Тилль Линдеманн: одинокое животное

Дедушке Тиллю Линдеманну исполнился 61 год. Не юбилей, конечно, но довольно приятная послеюбилейная дата, в которую было бы неплохо вспомнить, как сильно немецкий певец и поэт отпечатался в современной русской культуре.

Безусловно, все помнят нулевые, когда немцы из Rammstein были в России чуть ли не народной группой. "Ду хаст вячеславыч", скины и футбольные фанаты на одних концертах с панками и металистами, искренне верящие, что все шестеро ГДРвцев — латентные нацисты, хиты группы играли на попсовых, казалось бы, дискотеках и так далее. Но это всё давно ушедшее прошлое, за которым самого Тилля не видно, пускай он и фронтмен культовой группы.

А видно его очень даже хорошо в книгах его отца, детского писателя Вернера Линдеманна, который из солдата Вермахта превратился в "инженера человеческих душ" в социалистической Германии. В своей книге "Майк Олдфилд в кресле-качалке", посвящённой его отношениям со своим 19-летним сыном, он даёт портрет юного Тилля: жаждущего жизни, не видящего пределов человеческим способностям. Он считает, что будь он на месте отца, то сверг бы Гитлера и не пошёл бы на фронт; он любит преобразовывать мир вокруг своими руками, умело работая в поле и обустраивая свою часть дома так, как ему нужно; ему приходится впервые случайно оплодотворить женщину и с великим трудом убить любимую больную собаку — всё это похоже на путь первобытного человека, отбившегося от племени; на поведение девиантного волка, которого выгнали из стаи.

В то же время молодой плотник культивирует своё тело, на профессиональном уровне занимаясь спортом. Показывая выдающиеся результаты в плавании, Тилль выступает на соревнованиях за пределами ГДР (однажды даже попадая на учёт "Штази"), познаёт тяготы жизни спортсмена и мечтает попасть на Олимпиаду в СССР. Как известно, из-за травмы этого у него так и не вышло. Оставалось только плести корзинки в деревне и заниматься не особо-то и любимым делом — поэзией.

"Он щёлкает каждый орех

просто очень.

Он должен

даже если не хочет"

Это, возможно, первое стихотворение Линдеманна, которое он написал в 9 лет. Все последующие 52 года жизни он, кажется, пишет всё о том же: об обречённости человека заниматься тем, что им мало желанно, а если и желанно, то оборачивается кошмаром, от которого хочется скорее бежать. За песней о недоступной любви следует песня о заточении возлюбленной в подвале, за стихом об объединении всех недовольных в единую "армию печальных" следуют мизантропические четверостишия, полные звериной жестокости и агрессии.

Всё это отражается и в жизни: после мирового тура появляется антиглобалистский гимн "Amerika", после нескольких месяцев путешествий по Аляске и Амазонии выходит реклама казино, после недолгого проживания с женой и дочерью — очередная оргия. Оно и неудивительно, когда весь мир из себя представляет непостоянную жижу, где люди-бактерии хаотично плавают, пытаясь обеспечить себе выживание.

Тилль двадцатилетней давности похож на прокажëнного протагониста рассказа "Стена" Леонида Андреева: такой же порочный, грязный и дикий, как и остальные, он призывает всех единым порывом нахлынуть на метафорическую "стену", что мешает человечеству наконец-то удовлетворить себя и успокоиться раз и навсегда.

Мотивы коллективизма возникают во многих его текстах (вышеупомянутая "Армия", песни "Haifisch" и "Rammlied"), советская (и ещë кое-какая очень плохая) эстетика то и дело преследует его творчество на протяжении многих десятков лет (каверы на "Любимый город" и "Песню о тревожной молодости", советские интер- и экстерьеры в клипах "Frau & Mann" и "Ich Hasse Kinder", советская мозаика в оформлении тура 19-го года, кадры из фильма "Олимпия" и недавний сольный клип, подражающий стилю Рифеншталь) — но, как и героя "Стены", его никто не послушал, поэтому в нынешнем его творчестве всë чаще возникает тема смирения, старости и безумия в самообмане. Только так по мнению поэта, певца и перфомансье можно быть счастливым в ненавистном ему обществе, против которого он до сих пор совершает выпады: Линдеманн негативно высказывался о наркотиках и психологии, называя эти два явления "утешением для слабых", успешно поборол попытку отменить самого себя и не удалил ни одного своего клипа или же песни, что были записаны в России.

Но видно одно — одинокий волчонок Тилль не отыскал себе банды. Какая может быть дружба, какое может быть единство, если ты окружëн коммерческой группой, алчными менеджерами и рекламными контрактами, а сам ты стар и устал бросаться в постоянную погоню за недосягаемым счастьем?

Остаëтся только сесть в сколоченное полвека назад кресло-качалку, открыть отцовский сборник и вслушаться в пение соловья — пусть дальше борются, протестуют и поднимают алые флаги молодые стайные звери, пока ты будешь петь им в своëм красном костюме о вечном: любви, насилии и беспощадном времени.

Дуча