Только у нас: рассказ Алексея Сальникова «Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании»

Выйдя из аэропорта, Карпов первым делом выпил пол-литровую бутылку воды, а потом закурил. Раздраженно шевеля головой, которую раздражал тесный ворот свитера, подергивая плечами (а им мешало тяжелое серое в елку пальто), он пытался унять гул в ушах, тянувшийся за ним после трехчасового полета. Под горящими, как электросварка, ночными фонарями, по асфальту, полному бликами, как вода, ходили неторопливые, усталые люди, ездили лоснящиеся машины. Между ними всеми валились ленивые толстые снежинки. Глядя на этот липкий снег, куря, Карпов думал одну и ту же растянутую на несколько минут мысль: «Вовремя мы приземлились».

После воды и никотина Карпов потащил телефон из внутреннего кармана пальто, отправил жене сообщение, что долетел, на тот случай, если она проснется раньше, чем он доберется до дома. Такое же сообщение отправил дочери, чтобы она увидела, когда проснется. Вместо того, чтобы вызывать такси, зачем-то рассеянно залез в фейсбук и прокрутил ленту новостей, будто надеясь на то, что, когда лента остановится, на экран вывалятся три вишенки, как в одноруком бандите. Только затем нашел не с первого раза приложение автоперевозчика среди других иконок на нескольких рабочих столах, листая их туда-сюда. Вызвал машину и сразу же набрал водителю: «Я уже получил багаж и вышел». Покосился на обмотанный полиэтиленом оранжевый чемодан на колесиках — не сперли ли? Водитель «Сергей 4,95» перезвонил, уточняя, где стоит Карпов. Спустя семь минут Карпова уже покачивало внутри салона. Тянуло поговорить, потому что казалось: есть что рассказать. Карпов покашлял, водитель навострил ухо и убавил без того тихую магнитолу.

— Почти неделю летал, — сказал Карпов. — Уже, кажется, крыша едет. Долетался.

— Не знаю, — ответил Сергей, — мне одного раза хватило, с тех пор только по земле. Лучше медленно, на машине или поездом, чем в этом гробу с крыльями.

— Нет, — возразил Карпов, — на самом деле очень удобно. По мне, так можно с ума сойти, если даже в СВ несколько дней тебя будет болтать, как в люльке с болтами и барабанами. Но тут такая штука случилась, что даже и не знаю…

— А что? — спросил Сергей.

— А вот, — сказал Карпов. — Такое дело. Я очень хорошо помню голоса. У меня на голоса, если можно так сказать, фотографическая память. Даже иностранных актеров я не лица помню, а на голоса. На спор с друзьями сколько раз определял кто. Друзья, допустим, в соседней комнате выбирают фильм в оригинале, а я угадываю. Ни разу не ошибся. Сколько раз пытались меня разыгрывать, звонили с незнакомых номеров. Про музыкантов даже и не говорю. Если раз услышал, узнал — все, навсегда. И вот вылетаю я в прошлую субботу из дома в командировку. Все зашибись, место у прохода, что очень удобно, если приспичит. Никого не нужно беспокоить, выкорябываться не нужно, что при моей комплекции горе и для меня, и для соседей. У иллюминатора тоже ничего, даже если и беспокоишь людей. Самое хреновое в середине сидеть — ни влево, ни вправо не наклонишься. Ну и, короче, никакой задержки, все быстро уселись, даже свободные места есть, прямой рейс до нужного места, без всяких пересадок, погода ясная. Ну, сказка!

— На хрен бы эту сказку…— пробурчал водитель.

— Так вот, — продолжил Карпов. — И только я расслабился, телефон в авиарежим, книжечку раскрыл. Пилот и говорит: «Добрый день! Вас приветствует командир корабля Сергей Горюнов…» И дальше свою авиационную речь толкает, а я его уже не слушаю, потому что помню, что никакой это не Сергей Горюнов, а Константин Цаплин, я с ним несколько раз летал. Зачем, думаю, один человек себя за другого выдает? Че за прикол? Ну да ладно. В воскресенье дела сделал, и надо мне дальше, на этот раз в Москву. И там пилот опять: «Доброе утро, дамы и господа! Говорит командир корабля Георгий Меньшов». Но голос-то опять никакого не Меньшова, а Цаплина! И из Москвы в Калининград меня Цаплин вез. Из Калининграда — обратно в Москву, а потом в Хабаровск, из Хабаровска в Петербург, из Петербурга в Салехард, из Салехарда сюда. И все Цаплин! Чего я уже не передумал, честно говоря. Понятно, первая мысль — кукухой поехал на нервной почве. Скорее всего, так оно и есть.

— А у вас правда нервная работа? — спросил водитель.

— Как посмотреть. — ответил Карпов. — Я, по сути, музейный работник. Обычно все тихо, а тут что-то все как с ума посходили, решили опытом обмениваться ни с того ни с сего. Прямо вот сконцентрировался этот обмен опытом в одну неделю. И вот эту всю неделю летал я с Цаплиным. Действительно уже собирался на поезд пересесть, но рискнул напоследок — и тут совсем сел на измену, потому что в салоне, кроме меня, когда я домой намылился, было человек шесть. С одной стороны, конечно, удобно, а с другой, когда опять Цаплин, ну, я чуть не засобирался наружу, потому что это какой-то «Пункт назначения». Абсолютное ощущение, что с тобой смерть разговаривает, что она выйдет из пилотской кабины посередине рейса и скажет голосом того же Цаплина: «Все, товарищ Карпов, вы, наверное, уже поняли, что никаких полетов не было, что вы умерли еще дома на диване, а все эти передвижения — просто предсмертные галлюцинации». Или что-то в таком духе, я не фантаст, чтобы придумывать, чем все это должно было закончиться.

У меня такой же бзик был несколько лет назад. Так получилось, что в квартире раздавалось этакое «Пик!». Причем, когда на кухне находишься, казалось, этот звук из гостиной пищал. Если в спальне, то казалось, что из кухни, а когда в гостиной, то будто из спальни. Я тоже тогда на нервной почве придумал, что у меня инсульт случился или я в кому впал и это «Пик!» раза два в день — это мой пульс, который я слышу, пока лежу в реанимации, просто мое восприятие настолько убыстрилось, что целый день, придуманный моим коматозным мозгом, умещается в два удара сердца. А оказалось — это домофон в прихожей глючит. Никакая не кома.

— Нервы, нервы…— вздохнул водитель. — Тоже вот. Не все так странно, как у вас, но все равно хватает. Народ-то у нас странный, иногда хочется себя ущипнуть, проверить — сон, не сон. У меня жена работу потеряла, сейчас устроилась, но денег гораздо меньше, вот я и бомблю чуть ли не круглосуточно, потому что у нас ипотека, да и жить на что-то надо. И сам на нервах, и люди тоже не сказать, что счастливые, из-за этого слегка нервные, на всем пытаются сэкономить. Ваша история по сравнению с некоторыми моими — ничего так… Вы курите?

— Да, — ответил Карпов.

— Тогда я закурю, и вы можете… Так вот. Просят меня однажды к больнице подъехать. Подъезжаю. Пассажиры говорят, мол, езжайте внутрь, еще нужно человечка забрать. Ну, думаю, больница, что тут может быть? Может, кто с костылями, с ходунками, не знаю. А они руководят, куда ехать. И подъезжаем мы, значит, к моргу. И эти два кадра выволакивают труп на носилках и пытаются мне его в багажник закинуть. Понятно, от похоронщиков машинка несколько тысяч, а такси до дома — рублей двести. Тут у нас, конечно, произошел скандал. Они звонят моему начальству, жалуются. Я звоню своему начальству, дико ору, потому что, ну, это за гранью. Если остановят, что делать? Пассажиры говорят, что у них справка есть, что все в порядке. Но какое в порядке, сами посудите! Ну или по мелочи: пьяная дама тихо садится вся такая загадочная на заднее сиденье, а посередине поездки — хлоп — открывает бутылку шампанского, которое в салон протащила. Пробка летит, пена льется, весь салон винищем пахнет. Много всего…

— Да уж, — посочувствовал Карпов.

— Это еще что! Думаете, когда наконец засыпаю, то отдыхаю? Нет. До того закрутился, что если во время смены прикорну или дома, то в снах опять одна только работа. Опять это такси, почему-то всегда ночь, все вожу, вожу кого-то или почему-то пустой еду и думаю: куда еду, зачем? И от двух кошмаров просыпаюсь. В первом меня тормозят, а на заднем сиденье девочка без родителей едет, хотя села с родителями, и я пытаюсь придумать, как буду теперь отмазываться. А во втором вы садитесь и рассказываете про пилотов с одинаковым голосом…

Сердце Карпова екнуло, он проснулся в самолете от чувства неожиданного падения, от голоса командира корабля, который говорил: «Дамы и господа! Мы приступаем к снижению и примерно через полчаса совершим посадку в аэропорту… имени…»

Карпов достал из кармана в спинке сиденья спереди бутылку минералки, припасенную в полет, — Карпову всегда казалось, что в самолете какой-то невероятно сухой воздух, грозящий обезвоживанием. Стал пить, пытался вспомнить какой-то яркий, невероятный сон, но тот совершенно пропал из памяти между первым глотком и вторым.

Книги Алексея Сальникова

‏Source journal.bookmate.com