Тень желания
— Остановите здесь, у ворот, пожалуйста!
Скомканная купюра в маленькой влажной женской ладошке дрожала осенним листом. Таксист молча сгреб деньги своей лохматой лапой. Ручка пассажирской двери не хотела выпускать Ингу.
— Потяните на себя до щелчка и толкните! Ну же, - мужчина был раздражен, - толкайте!
Собрав всю силу в хрупком теле, девушка приложилась плечом и открыла злополучную дверь. Мелкие капли дождя путались в каштановых кудрях, облепили щеки, расплывались темными пятнами на синем пальто. Под ногами хлюпало и булькало.
"Конечно, высадил в лужу!" Досадная мысль опустила уголки тонких губ и ссутулила маленькие плечи. Каблуки нервно зацокали к подъезду. Фонарь над входной дверью моргнул морзянкой и погас. Инга оглянулась. Сумерки жадно пожирали равнодушный двор. Тени слились с подступающей темнотой, окрашивая всё в серое.
Где-то в глубине кармана пальто звякнули ключи, но в руке оказалась зажигалка. Звяк! Пилочка для ногтей перекочевала в другую руку, к зажигалке. Звяк-звяк! Дрожащей рукой Инга приложила магнитный ключ к домофону. Дверь со скрипом открылась, затхлый запах плесени и сырости окутал хрупкую женскую фигуру. Девушка сжалась, зажмурила глаза и шагнула в темноту подъезда.
Робкий стук каблуков прокатился по обшарпанным стенам, цепляясь за острые углы отколупавшейся краски, звеня и дрожа на замызганных окнах. Стертые ступени вторили каждому шагу. Протяжный скрип разбил такт осторожной поступи. Инга остановилась между первым и вторым этажами.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Очертания дверей, перил, лестницы - мозг дорисовывал по памяти. Скрюченные острые лапы стекали с верхней ступени навстречу девушке. Когти царапали потертые ступени. Время замерло. А вместе с ним и Инга впала в оцепенение.
— Я ждал тебя, - голос раздавался отовсюду, звучал сдавленным шипением в голове, - моя госпожа...
Крик застрял в горле. По полу рассыпались сапфировые пуговицы. Пальто упало на пол, накрыв узкие лодочки на острой шпильке и ещё теплое атласное платье. Захлопнулась дверь на втором этаже.
Ритуальный круг светился красным. Каштановые пряди разметались по полу. Инга тяжело дышала, не в силах вырваться из невидимых пут. Запястья и щиколотки покраснели. Девушка билась в тщетной попытке освободиться. Затрещали стены, покрываясь инеем. Морозные стрелки подбирались к пентаграмме. Обнаженное тело реагировало на холод: соски затвердели, губы приобрели синеватый оттенок.
— Нуук, - Инга не смогла договорить, руки тьмы сдавили горло, на губах отпечатался горячий обжигающий поцелуй.
Острый длинный язык проник в рот пленницы. Большая тяжелая ладонь сжала бедро, оставляя следы на бледной коже. Протестные всхрипы сменились стоном, наполненным ужаса и ожидания. Вторая рука из тьмы скользнула по хрупкому телу, остановившись на груди. Сжимавшая бедро ладонь продолжала изучать тело жертвы. Длинные пальцы коснулись лобка. Большой палец нащупал клитор и надавил, вызывая отчаянный стон. Тень сгустилась между широко раздвинутых ног Инги. Язык, грубый и шершавый, провёл дорожку от уголка губ к шее, слегка задев упругий локон за ушком. Снова стон. Женское тело отозвалось на ласку. Влажная дорожка от ключицы к соскам, по плоскому животу, до гладкого лобка. Пауза. Бедра девушки качнулись, изнывая от предвкушения. Всхлипы превратились в голодное разъяренное рычание. Горячий язык коснулся клитора. Едва ощутимые касания дразнили и мучали пленницу. Возбуждение болезненным комом сжалось внизу живота. Бедра приподнимались над полом, желая получить более глубокие ласки. И язык скользнул внутрь, извиваясь, погружаясь глубже и глубже, заполняя стенки влагалища. Смачное чавкание сменилось хлюпающими звуками. Ритмичные толчки вторили движениям Инги. Она подмахивала бедрами, насаживаясь сильнее. Забыв стыд и страх, она стонала, жадно глотая воздух. Еще несколько фрикций. Ещё.
"Ещё! Ещё! Ещё..." Жажда удовольствия затуманила разум, погасила тревогу и страх, оставив лишь обнаженную похоть.
Ярко вспыхнули свечи. Тьма отступила, так и не подарив желанный оргазм. Инга взвыла от досады и свернулась калачиком на пыльном полу. Ледяные руки потянулись к промежности, но заменить те ощущения не получалось. Слёзы разочарования жгли глаза.
От стены отделилась тень. В центр круга шагнул высокий худощавый мужчина. Викторианский камзол выгодно подчеркивал широкие плечи и узкие бедра. Черный бархат казался сотканным из тьмы. Золотые пуговицы ловили блики десятка свечей.
— А теперь, - тихим шепотом, пробирающимся под кожу, заговорила нечисть - мы обсудим условия сделки, моя госпожа.