Трамадол в Ожерелье

__________________________

Проверенный магазин!

Гарантии и Отзывы!

Трамадол в Ожерелье

__________________________

Наши контакты (Telegram):

НАПИСАТЬ НАШЕМУ ОПЕРАТОРУ ▼

>>>🔥✅(ЖМИ СЮДА)✅🔥<<<

__________________________

ВНИМАНИЕ!

⛔ В телеграм переходить по ссылке что выше! В поиске фейки!

__________________________

ВАЖНО!

⛔ Используйте ВПН, если ссылка не открывается или получите сообщение от оператора о блокировке страницы, то это лечится просто - используйте VPN.

__________________________

кулоны драко малфой на АлиЭкспресс — купить онлайн по выгодной цене

В сборнике переводов из Сергея Жадана, вышедшем в серии, издаваемой поверх барьеров в небольшом, но уже значимом для русской поэзии латышском городке Озолниеки, представлены разные этапы развития украинского поэта: от начала х до середины х. Пятнадцать лет — и несколько исторических эпох. Вообще Жадан — поэт катастрофического творения мира причем основное ударение тут надо ставить не на катастрофичность — хотя и ее из виду упускать нельзя, — но на космогонический пафос. Тяжелым каменным углем в лесных корнях Железными лезвиями сквозь песок и уголь Монтируется — звено к звену, Срастаясь сердцевинами, Обжигается горячая сердцевина года. Эпоха девяностых-двухтысячных, на которую пришлась молодость автора, разворачивается у него как громадный космогонический эпос, населенный бандитами, нуворишами, наркоманами, беспризорниками, проститутками, боевиками, «убийцами и блатарями» — и при этом, на удивление, полный мощного торжества жизни. Здесь — куда серьезнее, чем пародия. Такое родство — не просто результат влияния, которое уж наверное было: дело в том, что всякое влияние способно состояться лишь в том случае, если падает на подготовленную, восприимчивую почву. Все это — оттиски одной и той же матрицы на материале разных времен — матрицы, основные черты которой восходят к пафосу первохристианства: и последние станут первыми, и камень, отвергнутый строителями, станет главою угла. А христианские истоки Жаданом прекрасно осознаются, даже подчеркиваются. Вот новые волхвы приносят сообразные эпохе дары новорожденному Спасителю:. И тогда мы все, кто стоял у него за спиной, Положили свои амулеты, ножи и пруты, кто-то даже наваху достал с рукоятью резной и назад отступил, чтоб другие могли подойти. Там уже лежали золото и фарфор, серебро, ковры и груда теплых вещей, и глядели окна в черный полночный двор, и дымы поднимались в небо из сельских печей. Правда — в отличие от первохристианского и коммунистического вариантов матрицы — вопрос о чаемом всеобщем спасении в любом мыслимом варианте не рассматривается героями новейшего эпоса ни на каком из уровней. Тут, можно сказать, жадановская космогония, во многом архаичная — архаичнее христианской, — предстает нам еще на той своей стадии, что предшествует этике. Этика тут еще не родилась. Пока — чистое упоение жизнью и необозримым избытком возможностей. Это чистое варварство — новое, постхристианское. А вообще-то Его — явно пришедшего в этот мир во второй раз — и вытолкать могут:. А сын твой, Мария, говорит чудные слова, видит знамения, о его чудесах — молва, и твердит нам упрямо, что лишь в любви вся сила, как если бы от любви росла из земли трава. Пусть проваливает отсюда, подалее от греха, Иначе мы пустим в небо красного петуха…. Невозможно не обратить внимание на то, что Жадан — ровесник нашему Борису Рыжему точный ровесник, одногодок, старше его на шестнадцать дней , который в своем Свердловске писал, в сущности, о том же самом: о бандитских девяностых, о ранних насильственных смертях ровесников, о темном времени хаоса. Рыжий — горек и трагичен. Жадан — сколько бы ни был страшен и беспощаден — нет. Он не о распаде и конце. Он — даже когда об убийствах и жестокости — о рождении нового мира на обломках старого. И мир новонаступившего хаоса для него, пожалуй, не так уж и темен — скорее, даже напротив. Да, этот мир знает страдание:. Однако он щедро, хищно, первобытно красочен. Такой мир — предмет смертельно опасной игры и чувственного наслаждения. Ранний Жадан эпичен и очарован, опьянен миром. В его стихи, пользуясь любым поводом и даже обходясь без оного, входят огромные объемы жизни со всем обилием разнородных, дышащих, мельтешащих подробностей. Эти слова даже в переводе каково же в оригинале? Ты ответишь еще сегодня, касаясь теплых букв, Перебирая их во тьме, путая гласные с согласными, Как машинистка в старой варшавской конторе. Тяжелые соты письма Уже тускнеют тем золотом, из которого зарождается язык. Часто ли поэтической речи удается быть одновременно вещно-подробной, плотски-осязаемой прямо всеми органами чувств, включая вкус и обоняние: мир у Жадана пахучий, терпкий и широкоохватной? Сочетать иронию и пафос, витальность и критичность, мифологичность и аналитизм? Ранний Жадан именно таков: мощный, как миф, и страшный, как миф. Шалея от избытка мира, молодой поэт при этом ни на минуту не выпускает из внимания связей, которые пронизывают и соединяют разные области бытия. Совершенно как в мифе, все предметы у него одушевлены и чувствуют друг друга, а человек и мир растут друг из друга — подобны друг другу — неотличимы друг от друга. Что-то я не припомню, чтобы в те же годы не говоря уже о том, что позже подобные стихи писались, подобная языческая полнота жизни выговаривалась по-русски. По мере своего поэтического становления Жадан делается все жестче, суше, резче и горше. Все меньше мифологического, все больше социального. Поэзия — вот последний плацдарм для несломленных, достойная отповедь всеобщему безверью. Поэты держатся вместе, как матросы одного крейсера. И когда крейсер безнадежно идет на дно, поэты подставляют лица ветру и запевают гимн братству и верности высокими чистыми голосами. Лишь кто-то один всю дорогу, с первой же ноты, постоянно шамкает вставной челюстью. Более всего Жадан таков в последней части книги — «Почему меня нет в социальных сетях». Она — о событиях и людях последних двух лет. О войне на украинском Юго-Востоке. Из этой части книги уходят краски — она вся серо-стальная. Здесь нет — как в начале — жаркой толкотни одушевленных вещей, буйного избытка форм, ежеминутного чуда существования. Только имена и то не у всех , лица и судьбы. И в каждом стихотворении — смерть. В каждом. Их накрыли, писала, всех вместе, одним залпом. Потом наши вернулись забрать погибших. Вернее, то, что от них осталось. Тяжелее всего с ногами. У каждого должно быть по две ноги. Их так и складывали — чтоб у каждого две ноги, желательно — одного размера. Но даже читая последнюю, страшную, часть книги, застаешь себя за мыслью: эта поэзия, переполненная едва ли не всей состоявшейся до нее историей, обломками ее горького опыта, — все-таки поэзия нового, после многих крушений, начала мира. Плачь, разбивая темноту своими теплыми руками. Плачь и не отходи от него ни на шаг. Мир никогда не будет таким, как прежде. Мы ни за что не позволим ему быть таким, как прежде. Сергей Жадан. Поэзия без границ. RU о самом интересном за 7 дней. Лента наших текущих обновлений в Яндекс. При поддержке Немецкого культурного центра им. Подписывайтесь на наши обновления! RU в Яндекс. Старые мастера живописи, сомнительные телешоу и другие малоизвестные факты в тесте, посвященном великой британской группе. Перевод» вошли 25 книг. Музыкант и медиахудожник Сергей Касич вспоминает свою встречу с изобретателем и композитором Питером Зиновьевым — человеком, изменившим электронную музыку. Шура Буртин о карусели «Заря» — странном объекте, который этим летом способен ненадолго изменить вашу жизнь. Александр Чанцев о книге Ольги Балла «Библионавтика. Выписки из бортового журнала библиофага». Кино Искусство Музыка Современная музыка Академическая музыка. Перевод Станислава Бельского Эпоха девяностых-двухтысячных, на которую пришлась молодость автора, разворачивается у него как громадный космогонический эпос, населенный бандитами, нуворишами, наркоманами, беспризорниками, проститутками, боевиками, «убийцами и блатарями» — и при этом, на удивление, полный мощного торжества жизни. Кто вы в мире Depeche Mode Старые мастера живописи, сомнительные телешоу и другие малоизвестные факты в тесте, посвященном великой британской группе. Новое в разделе «Литература» Самое читаемое. Свидетель разломов, хроникер творения Есть только одушевленность Памяти Василия Бородина — Онлайн-портреты современных немецких поэтов. Иосиф Бродский: поэзия изгнания Полонофоб, лишенный ордена Записки очарованного Экономика ката, спецоперация Ярузельского и очередной приговор антропоцену 29 июня Русский миф в новом российском искусстве 28 июня Музыкант и медиахудожник Сергей Касич вспоминает свою встречу с изобретателем и композитором Питером Зиновьевым — человеком, изменившим электронную музыку 28 июня Из книги Глеба Морева «Осип Мандельштам: фрагменты литературной биографии» 28 июня Круглый стол о книжном сериале Евгении Некрасовой «Кожа» 28 июня Шура Буртин о карусели «Заря» — странном объекте, который этим летом способен ненадолго изменить вашу жизнь 24 июня Выписки из бортового журнала библиофага» 24 июня Александр Чанцев читает предвирусный дневник Кирилла Кобрина 22 июня

Трамадол в Ожерелье

Бородино купить VHQ GanBang Cocaine 98% Peru

Наркотики в Ярославли

Трамадол в Ожерелье

Купить амфетамин в минске

Усмань купить закладку MDMA Crystal [Import]