Тела и души

Алексей Степанович, бубня что-то себе под нос, перебирал небольшие бумажные свертки на полке, с трудом различая собственный почерк на каждом из них. Невысокий, полноватый в забавных овальных очках с толстыми диоптриями, с нелепой пушистой копной кудрявых седых волос он напоминал скорее безумного ученого, чем уважаемого психиатра. Доктор снова взял в руки сверток, который уже рассматривал, ойкнул и стукнул себя ладонью по лбу и еще раз внимательно вчитался в надпись на пакете. Алексей Степанович повернулся и протянул Лукерии сверток, наспех замотанный скотчем. Девушка положила его в потрепанный тканевый рюкзак и благодарно кивнула.

– Рецепт и все дозировки, как обычно, внутри, – дежурно проговорил доктор, указывая пальцем на исчезающий в рюкзаке бумажный пакет. – Ну ты и сама все знаешь. Как она?

– Не лучше, не хуже, – девушка пожала плечами и накинула на них лямки рюкзака. – Иногда она долго молчит, а потом говорит и кричит без остановки. Но есть стала получше. По крайней мере, за последние три дня ни разу не швырнула в меня тарелку. 

– Что-ж, это хорошо, – старик снял свои забавные очки, извлек из кармана брюк маленький платочек и стал монотонно протирать стекла. – Не злись на нее. Это главное. Я знаю, это очень сложно, но она не выбирала свою болезнь. Все, что происходит, это не ее выбор.

– Вы не сможете ее забрать? – с мольбой в голосе спросила Лукерия, заглядывая в карие глаза доктора. – Вдруг я сделаю что-то неправильно, и ей станет хуже?

– Если бы я мог, я бы уже это сделал. Я понимаю, что твоей маме нужен особый уход, а тебе нужна другая жизнь. Но сейчас такое время, когда тела заботят людей гораздо больше, чем души, – Алексей Степанович обреченно вздохнул и посадил очки на переносицу. – Большая часть клиники отведена под лазарет. В психиатрическом отделении остались лишь те, кто несут угрозу для себя и окружающих.

– Но она… – с возмущением начала Лукерия, но врач прервал ее, положив руку на плечо.

– За последние пару лет состояние твоей мамы значительно улучшилось. Поверь, я бы не выписал ее, если бы считал, что это подвергнет тебя опасности. Даже при таких обстоятельствах. 

– Я боюсь, – честно и на одном дыхании выпалила Лу. – Не только маму. А больше, что стану как она. И даже не пойму этого.

Доктор сочувственно и как-то проникающе-внимательно посмотрел на девушку поверх очков и отнял ладонь от ее плеча. Он слегка нахмурился, но не так, будто слова Лукерии его огорчили или разозлили, а скорее озадачили. Затем мягко улыбнулся и покачал головой, отчего седые кудряшки у висков пружинисто заплясали. 

– Не думаю, что это случится. Наследственный фактор, конечно, присутствует. Но в тебе здравого рассудка больше, чем у многих в этом Городе. При таких-то обстоятельствах! Огромные собаки и птицы на улицах, Черное Солнце на небосводе, гражданская война и куча других потрясений. Но, смотри-ка, ты стоишь тут со мной, и не швыряешь в меня тарелки, – Алексей Степанович по-доброму усмехнулся. – Хотя меня до сих пор немного беспокоит твой… – доктор немного замялся, подбирая слово. – Твой друг. Он все еще с тобой?

– Он всегда со мной, – негромко ответила Лу, заглядывая за спину старика, определенно смотря вовсе не на стеллаж с бумажными пакетами. 

Алексей Степанович проследил за взглядом Лукерии, но оборачиваться не стал. Он понимал, что ничего там не увидит.

– Что ж. В твоем возрасте это необычно. Но что вообще теперь можно назвать обычным? Я зайду к вам послезавтра. Если что, звони.

Лукерия торопливым шагом пересекла пешеходный переход, по привычке поглядывая по сторонам. Хотя смысла в этом особого не было. Некогда оживленные улицы почти опустели, когда Восстание добралось до Восточного Округа. Люди бежали от гражданской войны, в которую превратились вооруженные уличные протесты. Те, кто бежать не мог, стараются пореже выходить из дома. Лу прошла мимо покрытой копотью стены школы, под подошвами захрустели осколки от “коктейля Молотова”. Поверх копоти красным баллончиком кто-то написал “СМЕРТЬ АСАНЕ”. Похоже, теперь этот квартал принадлежит Лакосту и его людям. Иначе бы надпись уже закрасили. Интересно, кому сейчас принадлежит ее дом? И кому он будет принадлежать завтра? Стычки сил происходят почти каждый день, АСАНА отбивает улицы и районы, а затем отступает, чтобы снова их отбить, и цикл повторяется. 

– Нам нужно ускориться, – возникший из ниоткуда человек зашагал рядом с Лу.

– Я знаю, – Лу мельком взглянула на друга и ускорила шаг. 

– Скоро стемнеет.

– Я знаю, – почти раздраженно повторила девушка. – Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

– Могу сказать, что твой доктор – пиздун! – человек почти выплюнул последнее слово. – Мог отправить твою мамашу в Западный Округ, но повесил ее на тебя. А еще собирается свалить. Он бросит и тебя и своих пациентов.

– С чего ты взял?

– Сумка в другой комнате. Ты ее видела. Он собирает вещи. А еще шкаф с лекарствами почти пустой. Он не заказывал новых. Раздаст то, что разложил по пакетам и свалит куда-нибудь на Юг или на Запад. Где тихо и безопасно.

– Алексей Степанович так не поступит. Он не такой. Он любит своих пациентов. Если бы хотел сбежать, сделал бы это раньше. 

– Глупая ты и доверчивая, Лу.

– Будь хорошей галлюцинацией, Бо. Отвали, пожалуйста.

– Я просто обращаю внимание на то, что ты предпочитаешь не замечать.

Лу только хмыкнула и ничего не ответила. Они просто продолжили идти вместе по пустынным улицам, постепенно темнеющим и обретшим еще более зловещий облик. И хотя Лу попросила отвалить, она порадовалась, что Бо остался рядом. Добираться до дома с другом, пускай и воображаемым, было не так страшно. 

Лу уже не могла представить свою жизнь без этого надменного странного типа, его язвительных замечаний и отстраненной ненавязчивой заботы. Она не знала, почему много лет назад ее (скорее всего нездоровый) рассудок создал именно его. Не говорящего единорога или какую-нибудь фею, а именно его. Этого облаченного в тонкое темное пальто мужчину, чей возраст невозможно было определить по лицу и голосу. С одинаковой уверенностью ему можно было дать и двадцать лет и сорок. Не знала она так же, как правильно назвать то, чем он является, и даже Алексей Степанович не был уверен в формулировке. Воображаемый друг, тульпа, осознанная галлюцинация? Какая разница. Он ее друг. Единственный и самый надежный. Денег у него, конечно, не одолжить, но зато он все время рядом. 

– Мам, я дома! – Лукерия скинула ботинки и повесила ключи на торчащий из стены гвоздь. – Привет. Как дела?

Девушка зашла в комнату и включила свет. Худая темноволосая женщина сидела у окна, наблюдая, как сумерки опускаются на улицу. Она не обратила внимания на дочь, ничего не ответила, только ближе поднесла лицо к стеклу, когда по дороге, тихо ворча, проехал бронезак АСАНА. 

– Алексей Степанович передавал привет. Он дал мне твои лекарства. Ты поела? Молодец. – Лукерия убрала с письменного стола тарелку, на которой осталось несколько слипшихся макарон и зачерствевший кусочек хлеба. – Хочешь чай? 

В ответ послышалось неразборчивое мычание. Лу решила принять это за “да” и через пару минут вернулась с кружкой чая. Она  поставила чашку на подоконник, чтобы мать точно ее заметила, и положила рядом три сушки, обсыпанные маком. 

– Печенье закончилось. Завтра схожу за гуманитаркой, может выдадут. Тебе нужно принять лекарства. 

Лу вложила в руку женщины крохотный пластиковый стаканчик с тремя таблетками. Мать повернула к девушке сухое морщинистое лицо и недовольно скривилась. Но все же опрокинула стаканчик в рот и все с тем же неудовольствием приняла из рук дочери стакан воды.

– Вот и молодец, – ласково сказала Лукерия, выдохнув с облегчением. – Выпей чай, пока не остыл. Если что, я в комнате.

Лукерия проснулась резко и неожиданно, как от кошмарного сна. Но не могла вспомнить, что ей снилось. В соседней комнате слышался голос мамы. Может это он ее разбудил? Хотя врядли. Мама может часами болтать без умолку сама с собой или такими же, как у дочери, воображаемыми друзьями, или даже с дочерью, не взирая на тот факт, что той рядом нет. 

Девушка села на кровати, потирая заспанные глаза. За окном едва рассвело. Без нормального привычного солнца исчезли и красивые зарева, которыми раньше Лу любовалась по утрам. За тем, как небо просто светлеет и темнеет наблюдать было не так интересно.

– Где твой телефон? – Бо появился прямо перед ней, сидящий на подоконнике. 

– Чего? Ты о чем? – еще сонная Лукерия не понимала, зачем несуществующему человеку  ее телефон и куда он собирается звонить. 

– Твой телефон, – медленно и вкрадчиво проговорил воображаемый друг. – Где ты его оставила?

– Да как обычно, – Лу сунула руку под подушку, пошарила под ней, затем бросила взгляд на прикроватную тумбочку, поворошила одеяло. Телефона нигде не оказалось.

Бо тем временем вглядывался в узкую полоску приоткрытой двери, через которую доносился голос мамы из ее комнаты. Только сейчас Лукерия смогла разобрать отдельные слова и фразы. “Приезжайте скорее”, “Угрожает мне”, “Одержимая мятежница”. Девушка вскочила с кровати и ринулась к матери. Когда Лу зашла в комнату, женщина вздрогнула и резко обернулась. В руке она сжимала смартфон дочери. Лу остановилась. Она знала этот взгляд, эти пляшущие в глазах матери огоньки болезни. Лукерия не видела эти огоньки уже очень давно, но не могла их не узнать. Сложно не узнать то, что видишь в кошмарах. Женщина дышала часто и глубоко, мышцы лица подрагивали, она смотрела на дочь с параноидальной подозрительностью.

– Мам, дай телефон, пожалуйста, – тихо и мягко попросила Лу, осторожно протягивая вперед руку.

Женщина дернула головой и отступила назад. 

– Тебя что-то беспокоит? Тебя кто-то напугал?

– Чудовище! – визгливо вскрикнула женщина. – Ты – чудовище! Я все им рассказала! – мать радостно потрясла смартфон, костяшки пальцев побелели от того, насколько крепко она сжимала гаджет. – Они спасут меня! Ты меня не убьешь, одержимая! Я все вижу! Я знаю, ты – чудовище!

Лу судорожно вздохнула. В носу и глазах противно защипало от подступающих слез. Сохранять спокойствие становилось все сложнее, но, собравшись, девушка придала голосу максимально дружелюбный тон.

– Мам… Мамочка… Это я, Лу. Я никогда тебя не обижу, ты же знаешь. Расскажи, кому ты позвонила?

– АСАНА! Я позвала их на помощь! Они скоро приедут и спасут меня!

– Хорошо-хорошо. Они приедут, – Лукерия вскинула руки в безоружном жесте. – Мы их подождем. Может дашь мне телефон? Я позвоню Алексею Степановичу, он поможет АСАНЕ тебя защищать, – девушка сделала осторожный шаг вперед. Слезы предательски покатились из глаз крупными бусинами. – Можешь сама ему позвонить, если хочешь.

Лу подошла еще ближе, но сделала это недостаточно медленно и осторожно. Она не сразу поняла, что произошло. Лишь услышала, как мать яростно вскрикнула, а затем почувствовала тупую боль под глазом. Осознание пришло лишь в тот момент, когда женщина занесла руку для второго удара. Лу закрыла лицо руками, удар пришелся по предплечью. Телефон упал на пол. Лукерия попятилась назад, продолжая закрываться и уворачиваться. 

– Мамочка, остановись, пожалуйста! Не надо, мама! Перестань! – уже рыдая выкрикивала Лу.

Женщина, яростно вереща, царапала и била дочь, с нечеловеческими усилиями защищая себя от несуществующей угрозы.

Все произошло почти мгновенно. Повинуясь страху и отчаянию, боли и желанию спастись, Лукерия с силой оттолкнула от себя мать, в надежде выкроить момент, чтобы убежать и закрыться в своей комнате. Пускай приезжает АСАНА, пускай приезжает кто угодно, хоть королевская гвардия, только лишь бы это закончилось. Но Лу не убежала. Она смотрела, замерев на месте, на багровую кляксу, появившуюся на углу деревянного письменного стола. Спустя бесконечные несколько секунд она перевела взгляд на мать, лежащую на полу в неестественной позе и на багровую лужицу, медленно растекающуюся под головой. 

– Мама… Мам? – Девушка опустилась на колени и потрясла женщину за плечи. – Мам, прости, я случайно. Я.. Я не хотела. Я вызову “скорую”... Я сейчас.

– Лу, проверь пульс, – спокойно проговорил Бо, появившийся рядом.

– Нет, она жива… Она просто упала, просто ударилась. Все будет хорошо. Нужно… Нужно вызвать врача, – Лукерия беспомощно осмотрелась в поисках мобильника.

– Лу, – Бо опустился рядом на корточки, – она не дышит.

– Нет. Нет-нет-нет, она просто ударилась, – девушка бережно погладила маму по волосам, ставшим липкими и мокрыми. – Ей нужен доктор. Я сейчас позвоню. Все будет хорошо. Где мой телефон?

Лу трясущейся рукой потянулась к лежащему на полу смартфону и чуть не выронила его, когда в дверь настойчиво постучали.

“Стратегический Департамент АСАНА! Откройте!” – громкий голос из-за входной двери заставил содрогнуться.

– Нам нужно уходить, – Бо говорил все тем же спокойным голосом, но принялся нервно расхаживать по комнате. – Нужно бежать, – он подошел к окну, – Второй этаж, земля влажная, ноги не сломаешь.

– АСАНА ей поможет… У них есть медики, они её вылечат… Они нам помогут.

– Послушай меня, Лу, – Бо снова опустился рядом с Лу на корточки, в дверь постучали еще раз. – Послушай меня! Больше всех АСАНА ненавидит одержимых и мятежников. Твоя мать только что сказала им, что ты – одержимая мятежница, что звучит как полная хрень, да. Но что они с тобой сделают, когда увидят, что женщина, которая звонила им, прося о помощи, лежит в крови? Лу, нам нужно уходить.

“Откройте дверь! Или мы начнем ее выламывать!” – опять прокричал грубый мужской голос на лестничной клетке.

Лу продолжала сидеть на коленях, сжимая телефон, и не могла пошевелиться.

саунд под чтение

голосовать за варианты продолжения -- ЗДЕСЬ
обсуждать и влиять на мир -- ЗДЕСЬ

• к странице персонажа
• к следующей новелле
• к навигатору