Второй диалог "Философии оружия". Часть XIII

Так они и начали говорить, понимая, что не мне, а своей собственной смерти они бросили вызов. Мы уже раскаиваемся в том, что попробовали совершить такой подвиг, мы умоляем вас смиренно дать нам место, где мы можем жить для искусства, несмотря на то, что человеческого языка будет недостаточно. На данный момент он заслуживает шпаги, чтобы вести его, и они предаются порокам, бояться и убегают друг от друга, и я кричу по улицам, сокращая путь, пока не устану. Те, кто кричали в окна, начали кричать на своих соседей, говоря им: придите, придите, поспешите и вы увидите, что храбрость всех родившихся зашифрована в одном. Вместе они просили меня, чтобы моя решимость поутихла до следующего дня, и я сделал это, надевая плащ на их плечо и засовывая клинок в их ножны, которые молодые и неопытные юноши потом отдали. Разве там были девушки для моей жизни? Все очень рассмеялись над рассказом и отвагой, с которой мастер обращался к вам. Человек с величайшей наглостью и свободой, которую они когда-либо видели, и желая идти вперед со своими следами, он не сказал Мелисо ответить ему так, чтобы закончить понимание изобретений учителя и удостовериться в своей отваге и трусости, и о том, когда дамы были с большим вниманием, касательно того, что я им говорю. Вы сказали это шепотом, чего никогда не ожидали от вас. В рассказе это хорошо видно, давая о себе знать некоторым из них. Я испугался, слушая вас, потому что вы больше не знаете, чего хотите и можете то, что вам взбредет в голову, изобличить во лжи. Кто-то не умер от ран? Тем не менее, какую девушку, сказал учитель, вы видели? не зная ее хорошо и не разговаривая с ней, я буду бороться за нее на дуэли с теми, кто оставил меня, чтобы дать ей понять, что любовь и коса в сильной ссоре хотят силы и сноровки, и то, что вы просили у раненых. В конце концов пришло семеро из них, чтобы все раны в вашей и моей жизни были ранами милосердия, которые вам покажутся снаружи, если человек будет давать полную волю своей силе и понукать желаниям. И он оставит мой дух, чтобы создать свой, как в случае со Св. Квентином, или в лечении Фарфаллота, потому что в домах, куда никто не осмеливался войти, он бросил меня одного, c мечом в руке, разбивая и швыряя желуди в командира. Или большая ложь была в том, ответил Мелисо, что мне рассказал один из тех, кто был в этой битве против вас, желая услышать много криков, свидетелем которых ты должен быть, и подтвердить, что вы все входили в этот дом, и не знали, сколько убежало из них. Все они очень смеялись над тем, что сказал Мелисо, но учитель нарушил их смех, заставив опустить глаза, которые до сих пор были подняты, и, глядя на землю, они отреагировали так, как будто были напуганы, но не по тому, что они были в ссоре, а потому, что эту ложь никто не мог видеть, что это не противоречит тому, кто это сказал. Наконец, никто не может злиться на меня, кто завистлив, потому что Бог меня понимает. В другой ссоре, которая была до этого, это правда, что я снова пришел, но не на сто шагов, и здесь делать ничего не нужно, потому что эту ловкость и сноровку я впитал еще с молоком матери. Даже если я сражаюсь с ребенком, он должен быть тем, что вы говорите, когда он делает неверный шаг и падает. И гнев, который мне оставили с тех пор, я не потеряю, потому что вы не могли знать, у кого из руки я забрал меч. Меч, который они забрали? ответил Мелисо, что ты говоришь, человек? Ты находишься в них? Для другого вы расскажите какую-нибудь историю, посмотрите на меня, я падаю духом. Я падал на землю от аркебузы, ответил Учитель, а мог бы стоять на ногах, чего мне так не хватало. Что вы говорите, ответил Мелисо? Что я забрал, сказал учитель, слугу лейтенанта, вот, что я говорю, а вы убеждали меня отпустить его сто двадцать четыре раза. И для этого они принесли балки и снаряжение, потому что иначе это было бы невозможно, вы этого разве не видите? Теперь учитель, ответил Мелисо, я заявляю, что я с вами. В тот день я был в ссоре, которая была рядом с Аламийос-дель-Вайе, где из-за чьего-то недостатка и уныния, любой добрый сын снова переводил дух. И я все еще видел больше того, что вы сказали, и я не забуду легкость, с которой вы вошли. Прежде чем Мелисо мог указать на место, ему воспрепятствовал учитель, говоря, что нужно добавить эти пять предписаний в это правило для вашей жизни, что у вас всегда была хорошая воля, потому что вы казались мне честными молодыми людьми и не торопили дела и не использовали много ссор. По этой причине учитель закончил озвучивать все мнения, которые были у вульгарных фехтовальщиков в дестрезе, не пропуская ни одного, для исполнения обещания, которое он дал в начале, что не должно быть ни одной вещи, принадлежащей к оружию, которой бы он не коснулся, и поэтому начал говорить об уловках в своей книге, которые являются самыми употребляемыми среди простолюдинов, которые, по его мнению, точно взяты из оригинала.

Здесь уловки заканчиваются и начинается то, что должно быть сделано, искушая вас, если вы нападете на меня.

Когда я измеряю мечи, я должен исследовать их с середины, напрячь руку и тело, повернуть руку ногтями вверх, закрываясь своим мечом, а затем очень хорошо ударить его по лицу. Что вы называете «измерить мечи», сказал Эудемио? Что, если на деле один меч будет больше другого, а один человек выше другого, то уловка будет потеряна? Я подтверждаю то, что говорю, ответил учитель. В таком случае, в какой стойке должен быть другой, ответил Эудемио, чтобы он сделал все правильно, и не ошибся? Прочно установленной, ответил учитель. Довольно благородная причина для уловки, сказал Эудемио, и вы исследуете меч посередине? Давайте посмотрим, как выйти из этого положения. Вы не понимаете, что с небольшим движением противника ваш меч легко упадет на пол в силу его освобождения из руки и вашей потери, что даст больше возможностей нанести рану без промаха. Я не понимаю или не знаю то, что вы говорите, ответил учитель. Так делали все, и сколько раз они делали это в ссоре. Так и есть, ответил Эудемио, но на каком расстоянии я должен быть, чтобы добиться этой ссоры, о который вы говорите, что, не зная соответствующих методов, каждый вид уловки с большим трудом будет достигать тела, и если сказать, что тело жесткое, как тогда я должен дотянуться до него? Если я закрою лицо, как я увижу, когда нужно нанести удар? Если я себя закрываю, я укорачиваю меч, и тогда меч противника становится длиннее, не зная, какую часть оставить для риска, и почему рана должна быть больше на лице, чем на груди? Быть человеческим телом такого качества, и иметь так много других частей, - ГДЕ рана может возыметь свой конец? Так они научили меня, ответил учитель, и я так делал со многими, получите расположение или идите вперед. Меряясь силами меча, я должен исследовать его, и в то же время выставить левую ногу и руку, нанося удар кулаком в лицо. Хорошо видно, что они меня уважают. Попытайтесь выставить левую ногу и руку и дайте ему немного времени. Так нельзя, сказал Эудемио, потому что, если он попытается также, как и когда пытался выставить ногу, как я, после всего этого вы дадите ему возможность нанести рану без его конкретного движения. Если он ударит кулаком, как он оставит меч противника, который он не давал? Или сеньор, который без основания наполняет вашу книгу уловками. Мне не нужно, ответил учитель, делать фундаментальными вещи больше, чем моя воля и решимость. Благодаря этому я многое делал полезным для других в этом мире. Противник держит меч ногтями вверх, я должен попытаться вывести его меч наружу, также, чтобы ногти на пальцах смотрели вверх, и снизу сделать выпад в его сторону, ногти при этом направлены вверх. Правую ногу при этом нужно выставить вперед или сблизить с ним, а затем вынуть тело и нанести ему удар, чтобы выбить меч. Если, когда вы придете, сказал Эудемио, чтобы взять меч таким образом, чтобы попытаться нанести с внешней стороны порез противнику, вы ожидаете, когда он сделает выпад снизу, давая себе возможность спастись, оставляя ваш меч в воздухе, что у вас нет возможности использовать его. И если он нанесет порез и обманет вас, стремительно нападая, вынимая меч, он ранит вас поверх меча. Вам кажется, что вы проявили себя с хорошей стороны? Или если он взял ваш меч таким образом, вы возьмете ЕГО меч таким же самым способом, и он сделает вам то, что мы думали ВЫ сделаете ему. И скажите, почему он должен держать меч ногтями вверх, а не в направлении режущей части, или ногтями вниз? Потому что это положение выгодное для вашей головы? Или потому, что вы делаете уловки лучше против тех, кто так делает, чем против тех, кто находится в других положениях? Если позиция, когда ногти смотрят вверх, лучше, чем, когда ногти направлены вниз, то почему вы советуете тем, с кем вы забавляетесь, держать пальцы ногтями вверх, и что изменение этой позы к режущей части меча или, когда ногти смотрят вниз, кажется, что, если бы это было так плохо, как вы говорите, вы бы радовались видеть такие плохие положения, как позиция ногтями вниз. Посоветуйте изменить это и сделайте так, как вы хотите, и для ваших притязаний лучше потом держать ногти вверх, чтобы выбить меч. И вы притворяетесь что с ногтями, направленными вниз, вы можете выбить меч, хотя этого нельзя сделать с такой легкостью, благородным появлением истины и новым способом обмана. Полемарко и Мелисо остались удовлетворены здравым смыслом, исходящим от Эудемио, с которым им казалось, что учитель будет сбит с толку, хотя они понимают, что он не знает обо всем, что было сказано, но учитель, у которого было меньше стыда, чем они могли думать, глядя на них с серьезностью, чтобы больше рассмешить, нежели рассердить их, ответил. Мне не нужно смотреть на вас, Эудемио, только на хороших людей, которые верят мне, чему я учу, принимая это за правду, и я знаю, что вы хорошо изучаете уроки, вы хотите контролировать своего учителя, зная больше, чем вы можете знать. Если я хорошо знаю, что эти противники те, у которых есть уловки, услышьте, что я знаю, что удовлетворит вас. Меряясь силой мечей, я должен исследовать это, а затем согнуть тело поверх ноги, вставляя ее вовнутрь, достать меч и ударить кулаком в лицо. Подождите, сказал Эудемио, если вы попытаетесь согнуть тело поверх правой ноги, и, если у вас не получится сделать это вовнутрь, и, если вы попытаетесь сломать его тело от ноги, - меч должен быть длиннее всего, что противник выставит вперед. Если вы держите его близко с телом противника уже с первым движением, то зачем доставать его? Если будете доставать, то потеряете время, такое движение будет бесполезным, тогда меч противника будет свободен, и он сможет ранить вас. Продвигайтесь вперед, совершая уловки, и говорите об этом тихо. Тогда, учитель, который внимательно слушал, не понимая слова, смеялся над Эудемио, и продолжал. Когда я меряюсь силой меча с противником, я должен попытаться нанести ему удар в лицо с размаха и на обратке перевернуть меч над своей головой и нанести ему выпад с внешней стороны в лицо, выставляя левую ногу, этого вам не нужно говорить? Я вам уже сказал, ответил Эудемио, что, если вы ударили его по лицу, тогда отведите свой меч от него, иначе как он, оставаясь так близко, не сможет ударить вас и нанести вам удар в лицо с размаха, чтобы обезопасить себя? Обезопасит ли он себя, поворачивая ваш меч назад за голову? Другой при этом ничего не сделает мечу противника? Пока он стоит близко к вашему телу, чем вы к своему, вы с силой нанесёте ему выпад, поскольку нет возможности нанести ни режущий удар, ни удар тыльной стороной руки, потому что они состоят из двух принудительных движений. Эти мнения уже настолько плохи, что их нельзя терпеть. Тогда, смотрите хорошо за ними, ответил учитель, что с одним лишь документом я взял достаточно денег, больше, чем я говорил. Здесь они заканчивают уловки, которые они понимают, как делать, исследуя их, хотя осталось много других, и начинают делать те, которые понимают, чтобы присвоить их. Я сейчас меряюсь силами с противником. Если я буду высоко смотреть, я должен выставить ногу под меч противника и толкнуть его в грудь. Если он не будет стоять высоко, ответил Эудемио, или, когда вы двигаетесь на него с этим намерением, и в этот момент он сгибается, меняет свою позицию на низкую, - вам всё еще кажется, что вы добьетесь хорошего удара? Несколько таких ударов я совершал в этой жизни, сказал учитель, это очень красиво, и вы будете рады сделать это, испытывая от этого удовольствие, и от моей души, если убьете. Мне кажется, ответил Эудемио, что так не будет, кроме моего тела и жизни и того, что предоставит житель города, ваш сосед, а вы сделаете нечто новое. Это не так уж и много, что вы говорите о жизни так легко, мнения довольно остроумны. Они прекрасные, ответил учитель. Нанося удары противнику, я должен упасть на левую ногу и, когда увижу, что противник идет на меня, я должен сделать выпад под его рукой. Если я пойду на меч в это мгновение, сказал Эудемио, уловка будет потеряна, и, если я положу меч на грудь, чтобы вы могли находится в обессиленной позиции, и отпарирую, отклоню наружу ваш удар, это не сильно поможет повалить вас, потому что у вас вся сила сосредоточена в вашей левой ноге, вам кажется, что это уловка изящная.

Теперь помолчите, ответил учитель.

Продолжение следует...