Тель-Авив купить закладку Cтимуляторы

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

______________

Тель-Авив купить закладку Cтимуляторы

9. Тель-Авив. Шехерезада для следователя

Тель-Авив купить закладку Cтимуляторы

Совальди (Софосбувир)

Тель-Авив купить закладку Cтимуляторы

Здание, куда меня доставили, с виду не походило на тюрьму. А одиночку, куда меня поместили, я сразу окрестил «мой Хилтон». На каменном возвышении — дермантиновый матрац, довольно мягкий, застеленный чистым бельем. Столик и стул. В углу — телевизор. Отдельно — туалет и душ. Позавидовать можно! Если бы я не был в растрепанных чувствах Никогда со мной такого не бывало. Гвоздем сидел в голове вопрос: что они знают? Взяли наугад, на арапа? А если что-то знают, то чем это мне грозит? Формально я ни в чём не замешан. Хорошо, что Изабель далеко, до нее не дотянутся. Надо всё отрицать, отрицать, отрицать. Появился какой-то молодой человек, записал мои данные и сообщил, что я имею право пригласить адвоката, а также обратиться в американское консульство. За адвоката надо будет платить. Я встал и торжественно произнес:. Меня арестовали за какое-то убийство, к которому я никакого отношения не имею. Требую немедленно освободить меня и переоформить билет для вылета в США. От встречи с дипломатом и адвокатом я отказался. Пока неясно, в чём меня обвиняют, нечего раздувать огонь. Чем меньше народу вовлечено в разборку, тем лучше. На этом официальная часть закончилась. Взглянул на часы — вечер. Окон в Хилтоне не было, смотреть на закат над морем не получалось. Включать телик не было настроения. Осталось одно — на боковую. Подождем до завтра. На мое несчастье, завтра оказалось нерабочим — суббота. Принесли завтрак. Я, по наивности своей, думал — придется хлебать баланду. Но быстро выяснилось — такую еду и для гостей выставить не зазорно, как по количеству, так и по качеству. Авокадо и апельсин даже заронили тайное желание: а, может, отдохнуть здесь пару недель? День тянулся долго. Я прокрутил в памяти каждый час своего пребывания в Эйлате и не нашел никаких сбоев. Всплыла мысль: опаздываю на работу. Надо предупредить Стива и придумать для него очередную сказочку. Охранник сказал, в коридоре есть телефон-автомат, можно звонить, куда угодно. Но это, конечно, на тот случай, если я задержусь. В воскресенье с утра решил отправиться в тренажерный зал, но вот тут за мной и пришли. На допрос, понял я. Сгруппировался, собрался, настроился. Главное — не ляпнуть ничего лишнего. В кабинете с непонятной табличкой на двери мне навстречу поднялся человек и на неплохом английском заявил:. Задержаны по подозрению в соучастии в убийстве. Я буду вести ваше дело. Меня зовут Анатолий Рувимский. Советую быть правдивым и отвечать на вопросы искренне, что может облегчить ваше положение. Если вы готовы сделать чистосердечное признание, это будет просто замечательно. Следователь был слегка полноватым, слегка лысоватым, средного роста, на вид, лет сорока. Темная рубашка с короткими рукавами, загорелые руки. И самое удивительное — доброжелательный взгляд. Я ожидал встретить жесткого служителя закона — каюсь, начитался всякой литературы. И ответил я в том же дороброжелательном духе:. А так — извините. Я не делал ничего предосудительного. Спокойно отдыхал — и вдруг меня перед самым вылетом домой хватают, надевают наручники и, говоря по-русски, шьют дело. Я специально вставил в свою английскую речь эту маленькую деталь в конце. Анатолий отреагировал сразу:. Теперь по сути. Вы считаете свое поведение в Эйлате безупречным. Я бы тоже так думал на вашем месте. Если бы не был связан с криминалистикой. Гостиница, в которой вы остановились в Эйлате, пользуется популярностью. Кроме местных — евреев и арабов, там живут гости из России и Америки. Мне не надо вам объяснять, почему для нас вопрос номер один — безопасность. Римоним Нептун — современный отель, и его владельцы установили внутри и снаружи камеры слежения. Надо сказать, это новшество есть пока далеко не всюду. Уже после того, как ваша знакомая из Перу улетела домой, полицейские решили посмотреть записи на камере. И увидели, как вечером вы крадучись пробираетесь к ее номеру, и она впускает вас. А под утро вы таким же образом возвращаетесь к себе. Опросили работников столовой, показали им снимки — они вспомнили: была такая яркая женщина, за одним столиком с ней — тот самый мужчнна. Кто-то еще видел вас вместе на пляже. В тот же день к вашей подруге открыто приходит господин Шульзингер. Через некоторое время его без сознания увозит скорая. Он умирает, по оценкам врачей,от сердечного приступа. Этого уже было достаточно для вашего задержания. После чего среди ваших вещей мы находим два тюбика зубной пасты. Зачем так много? Проверяем — у нас прямо здесь, на месте, судмедэкспертиза — и обнаруживаем в одном из них некую мазь. А в вашей аптечке — якобы глазные капли с точно таким же, как и мазь, эффектом — возбуждающим действием на сердце. Вы не видите между названными мной событиями никакой связи? Вы назвали фирму, где работаете, и мы позвонили в Сан-Франциско. Ваш шеф сообщил, что в последнее время вы часто отпрашиваетесь и куда-то уезжаете. Например, сейчас должны были быть в Германии, а оказались в Израиле. А узнав про ваш арест, заявил — есть подозрение, что вы связаны с мафиозной группировкой в Европе и причастны к нескольким убийствам, например, в Вене. Хотя эта версия и не доказана. А закончил он разговор весьма своеобразно: передайте ему, что он уволен. Значит, я, ко всему, еще и безработный. Что-то голова закружилась, - я наклонился вперед и закрыл глаза. Они неслись галопом из разных направлений, но постепенно выстраивались в одну линию. Такая резкая оценка Стива застала меня врасплох. Еще не хватает, чтобы следователь связался с Веной, и там снова занялись делом Бреннера. Да и Пэрайсэр отправился на тот свет не от насморка. С Палкесом-Шульзингером тоже не всё чисто. Я — под колпаком. Ни в коем случае не подставлять Изабель. Если понадобится, возьму вину на себя. И всё-таки — выход? Загреметь на пару десятков лет в тюрьму строгого режима почему-то не хочется. А если У арабов несколько веков назад появилась удивительная книга —«Тысяча и одна ночь». Состояла она из придуманных историй — частично они сочинили их сами, частично позаимствовали у персов. Когда-то я увлекался ею, да и как было не увлечься? Придя к выводу, что все женщины — распутницы, персидский царь Шахрияр стал каждый день брать новую жену и после ночи с ней казнить ее. Для простоты. Продолжалось это до тех пор, пока его выбор не пал на Шехерезаду. Та решила избежать участи своих предшественниц. Едва наступала ночь, она начинала рассказывать увлекательную историю, обрывая ее к утру на самом интересном месте. Царь обязательно хотел дослушать сказку до конца и откладывал казнь на следующий день. Так и выкрутилась умная жена. А что, если использовать этот арабский прием, наполнив его невыдуманным содержанием? Стать Шехерезадой, рассказывающей абсолютно честно о том, что происходило в действительности? Раскрыться перед следователем Вытащить на свет вещи, о которых никто даже не догадывается Рискованная игра. Но, может, это и есть выход? В конце концов, кто не рискует Вы поставили передо мной слишком много проблем одновременно. Возможно, между ними и на самом деле есть связь, но я должен это осмыслить. Дайте мне время, чтобы подумать. До завтрашнего дня. Сидя в Хилтоне на постели, я стал обдумывать родившийся у меня план. Можно, конечно, отпираться и отрицать все обвинения. Про Шульзингера ничего не знаю, с Изабель познакомился случайно на пляже и так далее. Но во-первых, выставлю ее в нелестном свете, а во-вторых, если словам Стива поверят и начнут проверять их, хлопот не оберешься и неизвестно, до чего израильтяне докопаются, они народ въедливый. Значит, вариант с отрицанием не годится. С другой стороны, если раскрывать всё, как есть, пусть и в завуалированнойформе, можно заработать поощрительные очки. У меня имеются доказательства — документы отца, я зарегистрирован в Бад Арользене. В крайнем случае, осудят на несколько лет. Но тем самым я полностью перечеркну перуанский след. Я еще не знал, что позиция Изабель довольно прочная. Сначала ее попросили задержаться в Эйлате. Она отправилась в турбюро Шульзингера, выразила искреннее соболезнование и сказала, что их шеф подарил ей кольцо. Но она считает себя не вправе владеть им — и передала его секретарше. Кольцо было дорогое и красивое, а секретарша пожилая. Она охотно подтвердила полиции, что женщина из Лимы приехала к ним с деловым визитом. В то же время Изабель предъявила полицейским то самое письмо Шульзингера, которое не оставляло сомнений в его намерениях и подтверждало добровольность его прихода в гостиницу. И ее отпустили на все четыре стороны. Но узнал я об этом значительно позже. А тогда, сидя в одиночке и перебрав все варианты, решил идти на риск. И, оказавшись на следующий день в уже знакомом кабинете, сразу взял быка за рога:. И в качестве подтверждения хочу поделиться с вами правдивой историей об одном моем хорошем знакомом. Его зовут Обещаю — история будет интересной и поучительной, с продолжением, не хуже тех, что в «Тысяча и одной ночи». Вы будете первым слушателем и, надеюсь, оцените ее по достоинству. Но учтите — если я посчитаю ее не заслуживающей внимания, то прерву вас немедленно и насовсем. Мой день расписан, я работаю не только с вами. И еще, не забывайте самого главного — деталей. Они помогут мне лучше разобраться в истории вашего знакомого. А теперь не будем терять времени. Жил-был мальчик, по имени Антон. В счастливой советской стране. В обычном белорусском селе. Отец — председатель колхоза, мать — учительница. Кончил школу. Поступил в Минске на химфак университета. В один печальный день он неожиданно получает из дому известие о смерти отца. После похорон мать передает ему синюю папку с документами, из которой он узнает: его отец — еврей, которого мальчишкой спасла от нацисткого лагеря одна местная семья. Он поражен. До этого момента всё было ясно: родители — белорусы, дед и баба — тоже. И вдруг Смерть отца перевернула всё в Антоне. Нет, он не стал евреем, и не мог им стать. Он рос как белорус, любил эти поля и сосновые рощицы, свободно говорил по-белорусски, как его односельчане. Но случилось страшное — отца застрелили. Это понимали все, и все молчали. В его колхозе люди жили лучше, чем соседи, это кололо глаза, и кому-то надоело. Такое трагическое противоречие — свои спасли, свои же потом убили. Теперь Антон уже не мог жить, как прежде, исподволь он стал задумываться о судьбах всех своих предков. И понял, что будет искать следы погибших родственников Когда время допроса истекло, рассказ подошел к первому важному рубежу в жизни Антона — его решению эмигрировать в Германию. Рувимский ни разу не перебил меня. Но, отправляя назад в камеру, почему-то произнес:. Только я не химик, а физик. И тоже всегда считал себя русским. До завтра! Может показаться странным, но принятое решение принесло мне облегчение. Очень многое я таил в себе, оно подспудно мучило меня, чего я, наверно, сам не понимал. Сейчас я получил возможность высказаться, посмотреть на себя со стороны. Следующий день я посвятил Бад Арользену. Перипетии поиска Антоном родственников — как нашел их среди погибших, как нежданно-негаданно обнаружил их же в списках перемещенных лиц и не мог сдержать восторга: живы! Осталось только найти, где они сейчас. Рувимский, как выяснилось, о Бад Арользене ничего не слышал. Он задавал вопросы и завершил нашу встречу словами:. Дальше пошло легче, я уже рассказывал без напряжения и не боялся, что меня прервут, и всё пойдет прахом. Третья часть моей саги поведала о том, как Антон с самыми радужными надеждами отправился в Вену, методом исключения вычислил там единственного человека по фамилии Бреннер, которого, казалось бы, искал, и И, даже не приближаясь к нему, определил, что он — не его родственник. Дальше — Сан-Франциско, работа в турфирме у Стива. Попытки что-либо узнать у его отца о лагерном прошлом. Безрезультатно — тот на контакт не идет. Думаю, это только усугубило дело. Тогда он решил, что совершил ошибку — надо было все-таки поговорить с тем Бреннером. И, взяв короткий отпуск, полетел в Вену. Но до гостиницы, которой тот владел, так и не добрался — его подстрелили на улице. Когда во время четвертого допроса я рассказал, как моего героя пытались отравить в Напе, а потом, как в Мюнхене он избежал участи быть взорванным во взятом напрокат автомобиле, Рувимский спросил:. Он не мог никого назвать, никого обвинить, у него не было свидетелей, только предположения. В каждой из трех стран, где это случалось, он был чужаком. А проблемы чужаков полицию волнуют меньше всего. И дальше я подвел итог: за короткое время на жизнь Антона покушались трижды. Он не мог покорно ждать продолжения в том же духе. Он вынужден был принять вызов и предупредить возможность новых атак. Он имел на это право. Он рассчитывал на них? Он просто надеялся на благоприятные обстоятельства и удачу. А подстегнуло его то, что во время повторного посещения Бад Арользена Антон убедился: люди с фамилиями его родственников не могут быть ими по возрасту. Значит, здесь скрыт какой-то трюк. Рувимский не торопил меня. Я догадывался, что мой рассказ в чём-то перекликается с его деятельностью — тоже поиск истины,стремление докопаться до того, что глубоко спрятано. И поэтому он следит за сюжетом с нарастающим интересом. Выслушав очередной фрагмент о поездках в Лиму и про вечер в мюнхенской пивной, он прокомментировал:. Да или нет? Была жена, да сплыла. А семейного тепла хочется. И сына — тоже. Они почувствовали что-то, роднящее их, и решили пожениться. Итак, мы сегодня остановились на выводе Антона о том, что все трое его так называемых родственников — немцы. Шестой день. Самый драматический эпизод. Антона посылают к Бреннеру, в Вену, в «Ласточку». Схватка — он выигрывает, уходит и вскоре узнает, что хозяин гостиницы погиб в результате несчастного случая. Я выложил только внешнюю канву, основные моменты, побудив тем самым Рувимского задавать вопросы. Вы удачно срежиссировали эту сцену и отлично сыграли. Но как вам удалось довести спектакль до нужного финала? Оговариваюсь почему-то. Ладно, давайте конкретно. Как произошел так называемый несчастный случай? У Бреннера на столе после завтрака стоял поднос, а на нём — графинчик с маслом. Антон по рассеянности сунул его к себе в сумку. А когда вышел на лестницу, то положил захваченный им пульт от телевизора пониже — возле стены, на четвертую ступеньку. После чего достал графинчик и очевидно, от неосторожного движения тот упал, и масло аккуратно разлилось по первым трем ступенькам. Надо думать, от расстройства Антон разбил графинчик и покинул гостиницу. Так было написано в газетах? И что же было дальше с вашим Антоном? Ведь он был последним, кто общался с Бреннером. И вот тут у него появились странные провалы в памяти — для посторонних, конечно, незаметные. Он начисто забыл о некоторых деталях того, что происходило утром, и изложил лишь то, что хорошо запомнил. А запомнил он следующее: переговоры были нормальными, всё обсудили, обо всём договорились. Господин Бреннер был любезен, предлагал пиво и вино. А графинчик с маслом вы не заметили? Какой графинчик? Может, вы заметили что-нибудь особенное? Не знаю, ответил Антон, просто в какой-то момент господин Бреннер извинился и позвонил куда-то по телефону. Говорил недолго, но разволновался и сказал, что вынужден закончить нашу встречу. А вопрос о гиде, сказал он, мы обсудим позже. После чего я попрощался и ушел, подвел итог Антон. Полицейский задал еще несколько вопросов и взял с него подписку о невыезде. А через три дня его отпустили. Не подкопаешься. В камеру я вернулся в приподнятом настроении — реакция следователя на операцию «Ласточка» была явно благоприятной. Даже петь захотелось. Но решил, что лучше слушать других и весь вечер смотрел телевизор. Очередной день моей исповеди я сам для себя назвал «оперным». Это был очень ответственный момент в жизни Антона, начал я. Он уже понял, что главную роль в подозреваемой им троице играет Пэрайсэр. Самый жестокий из них. Он наверняка испугался, что Антон вольно или невольно о чём-то догадается или что-то раскроет и хотел уничтожить его во чтобы то ни стало. Он плел сети, в которые должен был угодить молодой белорус с еврейскими корнями. А тот, в свою очередь, не собирался уступать. Стив рано лишился матери при каких-то странных обстоятельствах. Она была американкой, и у Антона даже мелькнула мысль, что у нее могли возникнуть неудобные вопросы относительно ее мужа. И тогда Пэрайсэр за ответом отправил ее на тот свет. В общем, ожидать очередной выпад винодела не было никакого смысла, надо было его опередить. После этого необходимого вступления я прочитал вслух статейку из газеты «Сан-Франциско кроникл» о непонятной смерти зрителя во время спектакля. Когда-то, в детстве, он выловил из библиотеки чуть ли не все книги, связанные с историей. И однажды наткнулся на новеллу о знаменитой «черной королеве» Екатерине Медичи. Там, среди прочего, описывалось, как она убрала с дороги королеву Наваррскую Жанну с помощью отравленных перчаток. Антон вспомнил эту то ли легенду, то ли правду совершенно случайно. В книжке про природные особенности Перу, которая увлекла его по понятным причинам, он вычитал про поразительную жабу, одно прикосновение которой к человеку вызывает его смерть. Яд действует сквозь кожу. И тут он вспомнил не только Францию 16 века, но и то, что у него в аптечке хранится некая мазь. Но сразу возникла проблема: реально можно попытаться воздействовать лишь на пальцы или ладони. А как заставить Пэрайсэра взять что-то в руки? Очевидно, он среагирует только на вещь, которая его безусловно заинтересует. Во время оперного спектакля это может быть редкая книга о его любимом жанре. Антон нашел такую книгу. Купил красивую тканую ленту со старинным рисунком и сделал из нее закладку. Один ее конец закрепил на задней обложке. Для того, чтобы посмотреть книгу, надо было хотя бы пару раз переместить закладку. Антон пропитал ее мазью, она сверху подсохла, однако при легком нажиме пальцы касались мази, практически не оставляя следов. Пэрайсэр клюнул на приманку. И обильно смазал ею свои руки. Наших специалистов могут заинтересовать его способности. Рувимчик вышел из-за стола, пожал мне руку и вызвал конвойного — отвести меня в тюремный хилтон. На сей раз я не смотрел телевизор — наутро мне предстоял самый серьезный разговор. Все предыдущее было присказкой, а сидел я в одиночке по обвинению в убийстве израильтянина, и судьба моя зависела от того, как повернется ход завтрашнего допроса. В течение нескольких часов я пытался выстроить безукоризненную версию, отвергая один вариант за другим — в каждом находил проколы. Кончилось тем, что решил просто пересказать материалы аргентинских газет. Мало того, что творил подлые дела, так еще под видом еврея. Вообще-то у нас в стране хватает внутренних врагов, о которых мы ничего не знаем. Таких, как Шульзингер. О действиях, предпринятых мною и Изабель, рассказывать не пришлось — следователь уже понял, что к чему. Но у меня есть к вам один нескромный вопрос. Я, например, не могу представить, чтобы я добровольно отправил свою жену в постель к постороннему мужчине. Я согласился с ее доводами с тяжелым сердцем. Но во-первых, вы неправильно сформулировали суть дела — не я ее послал в постель, а к ней явился мужчина. Это совсем иная ситуация. А во-вторых, представьте, что ваша жена — актриса и снимается в эпизоде, где она в кровати с любовником. Ведь ничего страшного не происходит. Просто рабочий момент, который надо сыграть. Ах, да, действительно, я совсем забыл. Вы упомянули, что основанием для ваших решительных действий послужили признания Бреннера. И что же он сообщил? Приближается конец войны. Фашистская верхушка готовит временный уход в тень. Накануне нового, года в Берлин вызывают из Аушвица трех молодых крепких парней-охранников. Эсэсовцы, беспрекословно преданные фюреру, они ненавидели евреев и жестоко расправлялись с ними. В тоже время арийские черты у них выражены неявно. Они вполне подходят для тайной миссии — сохранить средства гитлеровской партии и направить их на возрождение нацизма. Чтобы обезопасить своих агентов от преследований, немецкие спецслужбы разрабатывают особый план. Среди еще остававшихся в живых узников лагерей находят моэля — специалиста по обряду брит-мила. Он делает всем троим отобранным обрезание, после чего его сразу же расстреливают. Пока молодые эсэсовцы под присмотром врачей выздоравливают, другой узник учит их наиболее часто употребляемым выражениям разговорного идиша. Через два месяца лечение заканчивается — расстреливают и учителя, и врачей. Каждому из троицы наносят на левую руку татуировку — лагерный номер. Каждого наделяют именем и фамилией из числа уничтоженных. Дают им легенды, заставляют заучить явки. Они уже исхудавшие, поскольку их всё время держали на голодном пайке. И в апреле го их внедряют в семитысячный марш узников, которых немцы гнали из Дахау в Альпы. В итоге они попадают к американцам, в лагерь для перемещенных лиц. Утверждают, что все их близкие родственники погибли, остались лишь дальние в других странах. Документов ни у кого нет, но американцы тщательно проверяют каждого, раздевают на медкомиссии. Разумеется, эта троица никаких подозрений не вызывает. Позже Палкес перебирается в Аргентину. Сначала они ложатся на дно — никаких связей друг с другом. Вживаются в обстановку. С го начинают потихоньку раскручиваться. В их разговоре проскальзывали воспоминания — на это настраивала дата. Поэтому в общих чертах я верно прикинул картину их перерождения. Единственное, до чего не додумался, - так это до обрезания. Ну, а кроме того, во время моей словесной схватки с Бреннером у меня в руках был веский аргумент — пивная бутылка, занесенная над его головой. Жить каждый хочет. Бесспорно, Пэрайсэр был главным — идейным вдохновителем и распорядителем кредитов. Где-то наверняка лежит, затаившись, его крупный банковский счет. Гостиница Бреннера, по-видимому, служила перевалочной базой, местом встреч, через которое осуществлялась связь с разными группами неонацистского толка, в первую очередь, из Германии. А у Палкеса была особая задача. Я понял это не сразу. Но, анализируя события, пришел к выводу: его лагерь — почти копия гитлерюгенда, где подросткам вбивали в голову идею об их исключительности и преимуществе над всеми. То есть готовили в Аргентине нечто вроде испаноязычного варианта нацизма, повторяющего гитлеровский. Меня подтолкнуло к такой мысли интервью с двумя инструкторами палкесовского лагеря: у них фамилии не испанского типа, а чисто немецкие. О том, что я имел дело не с безобидными бизнесменами, говорит тот факт, что в меня стреляли и взорвали «мерседес». Но вне зависимости от того, чем они занимались после войны, они должны были ответить за концлагерь, за уничтожение безвинных людей. Когда они разумны и обоснованны. И когда есть надежда, что в результате правосудие восторжествует. А если надежды нет, приходится искать другие пути. Позвольте напомнить вам одну, не такую уж давнюю историю. Группа террористов «Черный сентябрь» проникает в олимпийскую деревню, захватывает в заложники, а потом убивает делегацию одной из стран. Вопиющее преступление! Олимпиады были воссозданы именно как символ мира между народами. Чем надо было ответить? Немедленно остановить соревнования, отменить игры вообще, объявить международный розыск, поймать убийц и устроить показательный суд. Разве это сделали? Спортсмены продолжали бегать, прыгать, играть в футбол, как будто ничего не произошло. Шансы пострадавшей страны добиться правосудия были равны нулю. И тогда она поступила по-своему. Вы знаете, что это за страна и как она ответила террористам. Рувимчик задумчиво смотрел в окно. Стая птиц носилась по кругу, закручиваясь в спираль — наверное, с громкими криками, но в кабинете их не было слышно. Вы можете поселиться в гостинице, но покидать город вам запрещено. Будем ждать решения начальства. До недорогого отельчика меня довезли. Очень скоро я заскучал по своему хилтону. Там три раза в день бесплатно кормили. А здесь пришлось перейти на двухразовое питание — из экономии. Каждые утро и вечер я обязан был докладывать дежурному по прокуратуре, что не сбежал. Знакомых нет, языка не знаю. Когда отдыхаешь, время летит быстро — не успел оглянуться, отпуск кончился. У меня сейчас тоже был своеобразный отпуск — рядом море, пляж и никаких ограничений. Но для меня время тянулось медленно; каждая минута, словно капля из не совсем плотно закрытого крана, долго собиралась с мыслями, набухала, наконец, шлепалась вниз, и потом надо было опять с мучительным напряжением ждать, пока появится следующая. На одиннадцатый день меня вызвали к следователю. Коренастый мужчина поднялся из-за стола нам навстречу. Знаете, один наш работник был по делам службы в Германии, попал в Бад Арользен и чисто случайно обнаружил там в двух списках фамилии, о которых рассказывал Антон. Бывают же такие совпадения! А вообще, я вас поздравляю! Мы установили, что вы действительно не имеете никакого отношения к происшествию в гостинице Римоним. Обыкновенный несчастный случай. Я должен извиниться за то. Но вы понимаете Шеф говорил серьезно и уловить какой-либо подтекст в его тоне было невозможно. Школа, с уважением подумал я. Я тебе благодарен. За всё. Мне нравится ваша энергия, ваш оптимизм. И всё же Я покинул Белоруссию, которую очень любил, потому что потерял там точку опоры. Я нырнул в Германию, а вынырнул в США. Хорошая страна, но я не почувствовал ее своей. Судьбе было угодно, чтобы я полюбил женщину совсем в другом краю. И теперь мое место будет там, где живет она. Мы расстались почти друзьями. Ожидая посадки в аэропорту Бен-Гурион, я поймал себя на том, что уже успел влюбиться в Перу. В ее неторопливый народ. В ее поразительное прошлое. В ее непредсказуемое будущее — может, видные лишь сверху линии Наски — это посадочная площадка? Которой еще не пользовались, но собираются, и скоро можно ожидать межпланетных визитов. И еще одна странная мысль взбудоражила мое воображение. Огромный американский материк, а цивилизации в течение веков возникали, гибли и опять возникали не где-нибудь на удобных равнинах, а здесь, высоко в горах, в самых сложных для жизни условиях. Будет над чем поразмыслить. Все материалы. О трудностях русского языка - легко, увлекательно, коротко. Марина Королёва , филолог, радио- и телеведущая, автор программ и книг о русском языке, в каждом эпизоде подкаста рассказывает об одном слове или выражении. Сегодня беседа, как и вчера и позавчера, началась с обсуждения традиционного вопроса: почему племя зовётся странным словом Писатели. Кто такие писатели, не знал никто. Вождь по имени Графоман утверждал, что это слово священно и в будущем, через миллион лун и солнц, оно, не всем конечно, но кое-кому будет приносить доход. Что такое доход, до конца объяснить не мог, но утверждал: это, когда вкусно и сытно Подпишитесь на рассылку, чтобы быть в курсе последних новостей журнала ЧАЙКА и получать избранные статьи, опубликованные за неделю. Перейти к основному содержанию. Вход Регистрация. Форма поиска Поиск:. Шехерезада для следователя. Шехерезада для следователя Здание, куда меня доставили, с виду не походило на тюрьму. Я встал и торжественно произнес: - Заявляю протест. В кабинете с непонятной табличкой на двери мне навстречу поднялся человек и на неплохом английском заявил: - Вы находитесь в тюрьме предварительного заключения Абу-Кабир. И ответил я в том же дороброжелательном духе: - Если бы я знал, в чём мне признаваться, я бы обязательно пошел вам навстречу. Я сел и продолжил: - Тут какое-то недоразумение. Анатолий отреагировал сразу: - Хотите, чтобы наша беседа велась на русском языке? Насколько я понимаю, этот язык родной для нас обоих. Там одной щепотки хватит, чтобы сердце выскочило из груди. Неделя культуры с Ириной Чайковской О тех, кто был близко и кого уже нет. Наум Коржавин и Валентина Синкевич Оба ушли от нас в июне, с промежутком в три дня. Скажу, что эти два человека были близкими мне людьми, мы тесно общались, и их уход образовал в моей душе ничем не заполнимую пустоту. Наум Моисеевич знал Валю. Говорил о ней всегда одно и то же: «Хорошая женщина». О стихах ее молчал, да и знал ли? Впрочем, скорее всего, знал, но не высказывался. Валя тоже предпочитала не высказываться о его стихах. Рассказывала, что как-то принимала у себя в Филадельфии их с Любаней. Они остановились не несколько дней, и Валю поразила беспомощность обоих — Наума Моисеевича в силу ухудшающегося зрения Поставил оперу замечательный режиссер Георгий Исаакян. Гвидо баритон Михаил Богданов безмолвен. Поначалу он что-то писал в тетради пергаментной? По-видимому, это и были нотные знаки, которые он ввел в употребление. Хор при этом повторял одну и ту же попевку с названием нот: ut — re — mi — fa- sol — la —si. Первый слог, обозначающий музыкальную ступень, первоначально был — «ут». А все вместе эти обозначения были взяты Гвидо из молитвенного акростиха, обращенного к Иоанну Богослову Мужество обреченного. Михаил Булгаков Его пьесы Тому Театру не подходили - были принципиально другими. Их автор не подстраивался под существующую идеологию и не старался понравиться новой власти. Все в итоге были запрещены — «Дни Турбиных» пьеса, возникшая из романа «Белая гвардия» , «Бег», «Кабала Святош», «Зойкина квартира», инсценировка по «Мертвым душам» Гоголя и по «Собачьему сердцу» на основе собственной повести и даже «Александр Пушкин» «Последние дни». Было принято специальное постановление март года «об изъятии всех пьес Булгакова из репертуара советских театров»! Было, оказывается, и такое Русский язык от Марины Королевой О трудностях русского языка - легко, увлекательно, коротко. В блогах Тадж-Махал. Михаил Синельников. В этот день года в Агре началось занявшее 20 лет строительство Тадж-Махала. Этого, во все концы мира изливающего свой ликующий свет горестного памятника любви императора Шах Джахана к его любимой жене Мумтаз-Махал, умершей при родах. Строили и оставили свои метки на кирпичах красных крепостных стен, окружающих волшебную белизну, бригады из разных стран, а зодчий, очевидно, был нанятый француз. Белгород Днестровский. Однако, морской берег так осыпан здесь белыми ракушками, что белизна присутствует во всех дальнейших наименованиях римском, византийском, золотоардынском, крымско-татарском и турецком, русско-украинском : Альба-Юлия, Аспрокастро, Ак-Либо, Аккерман, Белгород Трибогов день. Святодень, посвященный победе Бога Трояна над Черным Змеем. День рождения Алессандро КАЛИОСТРО Джузеппе Бальзамо; - ,псевдо-графа,поддельного 'гишпанского полковника', мистика-авантюриста и чародея, производившего своими чудесами и исцелениями фурор при разных европейских дворах. Страничка юмора 27 июня г. Александр Ралот. Об аэробном брожении и первобытных племенах. Подписка на рассылку Подпишитесь на рассылку, чтобы быть в курсе последних новостей журнала ЧАЙКА и получать избранные статьи, опубликованные за неделю. All rights reserved.

Cones, Bosko, Hashish Batumi

Ecstasy (MDMA) Denis

Тель-Авив купить закладку Cтимуляторы

Купить соль в Владикавказе

Купить закладку марихуаны Чили

Псков Мяу-мяу купить