#Танцующаявтемноте #ЕлизаветаБондарь #ТеатрСтарыйДом #ФестивальЗолотаяМаска

После фильма Ларса фон Триера “Танцующая в темноте” я вышел в таких жидких соплях, как будто из меня вытянули самую длинную жилу, а потом ею же прошили сердце насквозь. Чувство одновременно жуткое и волнующее, испытав которое, хочется бежать и прятаться от очевидной несправедливости мира, которая кому-то может показаться сейчас более явной, но она всегда такой была. И всегда была рядом, просто кожа загрубела. А на 45-ый день кажется, что ты уже и не болен. 

В общем, на показ “Танцующей в темноте” новосибирского театра “Старый дом” я шёл с двоякими чувствами. А вышел ошарашенным, но с цельным ощущением - насколько это тяжело и круто одновременно. Режиссёр Елизавета Бондарь вновь пошла по дорожке театрализации кинематографа. В МТЮзе у неё вышла крутая интеллектуальная постановка “Пятая печать”, которую стоит соотносить с венгерским фильмом 1976 года. И вот - привет Триеру. 

При этом Бондарь и в том, и в другом случае не скопировала киношедевры, а, скорее, оттолкнулась от них, пропустив через строй собственных приёмов. История стремительно слепнущей (а по факту - уже ослепшей) Сельмы показана мерцающими статичными картинками, которые выплывают из темноты, словно последние вспышки угасающего зрения. 

Версия красивая, но, как оказалось, не слишком соотносящаяся с реальностью. Мой мир розовых пузырей в тот же день полопал друг - практикующий врач, которому я за бокалом вина радостно живописал об этой сценической находке. Оказалось, что в реальности зрение угасает иначе. Никаких вспышек, только серое пятно, которое потом окончательно сольётся со всеобщей тьмой. Но поскольку от офтальмологии мне знакома только часть OFF, остаюсь при своёй версии и отчаянно рукоплещу режиссёру, а также художнику по свету и тьме. 

Самая яркая вспышка в череде флэшбеков - это актриса Вера Сергеева, сыгравшая Сельму. В этом сезоне я буду страстно желать, чтобы “Золотая маска” за лучшую женскую роль досталась именно ей. Героиня Сергеевой совершенно не похожа на Бьорк, но при этом её образ столь же трагически-достоверен. За 2 часа ты настолько свыкаешься с её вот этим одновременно задорным и безумным голоском, тянущим окончания слов в какую-то звенящую высоту, что совершенно не представляешь, может ли актриса быть другой? 

Но последние слова перед повешением героиня произносит несколько раз и меняется от раза к разу. Я не хочу умирать. Я не хочу умирать. Я. Не. Хочу. Умирать. В последний раз голос Сельмы - это голос человека, который впервые вытянул шею из своего кокона. Впервые в жизни. Но только для того, чтоб на эту шею накинули верёвку.