Троица. Монетизируй это.

Берясь за текст о судьбе рублевской «Троицы» я прекрасно понимаю, что большие дяди уже все порешали и мой глухой голос из андерграунда никто не услышит. Я прекрасно понимаю, что окажусь в числе порицаемых злодеев для многих. Понимаю, что с Церковью у меня будут проблемы. И все же, будучи верующим православным христианином и художником, я не могу просто проигнорировать происходящее и сделать вид что ничего не происходит. Икону передают в Лавру. Публика уже заходится в восторге. Кто-то празднует, кто-то хочет продолжения: карать-сажать-изымать. «Ура, мы победили музейщиков, укравших нашу икону!». Победили. Но не вы. Победила чиновно-церковная корпорация, решившая монетизировать культурное наследие. Вы – просто статисты. 

Давай, дорогой читатель, я расскажу тебе сюжетную канву произошедшего, а в конце предложу тебе свои выводы, с которыми ты можешь согласиться или опровергнуть. Чтобы не наводить тень на плетень, в начале только факты, которые легко может проверить любой читатель. 

Несколько слов о самой иконе. Троица – самая знаменитая икона, приписываемая кисти Андрея Рублева. XV век. Шедевр древнерусской живописи. Вопреки распространенному мнению Троица не является чудотворной иконой. Так же вопреки распространенному мнению Троица Рублева не является первой в своем роде. Первым таким изображением на Руси является фреска кисти Феофана Грека в новгородском Спасе на Ильине улице.

Нынешнее состояние иконы. 

Давайте ознакомимся с комментариями профессионалов, которые они давали в разное время по поводу совершавшихся перевозок этой иконы в Лавру.

Старший научный сотрудник отдела древнерусского искусства Третьяковки Левон Нерсесян, назвал храм в Лавре "практически смертельной" средой даже для временного пребывания иконы. 

Завотделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания министерства культуры Лев Лившиц, в свою очередь, назвал "чудовищным" климат в Троицком соборе лавры, где предполагалось размещать икону.

Первый замдиректора Третьяковской галереи Лидия Иовлева сказала, что "всем, кто занимается древнерусским искусством и знает состояние иконы Рублева, понятно, что перемещать ее за 70 км (хоть в спецящиках, хоть в колбах) невозможно".

Искусствовед Елена Роднина, в свою очередь, говорила о необходимости соблюдения для сохранности икон температуры в 18-20 градусов Цельсия и влажности на уровне 50-55%. В противном же случае "икона может необратимо разрушиться". "Тряска во время перемещения иконы также не идет ей на пользу и способствует осыпанию краски. Больше всего от изменения влажности и температуры страдает, попросту - изгибается, деревянная иконная доска", - пояснила она.

Вопрос о предоставлении "Троицы" для богослужения обсуждался в музее неоднократно, причем в последний раз на специально созванном расширенном реставрационном совете. Академик Герольд Вздорнов, один из крупнейших специалистов по древнерусскому искусству, резюмировал итог совещания так: "Прозвучало единодушное мнение: икону не выдавать. Причем это прозвучало в самой решительной, категоричной форме".

Теперь разберем несколько кейсов, где переданные в храмы иконы помещались в климатические капсулы.

Левон Нерсесян процитировал реплику представителя завода, где изготавливалась спецвитрина или "капсула" для Троицы: "Гарантировать я вам ничего не могу - кроме того, что мы выполним ваше техническое задание".

Еще один кейс-прецедент с использованием капсулы. Боголюбская икона Богоматери, почитаемая чудотворной Русской православной церковью,написанная в XII веке по повелению Андрея Боголюбского в память о явлении ему Богородицы. Относится к числу древнейших икон русского происхождения. В 1993 году в связи с просьбой Церкви о передаче Боголюбской иконы в ставший действующим Успенский собор Княгинина монастыря во Владимире по заказу и на деньги ГВСМЗ была изготовлена специальная герметичная витрина, которая должна была поддерживать постоянный температурно-влажностный режим, благоприятный для иконы. В 1998 году из-за сбоев в работе датчиков прежней витрины ВСМЗ настоял, чтобы на средства Владимиро-Суздальской епархии была закуплена новая витрина у конкретного производителя — фирмы «ТД ТЕМУЗ». 31 июля 1998 года Боголюбская икона была помещена в новую витрину, в которой находилась до 4 июня 2009 года, когда была перевезена во Владимиро-Суздальский музей-заповедник. По сообщению «Независимой газеты» от 23 декабря 2009 года, состояние иконы было катастрофическим: икона серьёзно поражена грибком. Руководитель отдела реставрации памятников древнерусской темперной живописи Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени Грабаря Галина Цируль указывала: «На обнажённых местах мелких повреждений, под микроскопом мы обнаруживаем древесину в структуре „пружинящей губки“, что особо страшно для иконы (…) Площадь отставания красочного слоя всё увеличивается и увеличивается». Причиной этих изменений стали некачественные условия хранения: она находилась в специально оборудованной камере, поддерживающей искусственный климат, но две «кассеты», которые должны были поддерживать в ней климат, не работали. Музейных работников монахини к иконе не допускали. Икона стояла просто за стеклом, у витрины стояли букеты живых цветов в воде, а со стены, за которой находилась крестильня с купелью, на икону переползла плесень. Самочинная замена белокаменного пола в храме на керамогранитный усугубила ситуацию. 4 июня 2009 года Боголюбскую икону поместили в специально оборудованное помещение Владимиро-Суздальского музея, и с 2010 по 2016 годы велась её реставрация. Виновных так и не назвали.

Хотите еще? Пожалуйста. Вот история про обновлениеТоропецкой иконы Божией матери XIV века. Чудотворная, чтимая икона. В ноябре 2009 года Министерство культуры решило временно передать икону из Государственного Русского музея (ГРМ) в церковь Александра Невского в Княжьем Озере, только что построенную в Истринском районе Московской области. 25 ноября 2009 года в адрес Русского музея факсом отправлено руководящее письмо директора департамента культурного наследия и изобразительного искусства Р. Х. Колоева, который этим письмом информировал директора ГРМ, что возглавляемый им департамент «считает возможным передачу иконы „Богоматерь Одигитрия“ в религиозную организацию сроком на один год». В размещённом на сайте министерства официальном «Комментарии Департамента культурного наследия и изобразительного искусства Минкультуры России по вопросу временного экспонирования иконы „Богоматерь Одигитрия“ — Корсунская» заявлено, что «30 ноября Реставрационный совет музея и экспертная фондово-закупочная комиссия приняли решение о возможности временного экспонирования иконы при обеспечении её оптимальных условий хранения и возможность её транспортировки в специальном киоте, обеспечивающим должный уровень температуры и влажности». 27 ноября 2009 года группа сотрудников ГРМ, не согласных с решением министерства, направила письмо президенту России Дмитрию Медведеву, что «любое нарушение существующего режима хранения может привести икону к гибели, которая станет настоящей национальной трагедией». Возражали против транспортировки иконы и некоторые сотрудники отдела древнерусского искусства Института искусствознания. 17 декабря 2009 года директор ГРМ Владимир Гусев заявил, что «все условия хранения соблюдены. Наши сотрудники будут два раза в месяц ездить в подмосковный храм, а если будет надо, то и чаще». 14 января 2011 года министр культуры Александр Авдеев высказал мнение, что возможна временная передача иконы в Корсунско-Богородицкий собор в Торопце, откуда её изъяли в 1933 году. Он отметил, что, по мнению специалистов, во время хранения в храме Александра Невского икона стала «выздоравливать». В апреле 2011 года Владимир Гусев заявил о необходимости возвращения иконы в собрание музея и предъявления её специалистам-реставраторам, поскольку есть основания беспокоиться за сохранность иконы. Тогда же появились сведения, что после хранения иконы в витрине-киоте на красочном слое иконы стали появляться характерные дефекты, называемые на сленге реставраторов «грядками». «Грядка» - это когда живопись начинает слегка отставать от основания. Иногда это выглядит как волна, мелкая рябь, а порой как пузырь, и это самое опасное, потому что до него чуть дотронешься и живопись может отвалиться. По Торопецкой иконе пошли мелкие "грядки". Именно потому на реставрационном совете был принят протокол о том, что этот памятник нужно обязательно привезти обратно в музей. Было ясно, что икона нуждается во внимании реставраторов, а ей вместо этого продлили пребывание в Княжьем Озере еще на полгода.

Юридический аспект.

Отдельно, думаю стоит сказать о том, что у всего процесса передачи музейных предметов существует юридический аспект. Дело в том, что по закону музейные предметы не могут быть выведены из фондов музеев России. Я скажу больше, по закону предметы культурного наследия принадлежат не государству, а «народам России». Не верующим, не представителям той или иной национальности, а «народам России». То есть я, например, хоть я русский и православный имею право на посещение Джума-мечети 8 века в Дербенте, а к примеру калмык-буддист имеет право на то, чтобы видеть Троицу Рублева. Поэтому конфессиональная приватизация музейного предмета незаконна. 

Впрочем официальные лица используют различные способы, позволяющие сохранить видимость юридического исполнения закона, в результате которых иконы фактически оказываются в пользовании Русской православной церкви, а музей сохраняет право владения ними. Одним из основных является передача иконы из музея в храм на «временное хранение», во время которого музей сохраняет за собой право на произведение искусства, однако икона используется в храме как реальный объект религиозногокульта, а сроки временного хранения постоянно продляются. 

В действительности этот хитрый прием обозначает следующее: в случае утраты или повреждения памятника, находящегося в пользовании религиозной организации,юридическая ответственность фактически не ложится на служителей Церкви. Между прочим, согласно 243 статье УКРФ ответственность за уничтожение или повреждение объектов культурного наследия народов Российской Федерации составляет до шести лет. Представьте себе, что вы – музейный хранитель, на хранении у которого находится такая икона. Вы храните ее десятилетиями и знаете ее лучше, чем собственного ребенка. И в один прекрасный день вас вызывают на реставрационный совет и сообщают: «все решено, икона передается Церкви, от вашего мнения ничего не зависит». Как навязать реставрационному совету то или иное решение при помощи административных методов вы знаете. А дальше икона уезжает в храм в другом городе, где хранителя могут даже не пустить к ней чтобы проконтролировать состояние. И никто не несёт за неё ответственности. Конечно, он будет всеми силами противодействовать передаче иконы.

​Вы спросите: «А как же в Европе? Вон, в Италии полно живописи в храмах, и никто не переживает». Я отвечу. Переживают. И еще как. Потому что юридическая ответственность там лежит на настоятелях. И если памятник пострадал или был утрачен, то такого настоятеля обязательно накажут. Добавлю еще, что в Италии с климатом получше, поэтому и сохранность там выше, а у нас в храмах такие колебания температуры и влажности, что даже фрески (максимально стойкая техника живописи) и те осыпаются. В Синайском монастыре святой Екатерины, где хранится большая коллекция древних икон, идеальный климат египетской пустыни с минимальными колебаниями влажности. Ризничий там искусствовед по образованию.

​Но возвращаясь к юридическому аспекту: чтобы передача икон в храмы была законной, необходимо, чтобы храмы в которые передаются на хранение музейные предметы полностью соответствовали тем требованиям, которые предъявляются к музейным помещениям. В России есть реестр музеев и список требований, которым должны соответствовать участники межмузейного обмена (Единые правила организации комплектования, учета, хранения и использования музейных предметов и музейных коллекций ,утвержденные приказом минкультуры России от 23.07.2020 № 827). Уверен, что Русская Православная Церковь с ее финансовым статусом вполне способна привести помещения храмов в надлежащее состояние. Вот только есть ряд нюансов. В этих храмах нельзя будет зажигать свечи, крестить детей (влажность), собирать слишком большое количество людей, открывать настежь двери во время крестных ходов, должен быть предусмотрен особый свет и т.д. Стесняюсь спросить, а возможно ли это все реализовать в главном храме Троице-Сергиевой Лавры?

​В России сегодня существует всего один храм, который приближается к этим требованиям. Это храм Святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее, в котором собственно хранится Владимирская икона Богоматери.

Богословский аспект.

​Сторонники передачи иконы в храм говорят: «Бог хочет, чтобы икона была в храме». Только в храме икона «живет». Только в храме можно молиться на икону. Давайте рассмотрим и этот момент. Является ли конкретная икона сама по себе каким-то особым, святым, нематериальным объектом? Существует детально разработанное богословие православной иконы. Обратимся за ответом к нему. 

Вот, что пишет главный теоретик иконопочитанияИоанн Дамаскин отвечая на обвинение в идолопоклонстве тех, кто почитает иконы: «Я не поклоняюсь веществу, поклоняюсь же Творцу вещества, ради меня сделавшемуся веществом и в веществе положившему Свое жилище, и чрез посредство вещества соделавшему мое спасение. Ибо Слово плоть бысть, и вселися в ны». Итак: для Дамаскинаикона – это доска и краски, вещество. Поклоняться же следует Творцу.

​Давайте обратимся еще глубже. Вот постулат, сформулированный еще апостолом Павлом, комментирующим Исаию (Ис. 40) «Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян. 17:29).

​И в завершение возьмем фрагмент из догмата об иконопочитании, закрепленном Седьмым Вселенским Собором:

«полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к этому вещества, иконы Иисуса Христа, Богородицы, также и ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо, чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинным по нашей вере служением, которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними. Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней».

​Обратите внимание как часто заходит речь о поклонении первообразу, а не изображению. Знаете почему? Потому, что обвинения в идолопоклонстве в адрес православных иконопочитателей были очень важным элементом богословской полемики первого тысячеленияхристианства. В идолопоклонстве нас обвиняли как мусульмане, так и христиане-иконоборцы. Они упоминают о странных обрядах, когда около 7-8 века у некоторых иконопочитателей было принято брать иконы в качестве крестных родителей, или соскабливать краску с икон и добавлять в причастное вино. Это ведь и было натуральное идолопоклонство – считать икону особым, священным материальным предметом. Поэтому собравшись на Седьмой Вселенский Собор Отцы отдельно заострили внимание на том, что в материальном плане икона и любое другое священное изображение – просто доска и краски, никаких чудесных и таинственных процессов подобных Пресуществлению Святых Даров в ней не происходит. Те, кто считают иначе – идолопоклонники, нарушающие первую и вторую заповеди: «Я Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» и «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой».

​Что это означает для нас на практике? Что для настоящего православного любая икона (например, хорошо написанная копия Троицы) настолько же хорошо будет «работать» как и оригинал. Потому, что человек молится не иконе, а тому, кто на ней изображен. 

​Говоря еще проще. Когда мы общаемся по телефону, мы обращаемся не к телефону, а к человеку. Странно было бы думать, что если мы сменим телефон, то наш собеседник станет говорить с нами иначе.

​Вот, примерно так выглядят факты. Но кому какое дело до фактов, когда речь идет о монетизации. Монетизация копии гораздо слабее монетизации оригинала. Поэтому им нужен оригинал. В самом деле Троица – слишком дорогая вещь, чтобы довериться мнению профессионалов. Поэтому решение было принято в обход реставрационного совета. Про то, чтобы посоветоваться с богословами я и вовсе молчу.

Мой прогноз. 

На самом деле нет такой опции как возвращение Троицы в храм. Не будет она там стоять. Начнет разрушаться. Священники в попытке укрыть признаки этого разрушения станут препятствовать ее изучению экспертами. В итоге все вскроется, когда изменения уже будет невозможно скрывать. И тогда ее в сильно утраченном виде все же передадут реставраторам все в тот же музей. Виновных, конечно, не найдут. В итоге икона окажется на реставрационном столе лет на тридцать и наше поколение ее уже не увидит, ни в музее, ни в храме. Такое уже было и не раз.

​Обобщим:

Тема «Троицы» не просто выводит нас на музейно-церковный конфликт. И даже дело не в Большом Музейном Дерибане к которому все идет. Скажу еще шире – дело даже не в том, что эта передача – обыкновенный популизм, которым элиты пытаются прикрыть поражения на фронте, провалы во внутренней политике, и полную катастрофу с Православием на Украине. Нет. Главная проблема состоит в том, что Русская Православная Церковь за двадцатый век так ничего и не поняла. Например, она так и не поняла почему в 20-м веке русский народ-богоносец за несколько лет стал народом-богоборцем. Церковь так не уловила связи между пушкинской «Сказкой о попе и работнике его Балде» и разорением храмов в 20-30-х годах. И поэтому не сделала выводов. Церковь пытается сводить старые счеты, переигрывать давно уже сыгранные (и проигранные) ею партии. Вместо того, чтобы смотреть в Будущее Русская Церковь буквально стала церковью прошлого. Вместо того, чтобы предлагать пути в новое, свою картину будущего русского духа, она украшает себя ветхими сокровищами из разоряемых музеев и все это на фоне брошенных храмов русской провинции. И самое главное: Церковь не поняла, что есть вещи, на которые невозможно повлиять даже если у тебя безграничный ресурс власти и денег. Ни за какие деньги невозможно сделать пятисотлетнюю доску прочнее. Никакая власть не может отмотать время назад. Эта икона гибнет.

В этих условиях вспоминается горькая фраза А.К.Толстого из письма адресованного им императору Александру II: “Именно духовенство — отъявленный враг старины, и оно присвоило себе право разрушать то, что ему надлежит охранять, и насколько оно упорно в своем консерватизме и косно по части идей, настолько оно усердствует по части истребления памятников”. Письмо датировано августом-сентябрем 1860 года. Прошло полтора века.

​Меня время от времени спрашивают, что я думаю о диалоге Церкви и художественного сообщества, или просто о диалоге Церкви и общества. И вот, что я имею сказать по этому поводу: условием диалога является заинтересованная готовность сторон прислушиваться друг к другу, аргументировать свои позиции, уважать собеседника. Ничего этого наша Церковь делать не умеет, и учиться не хочет. Церковь работает по принципу радио. Снисходительно-наставительно она вещает обществу, народу, художникам. Вещает, сама не замечая, что слушателей становится все меньше.