Только кружева в колонию не надевайте
Алла КонстантиноваПривет, это Алла Константинова, и я к вам наконец-то с хорошей новостью (и эскизами про сексизм).
«Я сейчас позволю себе еще несколько раз назвать ее фамилию, а потом забыть о ней. Сторона защиты категорически против ее упоминания в публичном пространстве», — так обо мне вспоминал в своем последнем слове на суде бывший начальник петрозаводской колонии строгого режима № 9 Иван Савельев. Вчера, 16 февраля, его вместе с экс-заместителем Иваном Ковалевым приговорили к семи годам колонии за избиение осужденного в 2014 году, видео которого спустя пять лет опубликовали на ютубе. Оба пришли на суд без вещей — судя по всему, надеялись на условку или вообще оправдательный — и, когда на них надели наручники в зале, выглядели очень растерянными.
Несмотря на то, что я уже почти год не могла присутствовать на их суде — в прошлом марте я уехала из-за войны, я продолжала писать о процессе и жертвах Савельева (например, выяснилось, что среди них есть фигурант дела об убийстве Анны Политковской), слушала присланные мне аудио с заседаний. Когда в апреле прошлого года меня признали «иностранным агентом», это стало одним из козырей тюремщиков и их адвокатов. На разные лады подчеркивая мой статус, они на суде упорствовали, что тексты мои на «Медиазоне» о пытках «выглядят как агония и просто желание опорочить обвиняемых», что мне кто-то за них заплатил, а я сама вообще-то сейчас «неизвестно где».
Меня все эти их реплики скорее веселили, чем расстраивали. Если в самом начале этой истории я еще удивлялась этим людям, то сейчас уже нет, конечно. Помню, как в сентябре 2019 года карельское управление ФСИН организовало смехотворную экскурсию по «девятке» спустя два дня после вышедшего на «Медиазоне» текста о пытках. Пресс-секретарь ведомства Виталий Фефелов тогда обзвонил с приглашением все правительственные издания, а мне в трубку на вопрос, во сколько подъезжать, бормотал что-то невнятное. Потом он наконец вздохнул, сделал паузу и назвал-таки время, напоследок язвительно добавив: «Ну вы только, девушка, кружева в колонию не надевайте, ладно? Ну, на всякий случай, там же все-таки одни мужчины».
Спустя несколько дней после появления того самого видео на ютубе машина Савельева с визгом притормозила возле меня на улице, а потом он и Ковалев делали вид, что «просто заехали купить воды» в магазин. Еще один сотрудник колонии, Игорь Тузов, в те дни писал мне ночью, что ко мне приедут «люди в черном», а потом (как и Савельев, безуспешно) пытался засудить — уверял, что из-за меня он лишился звания майора и от переживаний попал в больницу. МВД Карелии тогда отказалось возбуждать дело об угрозах мне, «не найдя объективных данных».
Пока Савельеву и Ковалеву не предъявили наконец обвинение в апреле 2020 года, до меня то и дело доносились слухи обо мне же: Петрозаводск — маленький город. По одной из версий, мне платили баснословные деньги состоятельные зэки, по второй — я спала с их адвокатами (может быть, с состоятельными зэками тоже спала, я не уверена). К слову об адвокатах: аудиозаписи с рассказами заключенных о пытках «Медиазоне» передал Виктор Молодежников. В октябре 2019 года он попросил о госзащите после того, как его машину протаранил автомобиль в центре Петрозаводска. Еще через два месяца Молодежников неожиданно отказался от адвокатского статуса и перестал общаться и со мной, и с другими журналистами.
Но я-то, конечно, правду про себя знала. Знала, что ввязалась в эту историю, захотев помочь пожилой маме осужденного Меджида Мустафаева, которая пришла ко мне однажды в слезах, рассказав, что ее сына пытают. Знала, что хочу разобраться, почему, когда речь заходит о карельском управлении ФСИН, все — большая часть местных адвокатов, правозащитники — начинают неохотно отвечать на вопросы, а потом просят ничего не публиковать. Знала, что людей нельзя унижать, что с людьми так нельзя. И самое главное, знала, что СО МНОЙ так нельзя.
Спасибо, что поддерживаете «Медиазону». И знайте про себя правду!