересованность Китая в таком сопряжении, а заинтересованность Китая упирается в проблему невысоких темпов экономического роста стран Союза, которые в значительной степени зависят от скорости роста и качества экономики России. 

Именно быстрый экономический рост нашей страны с упором на обрабатывающие и высокотехнологичные отрасли промышленности является необходимым условием укрепления экономического сотрудничества внутри ЕАЭС и условием использования преимуществ соседства с Китаем, с его проектом «Один пояс — один путь».     

— Могли бы вы определить наиболее востребованные направления сотрудничества между Россией и Китаем в области культуры?

— XX век решающим образом сблизил Россию и Китай по историческим судьбам, по совместно пережитому и во многом общему трагическому, но одновременно героическому и победному опыту. А в XXI веке общие внешние угрозы и востребованность китайского опыта ускоренной модернизации усадили нас в «одну лодку». Мы соседи и этим определяется необходимость лучше знать и понимать друг друга. И в России, и в Китае за это время стали больше знать друг о друге, но при этом такое знание зачастую поверхностно и не выходит за рамки расхожих и иногда неточных стереотипов. 

Поэтому востребованы взаимные переводы классической и новейшей литературы двух стран, изучение лучших китайских произведений в школах. Причём, если в Китае русская и советская классика широко известны и изучаются, то в России китайская литература почти неизвестна. Отдельная тема — широкое внедрение в школах и вузах изучения китайского языка. Нужны перекрёстные и постоянные обмены театральными гастролями, совместные проекты в кино. И важен радикальный отход от европоцентричного изучения мировой истории в системе образования России в сторону более детального изучения истории Китая и Азии в целом. К этому направлению примыкают регулярные научные связи между учёными-историками двух стран, которые могли бы выработать и предложить миру новую периодизацию некоторых важных событий мировой истории. Это лишь некоторые направления, но областей для двустороннего сотрудничества намного больше.

— По вашему мнению, что угрожает русскому языку, как языку межнационального общения? 

— Угрожает одно фундаментальное условие — это политика этнического фундаментализма или, по иному — этнического национализма, которая проводится с разной мерой активности уже во всех постсоветских странах, за исключением Белоруссии. В этом случае вводится понятие «титульного этноса», которое распространяется на одну самую многочисленную культурно-языковую группу и на этом основании данная группа получает особые права и льготы в продвижении своих культурных ценностей. 

Прежде всего, язык этого «титульного этноса» получает особые права и защиту за счёт ущемления русского языка и прав его носителей. С этого момента вся внутренняя политика государства и объективная логика принятия решений автоматически работает на дискриминацию русского языка, выдавливание его из образования, научной среды, и, в конечном счёте из повседневного общения. 

Такая политика вполне может совмещаться с хорошим отношением конкретных чиновников и, зачастую, первых лиц постсоветских государств к русскому языку, как это было в случае русскоязычных президентов Кучмы и Януковича на Украине. Это маскирует реальные процессы и долгое время у нас в России препятствовало осознанию глубины проблемы наших постсоветских соседей. Система изначально выстроена так, что дискриминация русского языка является органическим свойством постсоветских государств, как этно-националистически ориентированных. 

Вначале была именно такая история. А затем, через годы этой политики в обществе бывших советских республик появляются искренние «защитники языка» и «титульного этноса» с дубинами, ножами, свастиками, эсэсовскими молниями; возникают «языковые патрули» и прочий знакомый набор.  

— Кстати, недавно пресса сообщала о вопиющем случае — административном запрете руководства Киево-Могилянской академии для своих студентов и преподавателей общаться на русском языке на переменах. Это единичная ситуация или Могилянка не первая, где принимаются подобные решения? 

— О других таких случаях я не слышал. Но для Могилянки такое решение не удивительно. Она давно пользовалась репутацией «натовского ПТУ» с сильнейшими антирусскими настроениями ещё в прежние, вегетарианские, так сказать, времена на Украине. Она никогда не подчинялась Минобразования Украины и финансировалась по какой-то странной схеме западными структурами, в которых ведущую роль играла бандеровская, она же неонацистская галицкая диаспора из Канады и США.  

— Спасибо за беседу!

Беседовал Владислав ГУЛЕВИЧ

Досье «Стан-Центра». Пироженко Виктор Алексеевич — кандидат философских наук. Ранее очень длительное время работал в Киеве, эксперт по внутренней и внешней политике Украины. Ныне эксперт межкультурного исследовательского центра Университета Хучжоу (КНР). Специализируется на изучении китайского опыта экономического и общественно-политического развития и китайско-американо-российских отношений, а также на анализе тенденций в экономике, внутренней и внешней политике Украины с точки зрения рисков и угроз Российской Федерации. Публикуется в газете «Известия» в рубрике «Мнения».