УВИЛЬ­ДИН­СКАЯ ЛЕГЕН­ДА

Там, где шу­мит го­лубая вол­на озера Увиль­ды и ве­тер по сос­нам гу­ля­ет, свою бес­ко­неч­ную пес­ню по­ет, ро­дилась эта ле­ген­да.

В те по­ры спал наш Урал, как могучий бо­гатырь-ве­ликан. Не бу­дили его гуд­ки па­рово­зов, не ды­мили за­вод­ские тру­бы, не сверка­ли ог­ни боль­ших го­родов, трак­то­ра на по­лях не гу­ляли.

Ти­хо бы­ло в го­рах, без­людно в сте­пях, толь­ко во­ды рек и озер неумол­чно шу­мели. Тра­вы цве­ли, пти­цы в ле­сах гнез­да ви­ли.

Ма­ло бы­ло лю­дей в те го­ды у нас на Ура­ле. А кто и жил, тот све­ту не ви­дел.

Не бы­ло в те вре­мена озера Увиль­ды — боль­шой ча­ши с хрус­таль­ной и чис­той во­дой, толь­ко реч­ка в ло­гу меж­ду гор про­бива­лась. С ко­сого­ров бе­жали ручьи, но тут же в зем­ле прятались...

На бе­регу ре­ки зем­лянка сто­яла, в го­ре на от­ши­бе. Жил в зем­лянке ры­бак-охот­ник ста­рик Аб­драх­мат вмес­те с доч­кой сво­ей — кра­сави­цей Сай­мой.

По­левым цвет­ком Сай­ма рос­ла. Ра­но ут­ром она про­сыпа­лась. Сту­деной во­дой умы­валась. Ва­рила уху, ди­ким ме­дом ла­коми­лась и за ра­боту бра­лась.

Вер­стах же в де­сяти от из­бы, на вы­сокой ска­ле у ре­ки, ка­мен­ный дво­рец воз­вы­шал­ся. Бе­лым мрамором был вы­ложен он. В окнах слю­да мер­ца­ла. Вок­руг двор­ца стра­жа сто­яла. От за­ката и до вос­хо­да дво­рец ох­ра­няла.

Жил во двор­це ста­рый жес­то­кий мур­за — вер­ный слу­га ха­на — Карым. Боль­шие бо­гатс­тва он имел, на мно­го верст кру­гом его зем­ли ле­жали. В го­рах ра­бы самоц­ве­ты ис­ка­ли.

Вер­стах в трид­ца­ти от Ка­рымо­ва двор­ца до­рога про­ходи­ла. Новгород­ские гос­ти шли по этой до­роге. В теп­лые стра­ны они свои то­вары про­дава­ли. Об­ратно разные тка­ни, шел­ка и ви­на везли.

Не раз Ка­рым с ва­тагой сво­их воинов и слуг на куп­цов на­падал, все их бо­гатс­тва от­би­рал.

Бо­ялись лю­ди Ка­рыма, шай­та­ном его на­зыва­ли. Страх он на всех на­гонял сво­им ви­дом. На се­бя работать зас­тавлял.

Был он вы­соко­го рос­та, с маленькой го­ловой и гла­зами уда­ва. Без блес­ка, зе­леные, они не ми­гали, а хо­лодом об­да­вали. Никог­да ни­кого не жа­лел Ка­рым. Не зна­ло его зме­иное сер­дце страданий люд­ских, счастья матерей, ра­дос­тей юнос­ти мя­теж­ной.

И вот од­нажды Ка­рым зас­ку­чал, на­до­ели ему бо­гатс­тва и же­ны, ко­ни и ред­кие ви­на...

Уз­нал сам хан про Ка­рымо­ву грусть. Ве­лел по­дарок ему снарядить, как го­ворят, для утешения и раз­вле­чения. Знал хан це­ну Ка­рыму, вер­ным псом слу­жил Ка­рым ха­ну.

Хит­рый хан до­гадал­ся, чем можно змею отог­реть. Не зо­лота и са­моц­ветных кам­ней на­до бы­ло Ка­рыму. Не та­бунов ло­шадей — степ­ных ска­кунов са­мых проворных. На­до бы­ло Ка­рыму в сер­дце огонь раз­вести, чтоб забилось оно силь­ней. А что боль­ше пес­ни сер­дца лю­дей сог­ре­вает?

При­казал хан мур­зам сво­им выб­рать из по­лонен­ных с воль­ных сте­пей ко­выль­ных мо­рей пев­цов са­мых от­менных. Пал хан­ский вы­бор на двух гус­ля­ров-пев­цов, Пет­ро и Гриць­ко, да на де­вуш­ку Але­ну.

Од­ной тя­желой цепью всех их свя­зали и от­пра­вили во дво­рец к Ка­рыму. Бы­ло это вес­ной. Тра­ва в по­лях зе­лене­ла, ве­сен­нее не­бо голубе­ло. С гор бе­жали ручьи, пти­цы пе­ли в ле­сах. От­то­го пу­ще преж­не­го злил­ся Ка­рым, зло­бой ки­пел, тос­кой ис­хо­дил.

Как-то раз си­дел Ка­рым, как шайтан, ок­ру­жен­ный стра­жей. Вдруг рас­кры­лись двор­цо­вые двери, во­шел пос­ла­нец са­мого хана. Ожи­вил­ся Ка­рым. Хан­ский по­дарок ве­лел при­нять. Сня­ли ка­рымо­вы слу­ги це­пи с полоненных. Тут же да­ли им гус­ли и заста­вили петь, хо­тя пев­цы от уста­лос­ти с ног ва­лились.

На мяг­ких по­душ­ках рас­се­лись же­ны Ка­рыма, под бал­да­хином из зо­лотой пар­чи раз­леглись ханские гос­ти.

Пер­вым уда­рил по стру­нам Петро, за­пел за ним кра­савец Гриць­ко, а за ним со­ловь­ем залилась Але­на, хо­тя сле­за у нее с пес­ней ме­шалась.

До­волен ос­тался хан­ским подарком Ка­рым. С боль­ши­ми дарами пос­лов он от­пустил, а потом час­то стал слу­шать русскую пес­ню, что ши­рокой волной нес­лась по го­рам и ле­сам.

Не­лег­ко бы­ло жить по­лонен­ным в не­воле. Тос­ка и зло­ба на Карыма им сер­дца жгла. Боль­ше всех сох­ла Але­на... От­то­го, видать, нет-нет, да и при­бежит к Сай­ме она. Вер­ность в друж­бе у Сай­мы по­чу­яла дев­ка.

На­учи­ла Але­на под­ру­гу про во­лю пес­ни петь, нед­ру­гов-ви­зирей не­нави­деть.

Да что и го­ворить. Не дев­ка Але­на бы­ла, а сам жем­чуг на­кат­ный иль ал­маз го­лубой. Вы­сокая, стат­ная, с гор­дой осан­кой и тя­желой ру­сой ко­сой.

Не бол­тли­ва, сте­пен­на, а ког­да говори­ла, то буд­то сло­во каж­дое да­рила.

— Не по вре­мени ты, Але­на, на свет ро­дилась. Те­бе бы пар­нем быть, ата­маном ва­таж­ным, на лихом ко­не ска­кать, с ма­туш­ки зем­ли вра­гов гнать, — го­вори­ли ей не раз Пет­ро и Гриць­ко, а она им в шут­ку от­ве­чала:

— Бой кра­сен му­жес­твом, а приятель — дру­жес­твом. Что бы я де­лала од­на — без ва­шей подмоги?

Ког­да же Ка­рым от­пускал Пет­ро и Гриць­ко за во­рота двор­ца на даль­ние го­ры пог­ля­деть, вольным вет­ром ос­ве­жить се­бя, при­ходи­ли друзья к из­бе Абдрахма­та. Са­дились воз­ле ре­ки и пе­ли пе­чаль­ные пес­ни.

Пе­ли они про чу­дес­ные бес­крайние сте­пи, про яс­ное сол­нце и даль­ний кур­ган. Про лю­бовь, как жар-пти­цу, что в сер­дца людей за­лета­ет и к сво­боде зо­вет.

Один раз, ког­да все кру­гом уснуло, ночь приш­ла в ле­са и го­ры, за­мига­ла даль­няя звез­да, си­дели все чет­ве­ро у кос­тра, пригорюнив­шись. Не пе­лось друзь­ям в ту ночь. Ус­та­ли шиб­ко на работе. В го­рах би­ли ру­ду, самоцветы ис­ка­ли, в сту­деной воде сто­яли.

Не спа­лось в ту ночь и Ка­рыму. Душ­но бы­ло кру­гом. Над го­рами где-то да­леко не­бо мол­ни­ями озарялось.

По­шел Ка­рым со стра­жей сво­ей на бе­рег ре­ки, люд­ской раз­го­вор ус­лы­хав... По­дошел. Не ус­пел Гриць­ко вет­ку в кос­тер бро­сить, как от­блеск от ог­ня за­иг­рал на клин­ках ка­рымо­вой стра­жи.

От злос­ти сог­нулся Ка­рым. Зме­ей за­шипел на по­лонен­ных. За то, что без спро­са уш­ли они, да еще ночью, без ка­рымо­вой во­ли. Приказал он всех чет­ве­рых на цепь по­садить в под­зе­мелье. Хотел он плетью Але­ну стег­нуть, но вдруг плеть са­ма опус­ти­лась в ру­ке Ка­рыма.

За­мер на мес­те он, как бы­ва­ет с уда­вом, ес­ли его кто за­воро­жит. Не смог боль­ше Ка­рым плеть под­нять, глаз от­вести.

По­дошел он бли­же и уви­дел перед со­бой Сай­му. Ее чер­ные куд­ри вок­руг ли­ца вол­ной лежали, взгляд зло­бой го­рел.

Рас­пря­мил­ся Ка­рым, крик­нул слуг, но по­терял он си­лу свою. Усми­рила Сай­ма змею, но за­то на се­бя боль­шое нак­ли­кала го­ре.

С той по­ры ли­шил­ся по­коя вов­се Ка­рым. Ча­ще стал он зас­тавлять петь по­лонен­ных. А по­том как-то раз в даль­ней го­ре на­пали на Сай­му ка­рымо­вы слу­ги. Би­лась, кричала она. От­ца Аб­драх­ма­та зва­ла. Да раз­ве в го­рах до­зовешься?

При­тащи­ли слу­ги поч­ти мер­твой ее во дво­рец и же­нам Ка­рыма от­да­ли. Об­ря­дили же­ны ее в бе­лый ат­ласный беш­мет. В ото­рочен­ную со­болем шап­ку куд­ри спря­тали. На нож­ки ат­ласные са­пож­ки на­дели, шею мо­нис­том дра­гоцен­ным ук­ра­сили и по­вели к Ка­рыму.

На пу­шис­тых ков­рах си­дел Карым, ожи­дая Сай­му. Вок­руг него ви­зири сто­яли. Вве­ли Сай­му. Буд­то звез­да с не­ба опус­ти­лась и, как го­ворят, де­вицей оборотилась.

Вско­чил с ков­ров Ка­рым, ки­нул­ся к Сай­ме и толь­ко бы­ло хо­тел ее схва­тить, как раз­дался то­пот копыт. Не ус­пе­ли ви­зири и Карым к ок­нам по­дой­ти — ханские гос­ти вхо­дили в две­ри. Буд­то дож­дем смы­ло ка­рымо­вых жен. Выш­ли и слу­ги. По­дал Карыму по­сол гра­моту ха­на. Начал он бе­седу с пос­ла­ми. А потом — не ус­пе­ли в не­бе звез­ды по­гас­нуть и ут­ренняя за­ря над гр­рами под­нять­ся — заг­ре­мели ворота и мост. Ка­рым пом­чался в на­беги.

Толь­ко пыль улег­лась на до­роге пос­ле Ка­рымо­ва вой­ска, как у ворот двор­ца вопль раз­дался. Кри­чал ста­рик Аб­драх­мат:

— От­дай­те мне мою Сай­му. Верни­те рыб­ку мою. Будь прок­лят Ка­рым-шай­тан!

Схва­тили ви­зири ста­рика, связали ему ру­ки, в тем­ни­цу бросили. А за ним и Але­ну. За то, что хо­тела зас­ту­пить­ся за старика.

День и ночь пла­кала Сай­ма. Не хо­тела с не­волей ми­рить­ся она. Ви­дать, су­мела Але­на под­ру­ге в сер­дце та­кие си­лы вло­жить, что не­покор­ность у Сай­мы в сер­дце ог­нем раз­го­ралась.

Не без при­чины на­род ле­ген­ду сло­жил, а даль­ше в ней так говорит­ся.

Как-то раз пос­ле ра­боты воз­ле балага­на в ле­су на ела­не собрались друж­ки Пет­ро и Грицько. Раз­го­вор за­вели. Все зна­ли, от­че­го ску­дал­ся Гриць­ко. А боль­ше дру­гих об этом зна­ли Ефим да Ми­кола За­мора, то­же по­лонен­ные. Сро­ду мол­чал Ефим — не­даром Нем­ты­рем про­зывал­ся; за­то его дру­жок Ми­кола За­мора без умол­ку го­ворил, его час­то ник­то и не слу­шал.

Дав­но это бы­ло, труд­но ска­зать, с че­го по­дош­ли, толь­ко из­вес­тно од­но, буд­то на­чал Ми­кола За­мора, а кон­чил Нем­тырь: «До­коле мы бу­дем тер­петь змея Ка­рыма!». И тут же по­реши­ли: выб­рать Гриць­ко ата­маном. По­люби­ли лю­ди его, по­вери­ли в его богатырскую си­лу. Доб­рые со­веты Гриць­ко всем да­вал, на ра­боте лю­дям по­могал, за ра­бов заступал­ся. А глав­ное — умел в чу­жом сер­дце са­мое свет­лое отыскать.

Сро­ду не бо­ялась Ка­рымо­ва стража по­лонен­ных, а как с Гриць­ко встре­чалась — сто­роной об­хо­дила.

За Ка­рыма во двор­це ос­тался его брат — мур­за На­ган-Ста­рый. Не знал На­ган, что не­дале­ко от дворца куз­ни­ца по­яви­лась, а в ней клин­ки и саб­ли ко­вались.

И вот по­ка лю­ди про за­пас саб­ли, лу­ки да стре­лы го­тови­ли, вре­мя, как пря­ха, свою бес­ко­неч­ную нить пле­ло.

Вес­на уже дав­но уш­ла, ми­нова­ло и ле­то, ре­же по но­чам ста­ли зарни­цы иг­рать, не­бо тем­ней и си­ней ста­ло. Пти­цы в даль­ний путь соб­ра­лись, жел­тый ян­тарь вер­шинки бе­рез и осин разукрасил.

Не ус­пе­ли пос­ледние гро­зы отгреметь, пер­вые за­мороз­ки ударить, под­ня­лась пыль столбом. Ка­рым во­ротил­ся из набега.

Мно­го зе­мель он ра­зорил, не­мало бо­гатств вся­ких наг­ра­бил, но самую боль­шую дра­гоцен­ность при­вез — жем­чу­жину чер­ную... Не зря ее хан Ка­рыму да­рил — говорит, чер­ный цвет змею укроща­ет. Ду­мал хан, что бу­дет Ка­рым гля­деть на нее, злую тос­ку сми­рять...

Толь­ко сол­нце за го­ры — ве­лел Ка­рым во двор­це ог­ни за­жечь. Запыла­ли ог­ни фа­келов, закипели ба­раны в ча­нах, засверка­ло ви­но в древ­них чашах. Всех визирей при­казал Ка­рым собрать, жен при­вес­ти в боль­шой зал. Полонен­ных во дворе согнать.

Шел пир сво­ей че­редой. Звон бубнов, кри­ки тол­пы сте­ны дворца сот­ря­сали. Слов­но ша­ман с ведь­мой свадь­бу справ­лял. А Гриць­ко о ту по­ру с во­ина­ми шел, у во­рот уже бой за­вязал­ся.

Не ус­пел тре­вож­ный сиг­нал часовых за­тих­нуть в го­рах, как Гриць­ко с друзь­ями стал до­рогу к под­зе­мелью рас­чи­щать, что­бы Аб­драх­ма­та и Але­ну спас­ти.

А в за­ле Ка­рым пи­ровал. Рев, гул тол­пы — во­инов Гриць­ко — принял Ка­рым за ли­кова­ние сво­их слуг в знак его воз­вра­щения.

Хлоп­нул Ка­рым в ла­доши, согнулись пе­ред ним два ви­зиря: ве­лел Ка­рым Сай­му при­вес­ти.

Вве­ли Сай­му. А она бы­ла красивей Юл­дус Туш­те — звез­ды, упав­шей с не­ба. Схва­тил Ка­рым зо­лотую цепь, на ко­торой чер­ная жем­чу­жина кра­сова­лась, ки­нул­ся к Сай­ме и при­казал ей жем­чуг на шею на­деть.

Ти­хонь­ко Сай­ма жем­чу­жину на ла­донь по­ложи­ла, взгля­нула на нее, и боль­шая сле­за на глаз ей на­кати­лась. Пер­вая па­ла на грудь, а вто­рая — пря­мо на черную жем­чу­жину.

Зас­ты­ли все. Смол­кли кри­ки кругом: в ру­ке у Сай­мы жемчужина свой цвет ме­нять ста­ла, за­си­яла, го­лубой вол­ной от­ли­вая. Слов­но зна­ла Сай­ма волшебную си­лу жем­чу­жины чер­ной: ес­ли она ста­нет го­лубеть, то все род­ни­ки в зем­ле от­кро­ют­ся — та­кая мол­ва в на­роде жи­ла.

Под­бе­жала Сай­ма к ок­ну, растворила его и ки­нула Карымов по­дарок вниз, где реч­ка жур­ча­ла, с кам­ня­ми иг­рая. Кинула Сай­ма жем­чуг и бросилась к две­ри, что­бы сбе­жать от Ка­рыма... Враз буд­то чер­ные сте­ны двор­ца раз­дви­нулись. Воль­ный ве­тер вор­вался. Крик, гул, шум тол­пы... А во­да в ре­ке все при­быва­ла, до­лину со­бой запол­няя.

Раз­дался сно­ва гул. Рас­ко­лол­ся дво­рец. В ис­пу­ге кри­чали лю­ди. За­мета­лись в ис­пу­ге гос­ти. В зал же в это вре­мя вор­вался Гриць­ко с вой­ском. Ря­дом с ним Але­на бежала. Раз­га­дал за­мысел полонян Ка­рым, схва­тил кин­жал, бро­сил­ся за Сай­мой, но Але­на закры­ла под­ру­гу со­бой и тут же упа­ла...

А ре­ка уж гор­ным по­током кипела, на бе­рег ки­далась.

На­ут­ро как в зем­лю про­валил­ся Ка­рымов дво­рец вмес­те с Карымом, его ви­зиря­ми и женами, толь­ко плеть од­на на вол­не ко­лыха­лась.

Не ос­та­лось в жи­вых и ни­кого из по­лонян. Всех унес гор­ный по­ток за со­бой...

И с тех пор там, где ког­да-то речка бе­жала, дво­рец Ка­рыма сто­ял, — озе­ро с проз­рачной, будто хрус­таль, во­дой за­си­яло.

На­род это озе­ро с той по­ры стал на­зывать Увиль­ды — Го­лубая жем­чу­жина, а де­рев­ню, что воз­ле озе­ра ро­дилась, и по сей день называ­ют Сай­ма.

Се­рафи­ма Вла­сова

Понравилась статья? Подписывайся на наш канал и будь в курсе обновлений!