Тибидох

– Трах! Тра-ах, – позвала Люда, – Тибидо-ох!

– А! – отозвался он и обернулся, – чего тебе?

– Хочешь ебаться? – она подмигнула, – но только жестко, прямо вот так! – она привстала, неистово двигала тазом и полусогнутыми руками, изображая фрикции, и громко стонала.

Трах понимал, что Люда иронизирует, пытаясь заставить его стесняться, нервничать и краснеть. Все пытались поддеть Траха при случае. С этой мыслью он отвернулся под заливистый смех одногруппников, а в затылок ему прилетела скомканная бумажка.

– Ебах Хуесдох! – послышалось с задней парты, а в ухо ему прилетел комок влажной туалетной бумаги, предваренный звуком выдыхаемого из трубочки воздуха.

Преподаватель многозначительно посмотрел на студентов, заставляя аудиторию замолчать, а сам склонился над журналом.

– Ти-би-дох! – позвал преподаватель по слогам, – Трах? – продолжил он полушепотом, снял очки и вгляделся в журнал, – Трах Тибидох, где вы? – он поднял голову над журналом в поисках Траха.

Трах медленно и нехотя поднял руку.

– Ага, вот вы, голубчик, – он поправил очки, – ваши родители что, Хоттабыча перечитали?

В аудитории послышался смех.

– ИДИ НАХУЙ! – резко взорвавшись, проревел Трах, – пошел ты нахуй, старый пидор! – он вскочил, – сколько можно-то, а? На каждой паре уже третий год подряд!

На этих словах Трах, на красном лице которого застыла кривая гримаса ярости, вскочил и пошел вдоль рядов, раскидывая принадлежности одногруппников, попадавшиеся под руку.

В его черепе со вмятиной от наушников на макушке созревала мысль о сиюминутной мести «старому пидору» и он ничего лучше не придумал, как сунуть по пути правую руку себе в трусы сзади и наковырять нестриженными ногтями старых сухих баребухов. Но поскольку мылся он всего неделю назад, улов был небольшой, поэтому его пальцы скользнули дальше в сторону очка, продрались через наждак отросших после бритья волос и не без усилия проникли за границу сжатого адреналином сфинктера.

Средний и указательный нащупали что-то влажное и теплое, а сам Трах уже стоял подле профессора. Он аккуратно вытащил пальцы и провел скользящую поносную дактилоскопию на лысине профессора. Тот опешил от такой ярости, чем и воспользовался Тибидох: без промедлений он с размаху и глубоко вставил свои пальцы одинаковой длины прямиком в ноздри профессору.

Профессор выпучил глаза, почувствовав как ногти Траха сдирали волосы в носу, а густые пары фекалий раздражали слизистую и проникали сквозь кости прямо в мозг, вызывая неистовые галлюцинации о поедании говна и анальном сексе с престарелыми гориллами.

Ступор деда смутил Траха. Он поболтал пальцами в дряблых ноздрях, но остекленевшие выпученные глаза профессора выражали полнейший и абсолютный ахуй, которому вторили его скрюченные и напряженные пальцы.

Профессор медленно перевел взгляд с вечности на Траха, затем резко взял его за грудки когтистой хваткой молодой рыси и очень близко приблизился к Тибидоху так, что мутная капля пота с красного бугристого носа с расширенными порами приклеилась к кончику носа Траха.

– У горилл… вкусная сперма..., – прохрипел он, стиснув зубы, а затем откинулся на кресле и затрясся в приступе эпилепсии.

Трах поспешного выбежал из аудитории и, выйдя из здания, легкой прыгучей походкой пошел домой. На его лице сияла улыбка, а на душу мягким синтетическим покрывалом легло спокойствие.

Впервые в жизни он постоял за себя и даже одолел своего оппонента, пусть это и был старый немощный старик на инвалидной коляске, ветеран войны и заслуженный доктор наук. Пидор получил по заслугам.

Хорошее настроение заставляло Траха идти вприпрыжку, а его простата пронзительно свербила от вкуса победы, мотивируя на великие дела.

По пути он увидел магазин продуктов и в болоте его разума вонючим пузырем всплыла давняя мысль, которая не давала покоя. Мысль, которая разделяет нормального человека и невменяемого, но сейчас Трах был уверен в себе и никакие предрассудки не могли помешать ему наконец сделать то, чего давно хотелось.

Затарившись на всю стипендию, он зашел домой в предвкушении одиночества и безнаказанности, ведь родители уехали на дачу на все лето. Из фирменного дешевого пакета он достал пару килограмм свежих шампиньонов, нарезал на ломтики и бросил в уже приготовленную кастрюлю с водой, гревшуюся на плите, а сам ушел играть в свои любимые компьютерные игры.

Через пару часов он вернулся к своей кастрюле, понаблюдать за варевом. Потыкав грибы деревянной лопаткой и ощутив их упругую податливость, он выключил огонь, аккуратно слил воду в раковину и оставил кастрюлю остывать.

Трах метался по квартире в предвкушении. Его соски стали чувствительны, мошонка туго натянулась, а простата уже совсем набухла и чесалась. Наконец, когда грибы подостыли, он взял пыльную трехлитровую банку с антресоли, в которой бабка обычно засаливала огурцы и принялся рукой перекладывать их из кастрюли. Его рука приятно погружалась в склизскую теплую массу, и Трах внушил себе, что именно такие на ощупь женщины.

Банка уже была доверху наполнена грибами, поэтому Тибидох уже с силой продолжал запихивать их, создавая избыточное давление внутри банки и рискуя разбить это советское наследие.

Грибов в кастрюле оставалось еще много, поэтому Трах тем же движением запихнул вареные шампиньоны себе в рот , дабы попробовать женщину на вкус, и сразу выплюнул, испытывая отвращение. Без лишних сомнений он вытряхнул остатки из кастрюли прямиком в помойное ведро.

Он взял теплую банку и пошел с ней в комнату. Не в силах сдерживать возбуждение, Тибидох резко спустил штаны с трусами и вставил грибовидную фимозную залупу в банку. Залупа шла очень туго, но слизь от грибов делала свое дело, помогая ей протискиваться, а желеобразные гладкие поверхности приятно щекотали уретру Тибидоха.

Последующие движение давались уже проще, но упругость, сдерживаемая зеленоватым стеклом банки никуда не пропала, заставляя Траха с каждой фрикцией биться в конвульсиях от удовольствия.

– Да, девочка! – шептал он себе под нос, – я люблю девственниц.

Заигравшись, не открывая глаз, он вытащил свой кривой короткий пенис из банки и начал языком теребить образовавшееся отверстие, представляя подобие клитора. При приближении в лицо ему ударил запах перепревшей смегмы, пота и пресного грибного пюре, но он опять внушил себе, что это и есть настоящий запах женщины.

– Да, девочка! – повторял он, причмокивая – кто тут Трах?! Кто тут твой Тибидоша?!

Затем Тибидох харкнул в отверстие, встал и шлепнул банку, приговаривая “ты плохая девочка?”. Он опять под углом вставил свой кривой конец в банку и яростно совершал фрикции до самой кульминации.

– Госпо-о-одь! Ба-а-атюшки! – с звуками, подслушанными у родителей, Трах Николаевич Тибидох окропил останки расплющенных грибов своими пятью миллилитрами обезжиренной сметаны, как он ее называл.

Трах в обнимку со своей стеклянной невестой скинул висевшие на щиколотках штаны с трусами, развалился в кресле в блаженстве и сидел несколько минут без движений, лишь его грудь интенсивно вздымалась после кардионагрузки.

Немного успокоившись, Трах встал с кресла и отнес банку на кухню, поставив на стол, чтобы позже убрать. С растянувшейся каплей на висящем члене он пересек коридор и пошел в душ.

Струи горячей воды весело стекали по горбу Траха, когда он услышал звук поворачивающегося ключа в замке входной двери. От страха он застыл, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из прихожей.

– Да, Коля, да, ты прав… как всегда, – в прихожей послышался голос мамы Траха, – Тра-ша, ты дома? – позвала она.

– Я тут, – отозвался Трах из ванной, прикрыв кран.

– Выходи давай скорее, щас будем кушать!

– Иду, – Трах обреченно вздохнул, а сам обливался холодным потом, представляя, как он будет объяснять натюрморт на кухне.

Он медленно намывался, даже воспользовался шампунем, чего обычно не делал, чтобы растянуть момент встречи с родителями.

– С легким паром! – пожелала мама, когда он вышел.

– Спасибо, – робко ответил Трах.

– Папа на кухне, идти поздоровайся.

Трах медленно побрел по коридору, представляя недоумение на лице отца. Пройдя через порог он увидел отца, который орудовал столовой ложкой в банке с еще теплыми полураздавленными грибами. Отец кинул ложку в полупустую банку и откинулся на стуле.

– Прости, Трах, я твоих грибочков поел, – сказал он пережевывая грибную массу, и протянул ему ладонь для рукопожатия.

Трах в полной прострации протянул свою вялую ладонь в ответ, почувствовав скорый рвотный порыв.

https://t.me/uporoto