У современного протеста женское лицо. От попытки революции в Иране — до антивоенных выступлений в России

У нынешнего иранского протеста есть несколько особенностей. Во-первых, его участники демонстрируют какую-то невероятную неутомимость. Обычно ведь протесты идут волнами: день помитинговали — потом неделю отдыхают. Иранцы же вот уже почти три месяца бунтуют практически без перерыва — изо дня в день. 

Вторая особенность в том, что пока противники режима ни нового вождя из своих рядов не выдвинули, ни кого-то из действующих политиков не поддержали. 

Безлидерный характер иранский протест приобрёл примерно в 2017-2018 годах, до этого у иранских бунтующих были вожди. Обычно в этой роли выступали представители так называемого «реформаторского крыла» местного политического истеблишмента — то есть, системные политики. После того, как под давлением консерваторов крыло это окончательно сдулось, протест не прекратился, а стал менее структурированным и более радикальным.

Если до 2017 года протестующие требовали каких-то изменений, но не демонтажа системы, то сейчас они добиваются именно последнего. В общем, глядя на происходящее в Иране, сторонники «закручивания гаек» в российском истеблишменте должны понять, что в конечном итоге это закручивание ведёт лишь к тому, что протест становится всё более яростным и антисистемным.

Ещё одна яркая особенность нынешних событий связана с той ролью, которую в них играют женщины. Восстание началось с женщины, поводом для протестов стала судьба женщины и повестку тоже задают женщины. 

В свете сказанного гораздо более перспективным, чем раньше, представляется российский проект, организованный Юлией Галяминой, «Мягкая сила». Он как раз и посвящен увеличению роли женщин в политике. В ситуации войны, когда ключевым фактором политического процесса становится пацифизм, именно женщина может оказаться главным драйвером протеста. В конце концов, любовь к миру и нелюбовь к войне женщинам свойственна в гораздо большей степени, чем мужчинам. 

Я видел, что недавно «Мягкая сила» приняла резолюцию в поддержку Совета матерей и жён — того самого, членов которого из-за их критического настроя на недавнюю встречу с Путиным не позвали, заменив их членшами ОНФ и «Единой России». Если Галяминой удастся втянуть в оппозиционную деятельность представительниц прежде лояльных групп населения, это дорогого будет стоить. 

В дополнение к упоминанию безлидерного статуса нынешнего иранского протеста стоит добавить информацию о том, что до последнего там не было видно не только лидера, но и мало-мальски заметных попыток структурирования и институционализации. Ничего подобного Советам рабочих и крестьянских депутатов, которые организовали российские революционеры в 1905 и 1917 годах, в Иране пока видно не было.

Пару дней назад, однако, появилась информация о неком «Альянсе соседской молодёжи», в который объединились представители 30 молодежных групп, организованных по принципу соседства. Они заявляют, что их цель «координация и планирование действий, направленных на приближение революции, а также создание инфраструктуры, необходимой для управления делами страны на период транзита власти». Члены Альянса подчеркнули свою приверженность принципам демократии и прав человека. 

В общем, не исключено, что это оно — ТО САМОЕ!