Тёлочка смывает грехи (14 фото)
Тёлочка смывает грехи (14 фото)
Erlauben Sie Calaméo und seinen Partnern, Cookies oder Ähnliches zu verwenden und Daten bezüglich Ihrer Navigation zu verarbeiten, um Ihnen personalisierte Inhalte anzubieten, unser Publikum zu messen und unsere Produkte und Dienstleistungen zu entwickeln und zu verbessern? Mehr lesen
Возможно, сайт временно недоступен или перегружен запросами. Подождите некоторое время и попробуйте снова.
Если вы не можете загрузить ни одну страницу – проверьте настройки соединения с Интернетом.
Если ваш компьютер или сеть защищены межсетевым экраном или прокси-сервером – убедитесь, что Firefox разрешён выход в Интернет.
Firefox не может установить соединение с сервером www.you-books.com.
Отправка сообщений о подобных ошибках поможет Mozilla обнаружить и заблокировать вредоносные сайты
Сообщить
Попробовать снова
Отправка сообщения
Сообщение отправлено
использует защитную технологию, которая является устаревшей и уязвимой для атаки. Злоумышленник может легко выявить информацию, которая, как вы думали, находится в безопасности.
Комментарии: 1, последний от 11/12/2019.
© Copyright Гриневич Геннадий Владимирович
( grinevich66@mail.ru )
Размещен: 17/03/2007, изменен: 17/02/2009. 793k. Статистика.
Роман : Эзотерика
Скачать FB2
Оценка: 3.94*7
Ваша оценка:
шедевр
великолепно
отличная книга
хорошая книга
нормально
не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Оценка: 3.94*7
Ваша оценка:
шедевр
великолепно
отличная книга
хорошая книга
нормально
не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
… А как необозримо отрочество известно каждому. Сколько бы нам потом не набегало десятков, они бессильны наполнить этот ангар, в который они залетают за воспоминаниями, порознь и кучею, днем и ночью, как учебные аэропланы за бензином. Другими словами, эти годы в нишей жизни составляют часть, превосходящую целое, и Фауст переживший их дважды, прожил сущую невообразимость, измеримую только математически парадоксом.
Б. Пастернак. Охранная грамота
Содержание
Несколько слов о предках
Письмо на фронт
Подковать коня
«А я їсты хОчу…»
Два нагана
Галушки
Суровая нитка
Моя бабка – ведьма
Бандитка
И вдоволь хлеба
Довесок
Мыши и волки
Тахир и Зухра
Из немецкого плена два русских солдата брели
Литой мяч
День рождения
В библиотеке
Халаган, или Казаки на печи
Солнце, лодка, и ребенок
Робинзоны
На спор
На «Локомотиве»
Похитители арбузов
В чистом, чистом небе…
Промысел Витьки Немченко
Орлик
Отец
Несколько слов о предках
(Вместо предисловия)
(Попытка семейной хроники)
Пращуры и прадеды
О пращурах известно мало. По мужской линии крестьяне. Неизвестно даже, были ли они крепостными, кажется, нет, поскольку в ХVI в. они поселились недалеко от Волги с целью защищать южные рубежи России от набегов татар. Носили лапти – это да, дед умел их плести. Как-то в начале 70-х годов прошлого века он сплел пару – красивые, похожие на керамическую пепельницу, модные тогда, как примета русскости. Русские.
По материнской линии – украинцы, выходцы из Запорожья. Переселенцы со времен разгона Запорожской Сечи. Если были бы казаки, то попали бы на Дон. Видимо, были чумаки, поскольку и здесь стали возить соль из озера Эльтон в Астраханской области, а также вяленую рыбу.
Что наши земляки происходили из области Запорожья, рассказал нам, мне и другу детства Валентину Карге, студент (имя его, к сожалению, мы не помним) из Запорожского университета, который писал дипломную работу «Расселение запорожских казаков». Мы его встретили в 1960 году в селе Терновка, где жил дед Валентина, Андрей Иванович Прокуда. Он подтвердил, что во время империалистической войны он встречался с солдатами из Запорожья, и оказалось, что обычаи и костюмы наших украинцев совпадали с запорожскими.
Емельяновы
Мой прадед Иван Емельянов жил в Кологривовке Саратовской губернии, часах в трех по железной дороге от Саратова. Жил зажиточно, даже богато. Емельяновы гордились: «Мы ни перед кем шапки не снимаем: сам староста ломает шапку перед Емельяновыми». Кроме деда, сколько было детей, мне не известно, к двадцатым годам, видимо, дед остался либо один, либо старшим в семье. Было же три войны – японская, империалистическая и гражданская.
Мой дед – Федор Иванович Емельянов (1895-1984). Моя бабушка – Мария Ивановна, девическая фамилия мне неизвестна, как и год ее рождения. Думаю, что она была года на два, на три моложе своего супруга, умерла же она в 1975 году. Когда родилась наша дочь, жива была еще одна Мария Ивановна, мать то ли бабуши, то ли деда, стало быть, ее прапрабабушка, так и жившая в Кологривовке, иногда навещавшая своих детей в Саратове. Бабушка была молчалива и малоактивна. Никогда нигде не работала. Дети, (пять сыновей), кухня, корова, огород, – вот ее мир. Хорошо и вкусно готовила простые деревенские блюда. Пятилетняя правнучка Юля однажды выдала такую фразу: «Бабушка, какая ты мастерица блины печь!» Хорошо пела, но только в застолье, да и то очень редко, лишь когда ей подносили рюмку водки с длительными уговорами. Она всегда смущалась и отказывалась. Видимо, так принято было в Кологривовке.
Федор Иванович был умен, скуп и проницателен. Лет до восьмидесяти совсем не употреблял алкоголя. Участвовал в Первой мировой, Гражданской и Отечественной. Ни одной награды не заслужил. Был стихийным материалистом, в Бога не верил. На старом, если не дореволюционном, то уж точно довоенном комоде, стояла фотография в черной рамке. Комод был тоже черный, и темновата была фотография. Однако резкость ее была прекрасной. Дедушка и бабушка были на фотографии молодые, она в праздничном платье, сидела на венском стуле, он стоял в полной летней форме рядового, не могу сказать, какого полка, фуражка чуть сдвинута, зато усы были параллельны рамке, концы их закручивались кверху. Оба были серьезны, даже строги, и красивы. Кто их видел такими в жизни? Все остались по ту сторону рамки – родственники, друзья, подруги, соседи. В их совершенно неподвижных лицах никак нельзя было предугадать трудную судьбу, напрямую связанную с грядущими социальными изменениями в обществе. Думаю, что фотография была сделана накануне войны.
Дед служил в саперной части. На Западной Украине русской армии противостояли австрийцы. Из истории известно, что первые годы войны здесь для русских были успешными. Но война это война, а на войне убивают. Дед не желал быть убитым. А кто хочет? Факт, что дед уцелел, и думается, что без хитростей с его стороны здесь не обошлось. Вот одна из них. Надо было резать колючие заграждения перед позициями австрийцев. Дело нехитрое, лежа на спине, длинными ножницами вырезать большие куски заграждения, чтобы пехота свободно прошла вперед. Но только все это надо было делать под пулеметным огнем. Соседу нашего бравого солдата пулеметная очередь угодила в грудь и в голову, кровь фонтаном брызнула в лицо деду. И он вмиг сообразил – вымазал голову чужой кровью и притворился раненым. Оказался дед плохим патриотом, но живым остался. О других «подвигах» славного сапера неизвестно, он не любил рассказывать, да и не рассказывал о своих войнах. Что-то дошло до меня в пересказах дяди Вити, одного из его пятерых сыновей, кое-что рассказывала мать. Значит, не всегда он был так молчалив.
А впереди были другие войны. Они ждали его, как же без него? Но и он не лыком был шит, он надеялся перехитрить и перехитрил этот кровавый молох. Не думаю, чтобы дед задержался на фронте хоть один день, когда к 1917 году солдаты стали разбегаться.
В Гражданскую его мобилизовали красные. В какой момент это было, трудно сказать. Но он оказался в заволжских степях, где от Большого Иргиза до реки Урал гулял Чапаев-герой. Дед попал в пополнение, которое направлялось к Чапаеву. Белые напали на будущих чапаевцев, и те разбежались. Естественно, среди них был и Федор Емельянов. Это могло походить на прекрасно сыгранную сцену из фильма братьев Васильевых, когда Чапаев заставляет бойцов выуживать из реки утопленное оружие. Что это за река, неизвестно, в кинофильме она не названа. Вряд ли это был Большой Иргиз, хотя ветераны-чапаевцы, с которыми мне доводилось встречаться, утверждали, что это было именно здесь. Это маловероятно, события фильма большей частью художественный вымысел. Дед так и не попал в чапаевскую дивизию, неизвестно, дезертировал ли он, но жив остался.
После Гражданской войны хозяйство деда процветало недолго. Появились первые прообразы колхозов – ТОЗы, товарищества по обработке земли. У нас бедными были лишь те, кто работать не хотел – пьяницы. Совсем непьющему деду было непонятно, как можно тратить деньги на эту гадость – водку. Меж тем пьющие объединились в ТОЗ и стали отбирать лучшие земли. До начала 1929 года, начала коллективизации, было еще далеко, но эта шпана была близка и беспощадна, и налоги становились все более и более тяжелыми. Федор Емельянов продал все, что не мог увезти с собой – землю, скот, дом, амбары, скарб… В Саратове он купил часть большого дома – пять комнат и из сеней переход в хлев, и занялся извозом. Таким образом, деда не раскулачили, не сослали в Сибирь, и вся семья уцелела. Редкостное везение. И голод 33-го не затронул семью. Во-первых, город худо-бедно, но снабжался, а во-вторых, корова и лошадь, извечные кормильцы русского крестьянина, кормили и новых горожан.
Началась Великая Отечественная. И здесь деду опять не повезло. Первый год войны совпал для деда с последним призывным годом. Если бы война началась на год позднее… Есть семейная легенда: дед притворился глухим, и призывная комиссия ничего не могла поделать. Его отвели к самому военкому:
– Ну что, Емельянов, не слышишь?
Емельянов не слышал. С полчаса возился с ним военком. Не слышал Емельянов.
– Ну, твое счастье, подписываю бумагу.
Правой рукой он подвинул документ к себе, а левой достал из кармана монету и бросил. Емельянов повел глазами – куда покатилась. Расслабился.
Всю войну рядовой Емельянов был при лошадях. В момент прорыва блокады Ленинграда он оказался на Волховском фронте. Его старший сын Александр с первого дня войны был в Ленинграде. В какой-то день фронты сомкнулись. И редкий случай, редкая удача, совсем как в фильме «Отец солдата», отец и сын встретились на военной дороге. Долгой ли, короткой ли была встреча, но поговорить они успели. Отец обещал сыну позаботиться о внуках в случае чего. Внуков было двое – я и сестра, моложе на год. Еще Александр сказал, что ни в плен не попадет, ни без вести не исчезнет, чтоб отец знал. Они поняли друг друга. Если верить датам, то Александр Федорович погиб 20 февраля 1944 года, ровно через неделю после их встречи. Значит, это было 13 февраля 1944 года им обоим выпал счастливый день.
После Победы дед вернулся домой. С войны он не принес ничего, в смысле трофеев. Не считать же таковыми обкусанные лошадями уши, да рыжие от солдатской злой махры усы. Во время войны он потерял трех сыновей. На фронте погибли Александр – старший и Владимир – второй по старшинству, дома умер Михаил – младший, от менингита. Два сына были живы – Николай и Виктор (Виталий).
Старший сын Емельянова-деда – Александр – родился во время войны, в 1915 году. Сразу же с ним стали происходить вещи странные. Будь дед дома, он не допустил бы, чтобы первенец утратил родовое имя. Кто ж крестил Александра, моего будущего отца? Поскольку мне неизвестно, надо предположить, что был еще жив отец деда, мой прадед. Иначе, кто мог вести большое и сложное хозяйство?
Радость была огромной. Крестины начали праздновать с утра, и только на следующий день, хмельные, или вновь уже пьяные, понесли младенца в церковь. Батюшка был тоже в крепком подпитии и уже не помнил, кого крестит. Тот, кто заносил имя в церковную книгу, похоже, был не более трезв, чем остальные. В Кологривовке все были Емельяновы, но вместе с тем, у каждой семьи было «уличное» имя. Записали Александра Федоровича Милёшиным.
В школу он пошел уже в Саратове. Сразу же выявилась еще одна странность. Он влюбился в книгу и никогда уже не расставался с нею. В деревне такую дурь быстро бы вышибли из головы – кто работать будет, если все читать начнут? А в городе не то. К началу войны у отца уже была библиотека около тысячи томов – потрясающая цифра по тем временам.
Дед обнаружил это «безобразие» слишком поздно. Но остановить сына не было никакой возможности – емельяновский характер отличался неуступчивостью и верностью выбранному образу жизни. В чем тут странность? А в том, на какие деньги Александр мог покупать книги? Между тем дядя Витя утверждал, что библиотека была, но они (бабушка и оставшиеся в живых братья, Николай и Виктор) сожгли ее зимой 1941 – 1942 года, когда нечем было топить. Об этом же рассказывала и мать: «Им было лень ходить на Зеленый остров за хворостом. Могли бы на санках навозить, сколько хошь. Однако ни Витька, ни Николай работать не любили».
Когда ему было пятнадцать лет, конфликт дошел до предела. Дед запретил дальнейшую учебу, и отец ушел из дому. Вернулся он, закончив рабфак и исторический факультет в Герценовском пединституте в Ленинграде. Для того времени образование у него было большое. В Саратове он женился на шумейской девушке, Анне Проститенко, которая училась на первом курсе педтехникума. Это произошло в 1938 году. В этом тоже нет никакой странности. Странность в другом: Почему он почти тотчас скрылся в глухом заволжском селе Харьковке на юге Саратовской области. Что, для человека с высшим образованием не было работы в Саратове? Дальнейшие события, возможно, приоткрывают эту тайну. В 1940 году, когда он уже был отцом, и работал в школе завучем, его друг (мать никогда не называла его имени) донес на него, что он троцкист.
Как известно, троцкизм был особенно силен в Ленинграде, когда мой будущий отец пребывал там. Не был ли он троцкистом, – возможно. Но факт доноса можно объяснить иначе: Александр Федорович и его коллега купили на паях мотоцикл, а другу просто захотелось владеть им единолично. В райкоме партии, куда поступил донос, у Александра нашелся приятель, который сумел его предупредить раньше, чем за ним пришли, и он скрылся. В Алма-Ате он поступил в военное училище, очевидно, на годичные курсы, учитывая его образование, которые закончил в начале июня 1941 года
Еще странность – его направили преподавать в военное училище в Ленинграде. Возможна ли такая версия? Но он по дороге в Ленинград заехал к жене и поехал далее один, пообещав, что по приезде в Ленинград, где его служба должна была начаться 25 июня, он устроит все свои дела, обзаведется квартирой и вызовет ее с детишками к себе. Этому не суждено было случиться.
Всю войну он воевал на Ленинградском фронте и погиб уже после прорыва блокады. Но погиб ли он? Мать утверждала, что не погиб, а женился на ленинградке, мать даже называла ее имя – Галина Алексеевна, от которой у него родился еще один сын – Александр Александрович. Откуда эти сведения, мать не рассказывала, а в качестве аргумента приводила такой факт: уже после войны в 1946 году дед, нагрузив полные два мешка, куда-то уехал из Саратова на две неделе.
Фальшивая похоронка, я видел ее собственными глазами, объясняется очень просто. К 1944 году капитан Емельянов-Милёшин (так он именовал себя на треугольничках писем, которые посылал деду) был начальником штаба полка. Организовать такую бумагу ему было совсем не трудно. И, видимо, это был не единичный случай во время войны. Виктор Астафьев в повести «А где-то гремит война» упоминает о таком же.
И последняя странность. В книге памяти, том 8, Саратовская область об Александре Федоровиче Емельянове написано так: «Милешин Александр Федорович, род. 1915. Призван в Сов. Арм. Саратов. обл. Капитан. Погиб 20 февр. 1944. Похоронен г. Сольцы, Новгород обл.». Он не мог призываться в Саратовской области, к тому же он служил под именем Емельянов-Милёшин.
Проститенки
Украинские предки жили в селе Шумейка, километрах в 15-20 от Саратова по Волге. Зимой в Саратов ходили по льду, а летом ездили на лодках, возили молочные продукты на продажу, а также огородную культуру. Тем и жили в советское колхозное время.
О предках сохранилось сведений мало, почему-то никто не хотел рассказывать об отце деда Гаврилы, словно его и не было, а род начался прямо от Гаврилы Яковлевича Проститенко. О нем сведения довольно обширны, жизнь его интересна и незаурядна. В отличие от семьи Емельяновых, он происходил из небогатых крестьян, сумел получить кое-какое образование и стал знаменитым ветеринарным фельдшером в Нижнем Поволжье. Его хорошо знали вплоть до Астрахани и Калмыкии. Он охотно общался со скотоводами всей этой территории и часто уезжал лечить скот в заволжские степи. Его профессия помогла ему сохранить всю семью в два ужасных голода, которые посетили Поволжье в 1921 и 1933 годах. Год рождения мне не известен, а умер он в 1938 году, будучи отравлен недругами, неизвестно по какой причине. То ли от того, что одним из первых вступил колхоз, то ли из-за мести униженных мужей, был он страстным обожателем женского пола.
Как и у деда Емельянова, у него было пятеро детей, но сын только один – Пётр. И также, как дед Емельянов, он в Первую мировую войну он воевал в Карпатах. Там произошел с ним необычайный случай: он застрелил своего друга. Попав вместе с ним в плен, он отказался спасти свою жизнь ценою смерти товарища. Последний же на подобное предложение охотно дал согласие. Тогда дед Гаврила выхватил у него винтовку, и… дальнейшее уже известно. Из рассказов средней его дочери, Анны Гавриловны, было понятно, что над друзьями глумились не австрийцы, а сечевые стрельцы, которые воевали на стороне Кайзеровской Германии. Его друг был то ли цыганом, то ли евреем. Именно по этой причине сечевики, или немцы заставили друзей вырыть могилу, а уж потом предложили застрелить товарища. Дед отказался. Тогда они отдали винтовку однополчанину. Тот не стал колебаться. О своем поступке дед горевал, хотя не был верующим, и спасал свою жизнь, а глумление не выглядело невинной шуткой. Но убийство есть убийство.
В 1933 году могла разыграться не менее кровавая драма. Весной перед самой посевной в колхоз прибыли двое энкеведешников. Почему-то они потребовали к себе именно деда Гаврилу. Очевидно, к тому времени в колхозе уже не было ни председателя, ни секретаря парткома, ни главного агронома (такие случаи были не редки тогда), поскольку к ответу призвали ветфельдшера. Разговор происходил примерно в следующем духе, при многочисленных свидетелях:
– Ну что, Проститенко, чем сеять будешь?
– Чем сеять? Вы же вывезли семенное зерно осенью, обещали весной вернуть, не вернули. Нечем сеять!
– А ты продай свой кожух!
Дед был одет в старый полушубок, сохранившийся еще с дореволюционных времен.
– Я продам, а и вы снимайте свои полушубки, – на приезжих были новенькие белые полушубки, перетянутые ремнями, – вот мы и купим зерно, и посеем!
Такого глумления чекисты стерпеть не могли. Они заперли его в пустой амбар, где раньше хранилось зерно, закрыли амбар на замок, а сами ушли в сельсовет, видимо, разбираться с оставшейся властью. Дед в щель позвал ребятишек, которые остались здесь:
– Хлопці, хай Петро бежить сюди.
Ребята помчались к дому
Красивая раздетая знаменитость Heidi Montag
Совершеннолетняя армянка раздевается на пляже
Тёлочка делает растяжку (20 фотографий)