Традиции и авторитет как виды контекстуальной аргументации - Философия реферат

Главная

Философия
Традиции и авторитет как виды контекстуальной аргументации

Аргументация как способ воздействия на убеждения людей. Характеристика контекстуальной аргументации: особенности, виды, основания. Описательно-оценочный характер традиции. Риторические аргументы к авторитету, абсолютные и относительные инстанции.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Московский гуманитарно-экономический институт
Традиции и авторитет как виды контекстуальной аргументации
1. Виды контекстуальной аргументации
С античных времен аргументы делили на логические, этические и чувственные. Первые называли "ad rem" - аргументы "к делу", доводы "по существу", т.е. апеллирующие к рациональной сфере человека, основанные на процедуре логического доказательства и фактах. Остальные получили название "ad hominem" - доводы "к человеку", аргументы, основанные на апелляции к эмоционально-чувственной сфере личности и морально-этическим представлениям общества.
Сегодня ряд исследователей (И.А. Стернин, Е.А. Юнина, Г.М. Сагач), популяризуя идеи логики и теории аргументации, выделяют "сильные" и "слабые" аргументы. К "сильным" относят:
положения законов и официальных документов;
законы природы, выводы, подтвержденные экспериментально;
Как считают указанные исследователи, необходимо иметь в виду, что если "слабые" аргументы употребляются в качестве дополнения "сильных", то степень их "слабости" понижается и наоборот.
Логик и философ А.А. Ивин, обобщая логико-философское научное наследие, выделяет в аргументации универсальные (рациональные) и неуниверсальные способы убеждения [22]. Универсальная аргументация применима в любой аудитории. К универсальным способам убеждения А.А. Ивин относит эмпирическую аргументацию, а также разновидности теоретической аргументации: логическое обоснование, системную и методологическую аргументацию. Эмпирическая аргументация - аргументация, неотъемлемым элементом которой является ссылка на опыт, на эмпирические данные. Теоретическая аргументация - аргументация, опирающаяся на рассуждение и не пользующаяся непосредственно ссылками на опыт. Системная аргументация как разновидность теоретической понимается как обоснование утверждения путем включения его в качестве составного элемента в кажущуюся хорошо обоснованной систему утверждений или теорию. А методологическая аргументация - обоснование отдельного утверждения или целостной концепции путем ссылки на тот надежный метод, с помощью которого получено это утверждение или отстаиваемая концепция (например, ссылка на метод генетической экспертизы или на метод статистического анализа).
1. ВИДЫ КОНТЕКСТУАЛЬНОЙ АРГУМЕНТАЦИИ
Различие между эмпирической и теоретической аргументацией относительно, как относительна сама граница между эмпирическим и теоретическим знанием. Нередки случаи, когда в одном и том же процессе аргументации соединяются и ссылки на опыт, и теоретические рассуждения.
Неуниверсальная, или контекстуальная, аргументация эффективна лишь в определенной аудитории. Неуниверсальные аргументы, по мнению А.А. Ивина, - аргументы, используемые в определенных ситуациях общения, контекстуально обусловленные. К ним относят:
аргумент к вкусу (частный случай аргумента к вкусу - аргумент к моде).
Необходимо отметить, что граница между универсальной и контекстуальной аргументацией относительна. Способы аргументации, на первый взгляд универсально приложимые, могут оказаться неэффективными в конкретной аудитории. И наоборот, некоторые контекстуальные аргументы (например, аргумент к традиции) могут оказаться убедительными едва ли не в любой аудитории.
В сущности, все иные контекстуальные аргументы содержат в свернутом виде ссылку на традицию; чувствительность аудитории к приводимым аргументам также в значительной мере определяется теми традициями, которые она разделяет. Влияние традиции на эффективность аргументации связано с тем, что традиция закрепляет те наиболее общие допущения, в которые нужно верить, чтобы аргумент казался правдоподобным, создает ту предварительную установку, без которой он утрачивает свою силу.
Традиция представляет собой анонимную, стихийно сложившуюся систему образцов, норм, правил и т. п., которой руководствуется в своем поведении достаточно обширная и устойчивая группа людей. Наиболее широкие традиции, охватывающие все общество в определенный период его развития, как правило, не осознаются как таковые теми, кто следует им. Особенно наглядно это проявляется в т.наз. "традиционном обществе", где традициями определяются все сколь-нибудь существенные стороны социальной жизни. Традиции носят отчетливо выраженный двойственный, описательно-оценочный характер. В них аккумулируется предшествующий опыт успешной деятельности, и они оказываются своеобразным его выражением. С другой стороны, они представляют собой проект и предписание будущего поведения. Традиция является тем, что делает человека звеном в цепи поколений, что выражает пребывание его в историческом времени, присутствие в "настоящем" как звене, соединяющем прошлое и будущее. Традиция завоевывает свое признание, опираясь прежде всего на познание, и не требует слепого повиновения. Она не является также чем-то подобным природной данности, ограничивающей свободу действия и не допускающей критического обсуждения; традиция - это точка пересечения человеческой свободы и человеческой истории.
Интуитивная аргументация представляет собой ссылку на непосредственную, интуитивную очевидность выдвигаемого положения. Очень велика роль интуиции и, соответственно, интуитивной аргументации в математике и логике. Существенное значение имеет интуиция в моральной жизни, в историческом и вообще в гуманитарном познании. Художественное мышление вообще немыслимо без интуиции. Интуитивная аргументация в чистом виде является, тем не менее, редкостью. Обычно для найденного интуитивного результата подыскиваются задним числом основания, кажущиеся более убедительными, чем ссылка на его интуитивную очевидность. Интуиция никогда не является окончательной, и ее результат подлежит критическому анализу. Даже в математике интуиция не всегда является ясной: высшую степень очевидности имеют утверждения типа 2 + 2 = 4, но уже 1002 + 2 = 1004 имеет более низкую степень и доказывается не фактическим подсчетом, а с помощью рассуждения. Интуиция может просто обманывать. На протяжении большей части XIX в. математики были интуитивно убеждены, что любая непрерывная функция имеет производную, но Вейерштрасс доказал существование непрерывной функции, ни в одной точке не имеющей производной. Математическое рассуждение исправило интуицию и дополнило ее. Интуиция меняется со временем и в значительной мере является продуктом культурного развития и успехов в дискурсивном мышлении. Интуиция Эйнштейна, касающаяся пространства и времени, явно отличалась от соответствующей интуиции Ньютона или Канта. Интуиция специалиста, как правило, превосходит интуицию дилетанта.
Интуиции близка вера - глубоко искреннее, эмоционально насыщенное убеждение в справедливости какого-то положения или концепции. Если интуиция - это непосредственное усмотрение истины и добра, то вера - непосредственное тяготение к тому, что представляется истиной или добром. Как и интуиция, вера субъективна и меняется от человека к человеку. В разные эпохи предметом искренней веры были диаметрально противоположные воззрения. То, во что когда-то свято веровали все, спустя время большинству уже представлялось наивным предрассудком. В зависимости от способа, каким оправдывается вера, различают рациональную и нерациональную веру. Последняя служит оправданием самой себе. Сам факт веры считается достаточным для ее оправдания. Ссылка на твердую веру, решительную убежденность в правильности к.-л. положения может использоваться в качестве аргумента в пользу принятия этого положения. Однако аргумент к вере кажется убедительным и веским, как правило, лишь тем, кто разделяет эту веру или склоняется к ее принятию. Другим аргумент к вере может казаться субъективным и почти что пустым: верить можно и в самые нелепые утверждения. Тем не менее, встречаются ситуации, когда аргумент к вере оказывается едва ли не единственным, - ситуации радикального инакомыслия, непримиримого "разноверия".
Обратить инакомыслящего разумными доводами невозможно. В таком случае остается только крепко держаться за свою веру и объявить противоположные взгляды еретическими, безумными и т.п. Там, где рассуждения и доводы бессильны, выражение твердой, неотступной убежденности может сыграть со временем какую-то роль. Аргумент к вере только в редких случаях выступает в явном виде. Обычно он подразумевается, и только слабость или неотчетливость приводимых прямо аргументов косвенно показывает, что за ними стоит неявная апелляция к вере.
Здравый смысл можно охарактеризовать как общее, присущее каждому человеку чувство истины и справедливости, даваемое опытом жизни. В своей основе здравый смысл не является знанием. Скорее, это способ отбора знания, то общее освещение, благодаря которому в знании различаются главное и второстепенное и обрисовываются крайности.
Аргумент к здравому смыслу является одним из наиболее употребительных в а. к. Существенное значение этому аргументу придает современная философская герменевтика, выступающая против его интеллектуализации и сведения его до уровня простой поправки: то, что в чувствах, суждениях и выводах противоречит здравому смыслу, не может быть правильным. Здравый смысл приложим прежде всего в общественных, практических делах. Он судит, опираясь не на общие предписания разума, а скорее на убедительные примеры. Решающее значение для него имеют история и опыт жизни. Здравому смыслу нельзя выучить, в нем можно только упражняться. Апелляция к здравому смыслу неизбежна в гуманитарных науках, вплетенных в историческую традицию и являющихся не только ее пониманием, но и ее продолжением. Обращение к здравому смыслу довольно редко и ненадежно в естественных науках, стремящихся абстрагироваться от своей истории и вынести ее за скобки.
Аргумент к вкусу представляет собой обращение к чувству вкуса, имеющемуся у аудитории и способному склонить ее к принятию выдвинутого положения. Вкус касается только совершенства каких-то вещей и опирается на непосредственное чувство, а не на рассуждение. Кант характеризовал вкус как "чувственное определение совершенства". Понятие вкуса первоначально было моральным и лишь впоследствии его употребление сузилось до эстетической сферы "прекрасной духовности".
Хороший вкус не является полностью субъективным, он предполагает способность к дистанции относительно себя самого и групповых пристрастий. Можно отдавать чему-то предпочтение, несмотря на то, что это одновременно не принимается собственным вкусом. Принцип "О вкусах не спорят" не является верным в своей общей формулировке. Споры о вкусах достаточно обычны, эстетика и художественная критика состоят по преимуществу из таких споров. О вкусах можно спорить, но лишь с намерением добиться не истины, а победы, т. е. утверждения своей системы оценок, причем спорить не только некорректно, софистически, но и вполне корректно. Аргумент к моде является частным случаем аргумента к вкусу. Вкус несет на себе отпечаток общности социальной жизни и изменяется вместе с ее изменением. Суждения вкуса, относящиеся к разным эпохам или к разным обществам, обычно оказываются несовместимыми друг с другом.
Аргументы, основанные на апелляции к внешней для отправителя и получателя высказывания инстанции, которая рассматривается как достоверный источник знания или нормы, будем называть аргументами к авторитету.
Аргументы к авторитету являются самым распространенным классом риторических аргументов и предстают как наиболее убедительные. При этом качество обсуждения и уровень проблем, разрешимых в ходе риторического дискурса, зависят от состава и иерархии инстанций, принимаемых в ходе аргументации. Классы топов определяются степенью авторитетности инстанции, от которой они исходят, поэтому при ограничении состава и принимаемых свойств инстанций снижаются и уровень обсуждения, и содержание решений. Действительно, такие инстанции - источники топов, как общественное мнение, действующее законодательство, либерально-гуманистическая политическая идеология с приматом индивидуалистических интересов над интересами общества, очевидно, не допускают или, по крайней мере, затрудняют использование топики духовной морали, необходимой при обсуждении и решении вопросов, связанных с фундаментальными культурными конфликтами.
Ю.В. Рождественский рассматривает систему авторитетных инстанций как источники общих мест исходя из культурно-исторической схемы развития словесности, и связывает топы с определенными классами текстов как родами словесности. При этом система общих мест нарастает и видоизменяется с развитием новых фактур речи и определяется культурными навыками частной аудитории: "Общие места зависят от аудитории, ее широты и узости, от интересов аудитории и от того, какой пафос свойственен речи, которая охватывает аудиторию. Общие места для данного вида словесности не могут складываться стихийно. Они складываются не путем механического соединения смыслов разных речей, выделения в них общего и отбрасывания различного. Общие места есть результат общественного договора. Некоторые тексты, как, например, известные тезисы Лютера, выдвигаются когда-то и кем-то, к этим тезисам примыкают люди в своем сознании и объединяются вокруг этих тезисов. Общие места есть тексты. смысл которых служит объединению <…> других текстов с разной композицией".
Не отрицая правомерность и значимость подхода Ю.В. Рождественского к топике, следует отметить, что он может привести к известному релятивизму в трактовке системы топов: топы в таком случае должны рассматриваться в отношении к культуре частной аудитории, которая существует в определенное историческое время и в определенном культурном пространстве. И даже если принять во внимание кумулятивность культуры, то есть допустить, что общие места, свойственные определенному историческому разряду произведений слова, сохраняются с изменением состава словесности, приходится признать, что иерархия общих мест исторически меняет свое строение, - общие места, занимавшие на прежних этапах истории культуры высшие места в иерархии ценностей, уступают эти высшие места другим, новым классам общих мест и отходят на низшие или маргинальные позиции. С другой стороны, современный риторический дискурс быстро меняет жанровый состав риторической словесности: появляются новые и отходят на задний план прежние источники топов, современные риторические формы утрачивают и внутреннее жанровое единство, и классические способы обоснования положений.
Однако система общих мест и инстанций, от которых они исходят, не просто конвенциональна и исторична, но, очевидно, имеет особую внутреннюю форму, которая обусловлена потенциальными возможностями аргументации в риторическом дискурсе, и поэтому должна содержать определенные константы, независимые от господствующего мировоззрения времени. Факты показывают, что искусственное устранение некоторых значимых инстанций аргументов к авторитету и основанных на них других типов аксиологических аргументов приводит к разрушению всей системы общих мест и к ограничению возможностей эпидейктической аргументации в целом. Вместе с тем, основные виды инстанций, к которым обращается аргументация, используются на всем протяжении истории и в различных культурных ареалах. В этой связи целесообразно рассмотреть типы авторитетных инстанций, к которым обращается аргументация.
1. Авторитетные инстанции могут быть абсолютными и относительными. В качестве абсолютных выступают инстанции, авторитет которых принципиально, то есть исходя из определения инстанции как таковой, неоспорим. Относительными являются авторитетные инстанции, суждения которых по условию могут быть подвержены сомнению.
В конце первого стасима "Эвменид" Афина в ответ на просьбу Ореста о суде произносит следующие слова: "Столь страшно это дело, что не смертному его судить. Запретно и богине мне кровавой мести ведать тяжбы тяжкие <….> Но поелику спор дошел до судбища, навек отныне выборных присяжных суд о тяжбах крови здесь да будет, я рекла" и передает дело на усмотрение афинского суда присяжных. Этими словами Афина не только определяет божество как относительную инстанцию, но и не видит возможности абсолютного авторитета (например, Зевса), отсылая Ореста к суду присяжных, которым, однако, придется нести реальную ответственность за решение, будь оно принято в пользу Ореста или против него: боги не в состоянии вынести абсолютное суждение. Совершенно иное дело - суждение св. апостола Павла: "А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "Зачем ты меня так сделал?". Бл. Феофилакт Болгарский (XI в.) в комментарии на этот и следующий стихи "Послания к римлянам" отмечает: "Пример этот употребил Павел не для того, чтобы уничтожить наше свободное произволение наше и представить недеятельными и неподвижными, но для того, чтобы научить нас, как должно покоряться Богу и оказывать Ему глубокое и безмолвное повиновение". Особенность абсолютной инстанции состоит в ее непререкаемости и, по мысли В. Оккама, в независимости, отсутствии обязательства: "Бог не грешит, поскольку не обязан держаться противного, ибо не является ничьим должником".
2. Авторитетные инстанции могут быть постоянными и переменными. Постоянные инстанции устанавливают основной состав топов как доктрину и сохраняют его неизменным, рассматривая топику как универсальную, вечную, самоочевидную и т.д. Переменные инстанции изменяют свою топику во времени или представляют ее как исторически или социально обусловленную. К постоянным инстанциям относятся религия, общественная мораль, художественное (мусическое) искусство, право. Как переменные определяют себя наука, практические искусства, политика, общественное мнение. Это разделение вытекает из внутренней организации авторитетных инстанций. Если, например, общественная мораль рассматривает себя как исторически или социально обусловленную, а не вечную и универсальную, она утрачивает авторитет в аргументации, поскольку каждое обращение к авторитету может быть оспорено как не соответствующее времени, месту и конкретному человеку. Если наука провозглашает себя постоянной и неизменной основой мировоззрения человека и конечным источником общих мест, она тем самым отрицает необходимую для собственного развития спорность теорий и в конечном счете - своей картины мира и стремится занять место религии: наука как процесс познания обязана признавать свою картину мира изменяющейся и спорной.
3. Авторитетные инстанции могут быть личными и безличными. Первые определяют себя как исходящие от определенного источника, к которому можно обратиться как к "ты" или "вы", и это определяет их аргументативную природу. К богу Аристотеля или ко второму закону термодинамики так обратиться нельзя; его бессмысленно просить о чем-либо, в особенности о главном - об исключении из общего правила или закона, что, безусловно, необходимо, в особенности, когда мы имеем дело со статусом оценки. Личная инстанция, поэтому предстает в конкретном образе участника диалога, обладающего свободной волей, индивидуальным разумом, ответственностью и своим особенным идиолектом - стилем. Это последнее обстоятельство делает оппозицию личной/безличной инстанции одной из ключевых для классификации риторических аргументов, так как создает образ персоналистической среды риторического общения.
Виды аргументов к авторитету различаются в зависимости от характера этой внешней для ритора и аудитории инстанции, к которой апеллирует большая посылка умозаключения. Такие авторитетные инстанции иерархичны. Иерархия инстанций - одна из сложнейших проблем теории риторики. Достаточно очевидной представляется возможность выделить два основных типа авторитетных инстанций - личные и безличные.
Безличная инстанция - представляет собой некий неопределенный источник суждения, например, "народная мудрость", "всеобщее мнение", "наука", "интересы государства", "мировое сообщество", "демократическая общественность" или даже "существует мнение", формулировка позиции которого иногда представляет собой фигуру заимословия (вымышленной прямой речи от некоего лица, например, народа), для того и существующую: пословицу, притчу, максиму, целую речь. Рассмотрим пример.
"Самая лучшая философия есть та, которая основывает должности человека на его счастии. Она скажет нам, что мы должны любить пользу отечества, ибо с нею неразрывно связана наша собственная; что его просвещение окружает нас самих многими удовольствиями в жизни; что его тишина и добродетели служат щитом семейственных наслаждений; что слава его есть наша слава; и если оскорбительно человеку называться сыном презренного отца, то не менее оскорбительно и гражданину называться сыном презренного отечества. Таким образом, любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие - гордость народную, которая служит опорою патриотизма. Так, греки и римляне считали себя первыми народами, а всех других - варварами; так, англичане, которые в новейшие времена более других славятся патриотизмом, более других о себе мечтают". контекстуальный аргументация традиция авторитет
Гедонистическая этика Просвещения предстает здесь в качестве такого непререкаемого авторитета, позиция которого персонифицируется глаголом "скажет". При этом столь же обобщено и инклюзивно значение слова "нам": всем "нам" -- и ритору, и аудитории. Здесь мы имеем дело с утверждением общего мнения о "лучшей философии", концепты которой включены в словесный ряд аргумента: "польза", "просвещение", "удовольствия", "тишина", "добродетели", "семейственные наслаждения", "собственное благо", "народная гордость", "патриотизм". Поэтому весь аргумент предстает как обращенный к универсальной аудитории и основан на топе обратимости: "гражданин" должен заботится об отечестве, если отечество заботится о "гражданине" в определенном названными концептами смысле - доставляя ему "счастье".
Из примера видно, что безличная инстанция предполагает специальную интерпретацию, часто в виде словесного ряда, компоненты которого представляются привлекательными, поэтому аргументы к безличной инстанции близки аргументам к аудитории - в данном случае к прагматическому аргументу - и представляются в качестве универсальных. Они весьма распространены в современной аргументации: такие концепты, как "мировое сообщество", "цивилизованные страны", "демократия" и пр., в современном употреблении совершенно идентичны карамзинской "лучшей философии": "мировое сообщество" также "говорит" то, что хочет сказать ритор, и в той же мере является его вымыслом. Поэтому в современном политическом дискурсе существует целая система таких безличных инстанций - политических концептов-имен символического зонтика, к которым апеллирует аргументация и через которые обосновывается и утверждается политическая, этическая и правовая топика.
Аргумент к безличному авторитету далеко не всегда содержит прямое указание на авторитетный источник посылки. Как правило, информацию о характере инстанции можно найти только в содержании посылки, которое может достаточно ясно указывать на него.
"Эгоцентризм заслуживает осуждения не только с точки зрения одной европейской романо-германской культуры, но и с точки зрения всякой культуры, ибо это есть начало антисоциальное, разрушающее всякой культурное общение между людьми. Поэтому если среди неромано-германского народа имеются шовинисты, проповедующие, что их народ - народ избранный, что его культуре все прочие народы должны подчиняться, то с такими шовинистами следует бороться всем их единоплеменникам. Но как быть, если в таком народе появляются люди, которые будут проповедовать господство в мире не своего народа, а какого-нибудь другого, иностранного народа, своим же соплеменникам будут предлагать во всем ассимилироваться с этим "мировым народом". Ведь в такой проповеди никакого эгоцентризма не будет, - наоборот, будет высший эксцентризм. Следовательно, осудить ее совершенно так же, как осуждается шовинизм, невозможно. Но, с другой стороны, разве сущность учения не важнее личности проповедника? Если же господство народа А над народом В проповедовал представитель народа А, это было бы шовинизмом, проявлением эгоцентрической психологии, и такая проповедь должна была бы встретить законный отпор как среди В, так и среди А. Но неужели все дело совершенно изменится, лишь только к голосу представителя народа А присоединится представитель народа В? Конечно нет; шовинизм останется шовинизмом. Главным действующим лицом во всем этом предполагаемом эпизоде является, конечно, представитель народа А. Его устами говорит воля к порабощению, истинный смысл шовинистических теорий. Наоборот, голос представителя народа В, может быть, и громче, но по существу менее значителен. Представитель В лишь поверил аргументу представителя А, уверовал в силу народа А, дал увлечь себя, а может быть, и просто был подкуплен. Представитель А ратует за себя, представитель В - за другого: устами В, в сущности, говорит А, и поэтому мы всегда вправе рассматривать такую проповедь как тот же замаскированный шовинизм".
В примере из статьи Н.С. Трубецкого такой посылкой является высказывание: "Но, с другой стороны, разве сущность учения не важнее личности проповедника?", которое содержит основной топ всего рассуждения. Если обратиться к классификации Ю.В. Рождественским топики по видам словесности, можно определить, что топ относится к образу педагога-пропагандиста, который и выступает здесь в качестве безличного авторитета: этот тип русского ритора объединен идеями объективности и ценности предмета знания и партийности литературы, которые решительно преобладают над личностью автора.
Личная инстанция - предстает в виде конкретного индивидуального или коллективного, но обязательно обозначенного именем собственным автора суждения, которое содержит топ, например, пророка Исайи, или описание действия определенного лица, которое рассматривается как образец. Суждение имеет определенную формулировку - изречение, возможности интерпретации которого ограничены конкретным замыслом и контекстом, или притчу, то есть описание образцового поступка (модель) или отрицательного, неправильного поступка (антимодель) с соответствующим комментарием. В каждом варианте аргумента к личному авторитету используются особые приемы верификации или компрометации данных представляемых как позиция авторитетной инстанции.
В аргументах к личному авторитету отношение позиции ритора к источнику может быть различным. Простейшей формой построения является подтверждение авторитетным источником позиции ритора, как в следующем примере.
"Итак, миллионный убыток в прошедшем угрожает в будущем не только миллионными потерями, но, по заключению ревизии, и ликвидацией. Как ни печальны эти последствия, грозящие Москве еще невиданным крахом, но можно сказать, что они почти ничтожны сравнительно с общественным злом, причиненным заправилами Кредитного общества.
Они извратили выборное начало; они создали пародию самоуправления. Системою долголетнего хищения они развили опасную спекуляцию и самое низкопробное маклачество. Зрелищем безнаказанного прибыльного обмана они развращали массы. Говоря словами достойнейшего гражданина Москвы Митрофана Павловича Щепкина, это была "гибель общественного доверия и общественного достояния".
В примере, который представляет собой одну из посылок аргумента, примечательна широкая амплификация авторитетного высказывания, которая не следует непосредственно ни из высказываний Щепкина, ни из заключения ревизии: суждение авторитета оказывается общей оценкой последствий деяний подсудимых и подтверждением мысли адвоката, и обращено как к составу суда, так в основном и к общественности - так называемый эффект двойной аудитории.
Более сложная форма интерпретации авторитетного высказываний является аналогия и построение модели. В примере представлены обе эти операции.
"Перехожу ко второму пункту обвинения, к форме, приписываемой г. Нотовичу клеветы, к вопросу о том, возможна ли клевета в такой именно форме. Эта форма - сравнение, сопоставление двух близких по своему прошлому банков. <...> Если вопрос об уголовном тождестве обоих банков будет отвергнут, то с тем вместе будет разрешен вопрос, все еще количественный, о полной доказанности или неполной тех признаков, которые были выставлены в "Новостях" как черты сходства между обоими банками.
Окружной суд держался того начала, что если указано, положим, десять признаков сходства и из них подтвердилось семь-восемь, а без подтверждения остались два или три, то подсудимый признан будет, все-таки, клеветником и как таковой будет наказан. Чтобы установить полную несостоятельность такого взгляда, я позволю себе преподнести Палате не решение, а приговор уголовного Кассационного департамента, постановленный им в качестве апелляционной инстанции по делу Куликова 20-го февраля 1890 года. Конечно, этот приговор не решение; только решения публикуются для руководства судам при однообразном применении законов. Но я полагаю, что никто не станет оспаривать высокой авторитетности приговоров Сената. Крестьянин Куликов был бухгалтером в Новоузенской земской управе; он донес губернатору и сообщил прокурору о совершившихся в управе злоупотреблениях, да и напечатал статейку в "Саратовском листке" 1887 года, №182, в которой содержались следующие слова "Все сделанное мною заявление (губернатору) подтвердилось и с поразительной ясностью обнаружено хищение земских денег". При следствии по обвинению Куликова по 1039 ст. Уложения о наказаниях далеко не все обвинения подтвердились выдержками из печатных журналов земских собраний и волостных правлений. Саратовская палата осудила Куликова; он апеллировал в Сенат и Сенат его оправдал по следующим соображениям: "Одно наименование действий членов земской управы систематическим хищением земских денег, хотя и есть выражение неуместное, но еще не служит для применения к Куликову 1039 ст. Уложения, так как характеристика не содержит в себе прямого указания на совершение членами управы каких-либо преступных действий, а может быть относима и к беспорядочному и невыгодному для земцев ведению земских дел". Что же касается того обстоятельства, что не все злоупотребления, которые заявлены Куликовым, подтвердились, то на этот счет Правительствующий Сенат говорит: "Документальные данные в пользу Куликова, содержащиеся в подробном его показании при предварительном следствии, а
Традиции и авторитет как виды контекстуальной аргументации реферат. Философия.
Сочинение по теме Фразеологические единицы, характеризующие человека, в современном русском языке
Курсовая работа: Учет операций с ценными бумагами на предприятии
Источники Эссе Обществознание
Курсовая работа по теме Расчет процесса горения топлива и установки для его сжигания
Доклад по теме Александр Федорович Гедике
Реферат: Технические задачи как средство развития профессионального мышления будущих инженеров. Скачать бесплатно и без регистрации
Студенческие приметы
История Чемпионатов Мира По Футболу Реферат
Реферат: Офшорний бізнес
Минералдардың Адам Өміріндегі Маңызы Эссе
Плотность Тела Лабораторная Работа
Реферат: Essay Essay Research Paper IntroductionGlobal warming is
Как Выбрать Предприятие Для Курсовой Работы
Реферат: слушателя группы х-1
Реферат по теме Как становятся политиком
Лабораторная Работа По Физики 6 Класс
Доклад: Социальный бихевиоризм
Реферат: Старший шкільний вік
Реферат по теме Перспективы развития дорожной сети и основные направления технического прогресса автомобильных дорог
Семь Чудес Казахстана Эссе На 7 Класса
Политические идеи западноевропейской социал-демократии - Политология реферат
Решение проблемы выбора в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита" - Литература топик
Лексико–семантичнi особливостi перекладу художнього тексту з англiйської на українську мову (на матерiалi твору Д. Роулiнг "Гаррi Поттер i Таємна кiмната") - Иностранные языки и языкознание курсовая работа