«Боролся с коррупцией, за что и был уволен из МВД»

22 февраля 2023 года юристы ЦЗПЧ подали обзервации в ЕСПЧ по делу «Гаджиев против России». В 2013 году Салиха Гаджиева уволили из-за высказываний о коррупции в системе полиции.

Что произошло

1 марта 2013 года заместитель начальника управления внутренних дел по Дагестану и полковник полиции Салих Гаджиев, участвовал в пресс-конференции «Дагестан: полиция в зоне конфликта. Взгляд изнутри», организованной ПЦ «Мемориал». На мероприятии он говорил о том, что  необходимо бороться с коррупцией в полиции, восстанавливать имидж МВД, ввести принцип ответственности высшего руководства за поступки нижестоящих сотрудников.

После выступления МВД Дагестана инициировало в отношении Гаджиева служебную проверку. Его публичную деятельность признали грубым нарушением служебной дисциплины. 21 мая 2013 года приказом МВД Гаджиева уволили со службы.

Судебные разбирательства

Салих Гаджиев направил в суд иск, попросил признать приказ об увольнении незаконным и восстановить его на службе. 28 ноября 2013 года Замоскворецкий суд Москвы оставил иск без удовлетворения.

Все последующие российские суды в удовлетворении жалобы Гаджиева отказали. 14 ноября 2014 года Гаджиев и юристы ПЦ «Мемориал» подали жалобу в ЕСПЧ.

22 февраля 2023 года юристы ЦЗПЧ «Мемориал» Жаргал Будаев и Наталья Морозова подали обзервации в ЕСПЧ по делу «Гаджиев против России».

Заявители отмечают, что ЕСПЧ предложил властям России представить свои собственные замечания, но они этого не сделали. В свою очередь, в документе Гаджиев и юристы перечисляют свои замечания и требуют справедливой компенсации.

Доводы Гаджиева и юристов

1. Публичное заявление о коррупции в полиции допустимо согласно статье 10 Конвенции по правам человека о свободе выражения мнения.

Сообщение о противоправном поведении, правонарушениях на рабочем месте со стороны государственных служащих и коррупционной деятельности требует защиты в соответствии со статьей 10 Конвенции.

2. Вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения неприемлемо в демократическом обществе.

Для подобных дел об «осведомителях» ЕСПЧ выделил шесть критериев для оценки соразмерности свободы выражения мнений и ущерба от него. 

Эти критерии следующие:

— доступность альтернативных каналов для донесения информации;

— общественный интерес к раскрываемой информации;

— достоверность раскрываемой информации;

— ущерб работодателю;

— действовал ли осведомитель добросовестно; 

— суровость санкции.

Заявители отмечают, что по всем шести критериям увольнение Гаджиева было непропорциональным любым целям, которые, возможно, преследовали власти.

• Заявитель настойчиво пытался поднять тревогу по внутренним каналам, прежде чем раскрывать информацию о коррупции общественности.

Гаджиев в течение нескольких лет предпринимал попытки сообщить о коррупции в региональной системе милиции министру внутренних дел Дагестана и другим должностным лицам разного уровня, в том числе министру внутренних дел России Владимиру Колокольцеву. Несмотря на его усилия, власти не только проигнорировали его сообщения, но и угрожали ему.

• Раскрытая информация представляла высший общественный интерес.

Гаджиев обратил внимание на деликатную и важную тему, раскрытие которой, по его мнению, служит общественным интересам. Но российские суды не оценили важность этой информации и не обеспечили необходимые гарантии свободы выражения мнений заявителя.

• Заявитель раскрыл достоверную информацию.

По жалобам Гаджиева не провели официального расследования. Именно пассивная позиция или даже соучастие властей помешали заявителю доказать достоверность своих утверждений. Полицейского наказали за разглашение, а не за ложность информации о коррупции. Должностные лица, на которых ссылался Гаджиев, никогда не подавали жалоб на клевету. 

• Возможный ущерб, понесенный властями в результате разглашения, не перевесил общественный интерес к этой информации.

Суд должен оценить ущерб который понес орган государственной власти в результате раскрытия информации — если он вообще есть. И выяснить, перевесил ли такой ущерб интересы общественности. Власти не разъяснили, какой ущерб причинила эта информация. Более того, общественный интерес в раскрытии информации о коррупции в полицейской системе настолько важен в демократическом обществе, что перевешивает любой интерес властей по этому вопросу.

• Заявитель действовал добросовестно

При рассмотрении дела Суд выясняет, имел ли работник какие-либо личные претензии к своему работодателю. Заявитель утверждает, что его единственным мотивом была борьба с коррупцией в системе полиции Дагестана. Он постоянно ссылался на тот же мотив в национальных судах. Власти никогда не подвергали это сомнению в ходе заседаний российских судов. 

• Заявителя подвергли самой суровой санкции

Суд постановил, что следует избегать максимально суровых санкций, предусмотренных законом (увольнение без права на компенсацию), и следует рассматривать другие более подходящие дисциплинарные меры. Гаджиева уволили — это самое суровое наказание в соответствии с Трудовым кодексом. Правительство не привело аргументов, оправдывающих такую серьезную санкцию.

Также Гаджиев просит присудить ему материальную и моральную компенсации соразмерно причиненному ущербу.

Жаргал Будаев о деле Гаджиева:

«Наш доверитель долгое время боролся с коррупцией в МВД Дагестана, прилагая все усилия, чтобы донести до руководства информацию о преступлениях и предложить пути решения. К сожалению, его активная позиция не только не была услышана, но и привела к давлению со стороны начальства. В такой ситуации ему пришлось заявить об этих нарушениях публично, за что он и был уволен.

Согласно практике Европейского суда, это дело представляет собой типичный случай "осведомителя" — работника, который выявил преступление на своем рабочем месте и рассказал о нем публично в интересах общества. Коррупция в органах власти, особенно тех, что сами должны защищать закон — это проблема всей нашей страны, и люди имеют право знать о её проявлениях. Такое добросовестное выступление явно защищается статьёй 10 Европейской конвенции, гарантирующей свободу распространять информацию. Конечно, в идеальном мире оно должно было бы защищаться и по российским законам, но для этого придется подождать».