Традиции нашей семьи

Так уж получилось, что я родился в семье фанатов и популяризаторов уринотерапии. С детства я привык к тому, что полстаканчика мочи в день – это необходимость. Ребенком я и не понимал, что в обществе такие привычки не считаются нормой и уже к шести годам пил урину с удовольствием как газировку. В сущности, желтый нектар и заменил мне сладкую содовую, ведь обычная «Кола» или «Дюшес» не казались мне такими вкусными, а родители были только рады.

В употреблении мочи было два ограничения, не считая порционности: донор должен быть здоровым, при этом нельзя быть донором для самого себя. Больше всего в нашей семье мне нравилась урина моего отца, она была ярко оранжевого цвета и слегка сладковатой, так как отец часто налегал на морковь. А вот мамин горький лимонад мне никогда не нравился, потому что она регулярно курила. Ссанина нашего четвероногого Рэкса и то была лучше на вкус: помимо копчено-соленого мускусного привкуса, она приятно искрилась в горле, словно минералка, да и была теплее человеческой.

Обычно наш утренний распорядок состоял из завтрака и употребления почечного эликсира. Мы с мамой оба предпочитали папино производство из-за вкуса. Отец же пил исключительно мое из-за курения матери.

Каждое утро мой папка ссал прямо на кухне в бабушкины хрустальные бокалы и выдавал нам с мамой по свежей порции. Бокалы мы никогда не мыли, чтобы они, словно дубовая бочка для виски, раз за разом накапливали пользу, оседающую и высыхающую на их мутных стенках. Мама иногда просила отца окунуть в бокал немытую залупу с отложениями смегмы и потеребить ей в свежем растворе «для перчинки».

Бывало, на церковные праздники, отец радовал нас «парным»: мы с мамой становились на колени, а глава семейства выдавал нам свежую порцию концентрированной микстуры напрямую из уретры. Было удобно, потому что с утра слипшееся отверстие разделяло струю на два золотых фонтанчика, сверкавших крупными каплями в лучах утреннего солнца. Я всегда с удовольствием ловил его ртом и наслаждался каждой крупицей. А особым кайфом были вечера, когда на ночь мы лакомились арбузиком. Наутро можно было ощутить тонкий привкус этой сочной ягоды, а из-за ее мочегонного эффекта, папа тужился дольше обычного и мама иногда даже умывалась и чистила зубы под его мощным напором.

Когда отец болел, нам приходилось доить нашего пса Рэкса. Опыт научил, что Рэкс не может просто пописать и, бывало, он нарушал наш план лечения, обсираясь в бабушкины намоленные бокалы, что заставляло смывать священные соли на его стенках, поэтому накануне ежедневного ритуала мы кормили его дешевым собачьим кормом, который крепил его стул. Корм всегда вонял каким-то говном, и я не понимал, как Рэкс мог это есть.

Я не очень радовался, когда к нам приезжали бабушка и дедушка. Они заставляли пить свою горькую пряную густоватую мочу, уверяя, что у нее больше целебных свойств. Тару у них тоже была своя, особенная: деревянные крестьянские бокалы, которые уж точно впитывали всю пользу до последней молекулы и были почти святыми. Я мечтал, что со временем унаследую их.

* * *

В шесть лет я пошел в школу. До десятого класса никто и не догадывался о пристрастиях моей семьи, хотя я никогда и не скрывал.

У меня было очень много школьных друзей и родители, наконец, разрешили мне пригласить их на свой день рождения к нам домой. У нас была большая квартира, гостиная была объединена с кухней. Я договорился с родителями, что они будут сидеть у себя и не выходить до утра, в то время как остальная площадь жилья оставалась нам.

Кутили мы знатно. Родители купили нам пива, но брат одного из моих друзей притаранил нам ящик дешевой водки. Я впервые ее попробовал именно тогда и, не рассчитав, допился до рвоты, а наутро не помнил половину прошлого вечера.

Я проснулся одним из первых и пошел в нашу кухню. В этом большом помещении ночевали на диванах несколько из моих одноклассников. Чтобы никого не разбудить, я бесшумно прокрался к кухне и налил большой стакан воды, ощущая дикую сухость во рту.

В этот момент меня взъерошенного и помятого застал отец, который также бесшумно зашел на кухню, наблюдая последствия вчерашней вписки, которую он мог лишь слышать. Полушепотом мы обсудили вчерашний вечер, я одновременно похвалился и пожаловался на первое похмелье. Отец сразу же предложил двойную дозу нашего семейного целебного зелья. Я думал, что мы с мамой сделаем это чуть позже, но обрадовался, что не придется ждать. В лечебных свойствах я даже не сомневался.

Тогда как раз был День Обрезания Господня, а это значило, что я мог получить комбо: не только двойную порцию, но еще и парную вкуснятину прямо с пылу с жару.

Отец будучи в одних трусах, спустил их до колена, а я в этот момент сел на пол перед ним в позе лотоса. Зная, что мамы сейчас не будет, отец оголил залупу, расправил слипшуюся уретру пальцами и начал ссать прямиком мне в рот. Струя сначала была неровной, поэтому моча немного расплескалась мне по лицу, в глазах защипало, но вскоре поток выровнялся и плотная мутная струя, закручиваясь, согревала мое горло, разбиваясь о вытянутый язык. Я сглатывал, причмокивая и издавая гортанные звуки, когда струя шла прямо в горло. Следуя примеру матери, я иногда подставлял взъерошенную голову под целебный родник и умывался. Теплый поток приятно согревал и одновременно массировал темечко своей массой.

В момент нашего утреннего ритуала начали просыпаться ребята. Точнее проснулась только одна девочка по имени Даша, которая мне нравилась. Похоже, ее разбудила струя, звонко разбивавшаяся о деревянный паркет: к сожалению, мне не удавалось не проливать. Увидев меня, захлебывающегося от удовольствия, она выпучила глаза и прикрыла рот руками в испуге.

Она растолкала своих соседей по дивану, и вот уже все они, держась за голову, наблюдали как я пил и умывался мочой своего отца. Кто-то закричал, кто-то уже плакал, а кто-то истерически ржал. В этот момент я прервался и увидел, что все как один выпучили на меня глаза, а я в ответ сделал то же самое, поскольку не понимал в чем дело.

В этот момент отец решил разрядить ситуацию, предложив друзьям присоединиться, сказав, что он специально с вечера поел дыни, и со спущенными трусами пошел в их сторону, сверкая мохнатой морщинистой мошонкой. В этот раз никто не смеялся и все как один вскочили со своих мест, собирая вещи. Через несколько минут в квартире осталась лишь наша семья.

На следующий день уже вся школа знала о нашем образе жизни. Даша сторонилась меня, а я в тот день узнал, что родился в ебанутой семье.

https://t.me/uporoto