Тайна смерти в камере № 600

Оперативно установить обстоятельства его смерти не представлялось возможным — в камере отсутствовали положенные средства видеонаблюдения. Должностные лица СИЗО неловко оправдывались: видеокамер нет в большинстве помещений изолятора — «из-за недостаточности финансирования». 

Однако после того как супруга Евдо­кимова Валентина Ракитина написала заявление в Управление «М» ФСБ (контрразведывательное обеспечение правоохранительной системы страны), картину вокруг самоубийства топ-менеджера Роскосмоса удалось восстановить. 

Из допроса Ракитиной: 

«В конце января 2017 года Евдокимов по средствам сотовой связи сообщил мне, что был переведен в камеру № 600, где были более комфортные условия содержания. Тогда же он попросил меня перевести 75 тысяч рублей на «Яндекс.Кошелек». В последующем я переводила по его просьбе от 75 до 300 тысяч рублей для поддержания благоприятных условий содержания (еда, мобильная связь, алкоголь). Все эти блага появились у Евдокимова после перевода в камеру № 600. 

Он сообщил мне, что все вопросы по проносу запрещенных вещей решаются неким Денисом (Дионисием), который являлся в прошлом влиятельным юристом и располагает обширными связями, в том числе в правоохранительных органах, и является «смотрящим» за камерой № 600. <…> 

Вечером, приблизительно 27 или 28 февраля от Евдокимова мне поступил звонок посредством мессенджера WhatsApp. Он сообщил, что нужно 50 единиц (50 млн рублей) и необходимо собрать данную сумму в течение двух дней. «Это решит все проблемы», — сказал он и обещал написать письмо. <…> 

Говорил он завуалированно, можно сказать, эзоповым языком. Я попыталась отговорить его, но он сказал: «Сделай, как я прошу». При этом в ходе телефонного разговора я узнала, что помогает ему все тот же Дионисий, у которого, как я поняла, имелись обширные связи в органах ФСБ, с помощью которых он готов был помочь выйти Евдокимову на свободу. <…> 

На следующий день через одного из адвокатов Евдокимов передал письмо, в котором указал, для каких целей нужны деньги. 

На первом листе записки был отражен план реструктуризации уголовного дела <…> с последующим изменением меры пресечения на домашний арест и прекращением дела за истечением срока давности. На втором листе была инструкция по передаче денежных средств: 50 млн рублей в долларах по курсу 58 (863 тысячи долларов США), телефон контактного лица и указание, что вся сумма должна быть помещена в ячейку на Казанском вокзале Москвы, электронную карту-ключ от которой надо передать контактному лицу. <…> 

Вечером 2 марта я отчиталась перед ним о выполнении инструкций, а на следующий день получила от него сообщение: «Цветочная доставка получена, жди меня 26 марта (день рождения Евдокимова. — А. С.)». 

В течение следующей недели, как следует из показаний Ракитиной, «Евдокимов не высказывал волнения и ждал выполнения достигнутых договоренностей», а затем неожиданно проявил беспокойство: 

«13 марта через мобильный мессенджер Line прислал сообщение: «Меня снова переводят в место, где не будет ни переписки, ни телефонной связи, ничего». Я задала вопрос: «Почему?» Он ответил: «Фейсы», то есть сотрудники ФСБ. <…> 

Затем Евдокимов связался со мной в WhatsApp и объяснил, что оперативники ФСБ установили наличие у него средств связи и инициировали его перевод в следственный изолятор «Лефортово». В ответ на слова поддержки он потребовал найти еще 30 млн рублей, с помощью которых Денис (Дионисий) уладит вопрос с ФСБ. <…> 

Он сказал, что перед ним лежит бумага о его переводе за подписью некоего сотрудника Управления «П» СЭБ ФСБ Хотюна (заместитель начальника Управления «П» СЭБ ФСБ. — А. С.) <…> Со слов Евдокимова, Денис (Дионисий) сказал, что при расчете 50 млн рублей забыли заложить долю сотрудников Управления «П» СЭБ ФСБ, которые курируют уголовное дело в отношении Евдокимова». 

В течение следующего дня Владимир Евдокимов торопил супругу со сбором денежных средств, но затем обрадовал — его сосед Дионисий «авансом» договорился об отзыве письма из ФСБ. 16 марта, как следует из допроса Ракитиной, 30 млн рублей были вновь помещены в ячейку на Казанском вокзале. А вечером из камеры № 600 Ракитиной поступило радостное сообщение: «Все счастливы!» 

Однако уже на следующий день интонация сообщений сильно переменилась, вспоминает Ракитина: 

«Он написал два письма. Первое: «Уничтожь все документы по месту последней парковки». Второе: «Машу взяли». Как я поняла, последняя передача денежных средств прошла неудачно. <…> 

Затем Евдокимов позвонил мне, поговорил с детьми, попросил уложить их спать, а спустя полчаса приказал провести генеральную уборку, «потому что утром придут с обысками», и встретиться с адвокатом — «для того чтобы выстроить позицию защиты». <…> 

Я спросила, понимает ли он, что это мошенничество и что его сокамерник Денис (Дионисий) нас обокрал? Он ответил, что понимает, но в любом случае мне надо готовиться к обыскам. <…> 

После этого он уже не выходил на связь, а утром следующего дня мне стали поступать сообщения с соболезнованиями». 

Задерживать основного подозреваемого в мошенничестве оперативникам Управления «М» ФСБ не пришлось — «в прошлом влиятельный юрист» и сокамерник Владимира Евдокимова Дионисий продолжал оставаться в камере № 600. 

В тюрьме Дионисий оказался по предсказуемой причине — обещал решить вопрос с другим уголовным делом.

Дионисий

Денис Тумаркин своим многочисленным знакомым запомнился человеком рисковым и порой даже отчаянным: ввязываясь в авантюрные истории, он никогда не раздумывал о последствиях. Тем удивительнее было то, как лихо и дерзко ему удавалось выходить победителем из самых разных ситуаций — от бытовых конфликтов до корпоративных войн с сопутствующими уголовными делами и посадками. 

Имея в начале 2000-х лишь юридическое образование и большое желание достичь благополучия и всеобщего признания, Тумаркин получил статус адвоката и занялся урегулированием сложных правовых споров, находящихся преимущественно в плоскости уголовно-процессуального права. 

«Уже тогда у него были неплохие связи в Западном административном округе — в Никулинском районном суде и тамошнем УВД. По этой причине он часто назначал там встречи с клиентами, приобретал недвижимость и даже арендовал офис», — вспоминает знакомый Тумаркина. 

В архивах зонального информационного центра МВД содержатся сведения по меньшей мере о четырех преступлениях, в совершении которых подозревался Тумаркин, — хищении кредита у Москомприватбанка, четырех земельных участков в Солнечногорском районе и дважды — оргтехники. 

Однако свою первую судимость Тумаркин схлопотал лишь в 2003 году — Нагатинский районный суд приговорил его к трем годам лишения свободы по обвинению в хищении кондиционеров под видом сотрудника милиции и с использованием формы сотрудника таможни. 

После освобождения Тумаркин основал адвокатскую коллегию «Фемида-Групп», продолжив оказывать специфические услуги своим клиентам. 

В 2008 году в отношении Тумаркина было возбуждено новое уголовное дело о мошенничестве — на этот раз по заявлению столичного предпринимателя, недосчитавшегося 60 млн рублей. 

Незадолго до объявления в федеральный розыск Тумаркин улетел в Тель-Авив, где получил израильское гражданство и сменил фамилию на Шапиро. Оттуда он перебрался в Канаду, влился в русскоязычную общину и даже провернул несколько легальных операций с имуществом соотечественников. 

В 2013 году Тумаркин-Шапиро примирился с потерпевшим, выплатив полную сумму ущерба, после чего дело было передано в Никулинский районный суд, где подсудимого приговорили к двум годам условного наказания. 

После приговора он пообещал «завязать» с мошенничеством, создал международную группу юридических компаний «Защита» и стал набирать квалифицированных адвокатов. 

«Он тогда всем уши прожужжал: вот создадим мощный и узнаваемый бренд, который будет у людей ассоциироваться с безопасностью и стабильностью, привлечем к работе адвокатов из Израиля, Канады и США. Автомобили с собственным логотипом, специальные бригады правовой помощи, круглосуточная дежурная служба и все такое. Это, можно сказать, была его мечта», — с иронией вспоминает бывший сотрудник Тумаркина. 

Первый шаг на пути к мечте был сделан после аренды помещения в бизнес-центре «Удальцова Плаза», которое по распоряжению хозяина превратилось в современный комфортный офис — с металлодетекторами на входе, переговорными комнатами с мебелью из красного дерева и собственной охраной по периметру. Дорогие итальянские костюмы, швейцарские часы и роскошные иномарки с вооруженными телохранителями создавали имидж респектабельного юриста, чье время стоит слишком дорого, чтобы тратить его на тех, у кого нет денег. 

Однако запала хватило ненадолго: всего через несколько месяцев после открытия офиса место израильских и американских правоведов-цивилистов заняли отставные сотрудники органов внутренних дел и прокуратуры. «Дениса просто поглотила его сущность. Возглавляя адвокатскую контору, недолго можно пожить на широкую ногу. Да и какой он юрист или адвокат? Он зарабатывал на чужих проблемах», — рассказывает знакомый Тумаркина. 

Это подтверждает и бывший подчиненный юриста: 

«Денис всегда был хищником. И как у любого хищника, у него отсутствовало чувство сытости. Он не может работать за гонорар… Вот вы, например, просите его уладить проблему с налоговой инспекцией, а через неделю на вас возбуждают уголовное дело — и вы уже умоляете его за любые деньги спасти вас от тюрьмы. Вход рубль — выход два. Вот в этом весь Денис. На самом деле он видел в человеке не клиента, а жертву». 

Отношения Тумаркина-Шапиро с правоохранителями, по словам его знакомых, сильно отличались своей тональностью, хотя выстраивались по тем же лекалам. 

Сначала он становился любезным помощником и надежным товарищем, щедро одаривая дорогими подарками, оплачивая лечение родственникам или организовывая ремонт в квартире, а затем превращал их в верных вассалов. Помимо всевозможных чеков и расписок, хранившихся на случай, если друзья-офицеры захотят забыть своего благодетеля, Тумаркин-Шапиро записывал переговоры с работниками правоохранительных органов. 

Для этого все помещения его офиса были оборудованы средствами скрытого видеонаблюдения, о чем знали только он и его системный администратор, ежедневно архивировавший записи для своего шефа. 

Камеры в офисе работали круглосуточно, как и Денис Тумаркин. «Он далеко за полночь ложился спать и рано утром уже был на ногах. В общем-то, если мошенничество можно считать видом работы, то Денис однозначно был трудоголиком», — смеется его бывший сотрудник. 

В декабре 2013 года Тумаркин снова сменил личность — отныне его звали Дионисий Золотов. Новым клиентам он представлялся племянником тогдашнего главы внутренних войск МВД и бывшего начальника службы безопасности президента Виктора Золотова. 

Подчиненные и партнеры в правоохранительных структурах охотно поддерживали этот миф, словно приглашая в группу «Защита» новых клиентов. 

В мае 2014 года на приглашение откликнулись сотрудники Управления собственной безопасности (УСБ) ФСБ, где в отношении Тумаркина-Шапиро-Золотова была заведена первая сигнальная подборка — о связях «объекта» с высокопоставленными офицерами окружных управлений внутренних дел Москвы. 

Основанием для проверки послужили поступившие особистам некоторые видеозаписи с камер видеонаблюдения из офиса группы «Защита». 

Наиболее подходящим к оперативной реализации материалом послужил фрагмент переговоров юриста с заместителем начальника следственной части по расследованию организованной преступной деятельности УВД по Южному административному округу (ЮАО) Павлом Зиминым, в ходе которых Золотов договорился за 50 тысяч долларов о подлоге в уголовном деле. 

Спустя месяц после формализации этой видеозаписи Золотов был задержан в рамках расследования дела о посредничестве во взяточничестве и помещен в следственный изолятор «Лефортово». 

На протяжении полугода обвиняемый хранил молчание, но затем заключил досудебное соглашение и описал обстоятельства получения взятки офицером Зиминым. 

Но это признание было лишь прелюдией: по условиям сделки со следствием Золотов поведал, как, еще будучи Денисом Тумаркиным, передавал крупные взятки высшему руководству УВД по Западному административному округу (ЗАО):

«Летом 2013 года я передал 5 млн рублей [главе УВД] Рожкову за прекращение проверки по деятельности ресторанов «Цыцыла» и «Пантон»… Тогда же в качестве взятки был произведен ремонт стоимостью 4 млн рублей в его квартире на улице Покрышкина за назначение моего знакомого, сотрудника УВД ЗАО Алексея Грунтова, на должность начальника ОЭБиПК данного управления… Осенью в качестве взятки мной были приобретены автомобиль Lexus и Land Cruiser Prado за сумму более 2 млн рублей каждый и оформлены по просьбе Рожкова на Рожкову Е. и Рожкову А… В июне 2014 года около УВД по ЗАО состоялась передача взятки в виде принадлежавшего мне автомобиля Mersedes-Benz стоимостью более 9 млн рублей заместителю начальника УВД по ЗАО Кузину…» 

Все эти столичные полицейские вскоре были арестованы и приговорены к крупным срокам лишения свободы — от восьми лет. Сам же Золотов в конце 2016 года был приговорен к пяти годам — суд учел его раскаяние и сотрудничество с органами предварительного следствия. 

Но не успел он отдышаться, как получил новое обвинение — в хищении 150 млн рублей у владельца строительной компании из Сергиева Посада. На этот раз видеозапись, на которой юрист обсуждал со своим собеседником условия перечисления денег, оказалась в Следственном управлении ФСБ. Деньги должны были быть переведены за прекращение уголовного дела, сфабрикованного подмосковными полицейскими (само дело, кстати, чекистам обнаружить не удалось — в ГУ МВД по Московской области сообщили о его пропаже). 

Золотов вскоре вновь заключил досудебное соглашение, в рамках которого представил видеозаписи в отношении некоего Ильдуса Хайдарова, представлявшегося помощником губернатора Московской области Андрея Воробьева. О судьбе Хайдарова до сих пор ничего неизвестно… 

Новый приговор, вынесенный Никулинским районным судом Москвы, оказался гораздо мягче предыдущего — Дионисий Золотов получил наказание в виде шести месяцев лишения свободы. 

По словам нашего источника в ФСБ, еще в период передачи уголовного дела в суд Золотову облегчили режим содержания и перевели в следственный изолятор «Водник», где он «привлекался к участию во внутрикамерных разработках других заключенных». 

Насколько результативной была работа Дионисия Золотова на ФСБ, неизвестно, но в СИЗО он стремительно завоевал авторитет: свободно перемещался между камерами и кабинетами для следственных действий и свиданий и, как и на свободе, предлагал новым знакомым большой спектр услуг — от улучшения условий содержания до прекращения уголовного преследования. «Ну разве что визитку людям не показывал: все могу решить», — смеется источник в ФСБ. 

Это же подтверждают и несколько адвокатов, видевших Золотова в камерах для следственных действий. «Он вел себя там как хозяин. Однажды подошел, достал свой телефон и сказал: «У меня две тысячи контактов — следователи, опера, судьи. Если что, обращайтесь», — вспоминает один из наших собеседников. 

А в феврале 2017 года в камеру № 600 к Дионисию Золотову попал топ-менеджер Роскосмоса Владимир Евдокимов, которому авторитетный арестант сначала предоставил смартфон Samsung Galaxy, затем организовал передачу сигар и виски и, наконец, предложил помочь с прекращением его уголовного дела. 

По данным источника в ФСБ, Евдокимов поверил в возможности Золотова, поскольку «тому подыгрывали сотрудники изолятора»: «Они специально создавали у Евдокимова впечатление, что Дионисий — особенный заключенный. Евдокимов — не единственный, кто попался на эту удочку». 

После получения денег, собранных на освобождение Евдокимова, Золотов внушил соседу по камере, что посредники были задержаны, а его жена будет привлечена к ответственности за дачу взятки. Кто мог предположить, что Евдокимов в отчаянии наложит на себя руки… 

Дионисию Золотову и его подельникам инкриминировали хищение 80 млн рублей у супруги Владимира Евдокимова Валентины Ракитиной. И Золотов, как и прежде, стал сотрудничать со следствием — изобличил всех сотрудников следственного изолятора. Однако довольно скоро оперативники выяснили, что сотрудники СИЗО были далеко не самыми главными лицами, создавшими Дионисию Золотову благоприятные условия в «Воднике».

Операция "Разводка"

Казахстанский предприниматель немецкого происхождения Юрий Зюйдхамер (по российскому паспорту — Судгаймер) с юных лет мечтал о переезде в Западную Европу, а потому еще до распада СССР при первой же возможности улетел в Гамбург, где занялся традиционными для советского эмигранта поставками товаров народного потребления на родину. Свой первый капитал он вложил в предприятие по производству смазочных материалов и фильтровальных систем для автомобильного транспорта. 

«В Гомеле открыли склад. В Гомеле, потому что это была равноудаленная точка от границ Белоруссии, Украины и России. Там мы и познакомились», — рассказывал ранней весной 2014 года Судгаймер своему собеседнику — крепкому широкоплечему молодому человеку с коротким рыжим «ежиком» на голове. 

Майор ФСБ Денис Тарабакин, внимательно слушавший этот рассказ, не производил на деловитого немца впечатления серьезного и опасного службиста, а скорее напоминал Иванушку из русских народных сказок. 

Впрочем, несмотря на несколько потешный внешний вид, место работы майора говорило само за себя: 3-я служба УСБ ФСБ хотя и не была самым заметным подразделением Лубянки, но отвечала за исключительный участок — контрразведывательное обеспечение в региональных управлениях ФСБ. 

«Это контрразведка в контрразведке. Там собраны блестящие специалисты по разработке сложных оперативных комбинаций. Мощное агентурное внедрение на «земле» (в территориальных подразделениях правоохранительных органов. — А. С.) — их главное преимущество. Наряду с 6-й службой они подчинялись заместителю начальника УСБ», — поясняет источник в Федеральной службе безопасности. 

В то время заместителем начальника УСБ ФСБ работал Олег Феоктистов — один из самых влиятельных генералов спецслужбы минувшего десятилетия. Именно Феоктистову через своего начальника Сергея Шестакова, а также главу 6-й службы УСБ Ивана Ткачева должен был доложить полученную от Юрия Судгаймера информацию Денис Тарабакин. 

К старшему оперуполномоченному 3-й службы Судгаймера привел конфликт с его бывшим товарищем Альбертом Ларицким, с которым немецкий бизнесмен в середине 90-х познакомился в Гомеле и которого спустя годы заподозрил в хищении крупных сумм. 

Судгаймер восстанавливает хронологию событий, возвращаясь в далекое прошлое. 

«Алик Ларицкий был толковым еврейским юношей, своими тонкими длинными пальчиками считавшим деньги, словно пианист. Из-за физиологической особенности — больших ушей — к нему приклеилось прозвище Ушастый Алик. Так мы его ласково и называли. Он для меня был если не сыном, то точно младшим другом. В 2005 году у него возникли проблемы в Минске, в связи с чем он был вынужден перебраться в Москву. С тех пор на несколько лет связь между нами оборвалась. Он снова объявился в 2009 году, приехал ко мне в гости — я уже переехал из Германии в Швейцарию. Дом, в котором мы с женой приобрели квартиру, находился в центре Люцерна, прямо у озера. Алик осмотрелся, потом сказал: «Я тоже так хочу жить». «А деньги-то у тебя есть на это, Алик?» — спросил я и рассмеялся». 

Тогда Судгаймер одолжил Ларицкому 6 млн долларов на приобретение квартиры по соседству, куда последний перевез свою беременную супругу. 

С тех пор обе семьи часто проводили вместе время в Европе и даже обслуживались у одного менеджера в швейцарском банке Credit Swiss. 

Во время очередного совместного завтрака Ларицкий, по словам Судгаймера, предложил поучаствовать в финансировании двух инвестиционных проектов в Кировской области — строительстве завода на базе Нововятского лыжного комбината (НЛК) и УК «Лесхоз». Предприятия, доставшиеся Ларицкому в ходе процедуры банкротства почти что даром, по ходатайству правительства Кировской области приняли участие в федеральных инвестиционных проектах по освоению лесных участков и сулили большие прибыли… 

«Реализация проектов, по его словам, активно поддерживалась региональным правительством и лично губернатором Никитой Белых. Кроме того, Нововятский лыжный комбинат посещал тогдашний президент Дмитрий Медведев. Я согласился помогать, но без своего прямого участия — наши отношения оформлялись договорами займов», — вспоминает Судгаймер. 

Вместе с тем немецкий бизнесмен и его супруга были избраны в совет директоров НЛК. Правда, как утверждает Судгаймер, он ни разу не был на заседаниях совета, потому что «всецело доверял Альберту Ларицкому». 

Первые 19 млн долларов были перечислены Судгаймером на счет принадлежавшей Ларицкому британской компании EFFI уже в 2010 году и предназначались для вложения в основные фонды НЛК и закупки дорогого оборудования из Германии. Никаких поводов опасаться насчет инвестиций Судгаймер, по его словам, не видел. 

«В июле 2012 года на торжественном открытии первой линии НЛК присутствовал вице-премьер Аркадий Дворкович. Примерно в то же время в компании Ларицкого я впервые увидел Белых. Это было в аэропорту Внуково, куда я только прилетел и откуда они вылетали в Киев на чемпионат Европы по футболу. Мы не­много поболтали на отвлеченные темы… На Никите Юрьевиче были потертые шорты и растянутая футболка — впечатления большого руководителя он не производил». 

Как выяснится позже, на футбольный турнир компания полетела на личном самолете Альберта Ларицкого (Falcone 2000), который был приобретен через британскую компанию на средства, полученные от Юрия Судгаймера. 

В конце 2012 года на Нововятском лыжном комбинате случился громкий скандал — Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту хищения бюджетных средств в размере 60 млн рублей путем незаконного возмещения НДС. Новость дошла до Люцерна. 

«Это был февраль-март 2013 года. За очередным завтраком я кивнул на российскую прессу: о каких хищениях на заводе идет речь? Ларицкий обвинил свой менеджмент, но заверил: дело — заказное, скоро все рассосется. А потом попросил об очередных денежных траншах. И когда я отказал, он сообщил, что кировский бизнес находится на грани банкротства — «по объективным причинам». Я был вне себя от злости!» — вспоминает немецкий бизнесмен, который, судя по банковским проводкам, к тому моменту перечислил на счета подконтрольных Ларицкому фирм и на расчетный счет НЛК еще около 20 млн долларов. 

Выход из положения был найден в мае того же года, когда Альберт Ларицкий и Юрий Судгаймер заключили соглашение о намерениях, в соответствии с которым последнему передавались акции и доли кировских предприятий в обмен на «полное прекращение любых финансовых требований». 

По словам Судгаймера, перед заключением договора взаимозачета он не требовал проведения комплексного аудита предприятий: «Завод участвовал в государственных инвестиционных проектах, получал кредиты в госбанках, а сам Ларицкий действовал с оглядкой на губернатора — какие еще могут быть гарантии? Тем более перед заключением соглашения Ларицкий при мне по громкой связи обсуждал смену собственника с Белых — тот выражал согласие». 

В конце мая Альберт Ларицкий повез Юрия Судгаймера в администрацию Кировской области на знакомство с губернатором, после чего Sudheimer Car Technic Fertrebs GmbH приобрело акции НЛК и УК «Лесхоз». 

Сразу после смены менеджмента Судгаймер, по его словам, впервые узнал об истинном состоянии своих новых компаний: «Я увидел то, о чем меня не предупреждали ни Ларицкий, ни губернатор. Задолженность по налогам составляла около 100 млн рублей, по заработной плате — 11 млн рублей, по договорам с поставщиками и подрядчиками — 65 млн рублей. Но главное — банковские кредиты на общую сумму 35 млн долларов были просто выведены через российские «помойки» и иностранные компании. Про свои займы я уже не говорю». 

Как следует из отчетности НЛК того периода, комбинат получал крупные кредиты при содействии органов власти: Росэксимбанк предоставил 10,8 млн долларов под гарантии правительства Кировской области, а Сбербанк открыл предприятию кредитную линию с лимитом до 250 млн рублей под залог зданий детских садов и филармонии (распоряжение о предоставлении имущества залогового фонда области подписывал губернатор Кировской области Белых). 

Кредит Сбербанка, как установили аудиторы, был выведен на счета иностранных компаний под видом закупки оборудования. 

Выглядело это так. В марте 2010 года НЛК заключил договор с немецким производителем Binox GmbH на поставку оборудования стоимостью 1,7 млн долларов, но в действительности товар был импортирован от имени швейцарской Champion Chemicals, с которой НЛК заключил договор уже на сумму 16,7 млн долларов. Последний контракт и был предоставлен в кировское отделение Сбербанка, которое перечислило НЛК деньги двумя частями — сначала 144 млн рублей, а затем 110 млн рублей. 

Первая часть кредита была конвертирована в доллары и перечислена на счет Champion Chemicals, а затем оказалась на счетах панамской Worland Hjlding в латвийском банке Citadele, откуда поступила на личный счет Ларицкого в Credit Swiss. 

Пикантность этим операциям придавал тот факт, что накануне сделки по приобретению оборудования Ларицкий купил у Судгаймера компанию Champion Chemicals, но еще не принял дела — в период банковских трансакций она формально находилась под контролем немецкого бизнесмена, но фактически управлялась бизнесменом белорусским. 

Второй кредитный транш Сбербанка был выведен менее затейливо: сначала деньги были перечислены на счет российской «Ви-инжиниринг», затем вернулись как ошибочно перечисленные, но уже на счет НЛК в банке ВТБ, откуда ушли на все тот же личный счет Ларицкого в Credit Swiss. 

Со слов Судгаймера, с результатами аудита он отправился на прием к Никите Белых: «Он меня внимательно выслушал, но в ответ только пожал плечами: «Разбирайтесь сами». А как только я заикнулся о банкротстве НЛК, он и зампред правительства области Алексей Кузнецов стали меня убеждать, что предприятие надо спасти. Особенно цинично это было слышать от Кузнецова, который раньше руководил кировским отделением Сбербанка и как раз подписывал выдачу тех многомиллионных кредитов, хищение которых привело НЛК к предбанкротному состоянию». 

Правда, в конечном счете Судгаймер выкупил у банков требования по кредитам, но параллельно не оставлял попыток привлечь к ответственности за их вывод Альберта Ларицкого. «Я обошел все областные управления — прокуратуру, СКР, ФСБ… Везде мне твердили одно и то же: сделки совершались Ларицким в тот период, когда он был собственником, а значит, он не мог у себя ничего украсть. А заявление о хищении кредитных средств должен подавать Сбербанк», — утверждает бизнесмен. 

Не найдя поддержки в Кировской области, Судгаймер отправился в Москву — на поиски человека, способного помочь с организацией уголовного преследования Ларицкого. 

Через знакомых он встретился с оперативником УВД по ЗАО Алексеем Грунтовым, который и свел предпринимателя с главой международной группы юридических компаний «Защита» Денисом (Дионисием) Тумаркиным. 

«Грунтов отрекомендовал Тумаркина как крутого московского адвоката, способного по щелчку пальцев наказать любого негодяя. После первой же встречи [с Тумаркиным] я сказал своему знакомому: «Послушай, да он же жулик!» — «Юра, это Россия — тут жуликов могут наказать только другие жулики». Спорить было бесполезно», — вспоминает Судгаймер. 

Тумаркин, довольно быстро вникнув в суть возникшей проблемы, повез Судгаймера в следственную часть УВД по ЗАО. «Дело возбудили тут же. Полицейские вели себя перед Тумаркиным, как тигры перед своим дрессировщиком, — кланялись, советовались, спрашивали разрешения. Мы когда перед следователем сидели, Тумаркин с таким дьявольским прищуром мне сказал: «Знаешь, почему они все так себя ведут? Я даю им деньги, от которых у них в глазах темнеет, и все это записываю. А потом они их передо мной отрабатывают, как проститутки перед сутенером». Я еще не понимал, во что ввязался». 

Судгаймер не знал, что к тому моменту Тумаркин уже провел переговоры и с Альбертом Ларицким. «Помним, помним… Денис действовал, как полицейский в неразвитой азиатской стране: «Виноват тот, кто богаче», — смеется бывший подчиненный московского юриста. 

Ларицкий по рекомендации Тумаркина написал заявление на имя начальника ныне упраздненного Управления МВД по Центральному федеральному округу (ЦФО), в котором пожаловался на вымогательство 40 млн долларов со стороны Судгаймера. Для документирования противоправных действий Ларицкому были выданы средства аудиофиксации, с которыми тот отправился на встречу с Судгаймером — для полюбовного урегулирования конфликта. 

«На встрече Алик небрежно бросил на стол брелок. А он сроду автомобиль сам не водил. Я понял: чай мы сегодня не допьем», — вспоминает Судгаймер. 

Под занавес встречи немецкий бизнесмен, его российский партнер и их «адвокат» Тумаркин были задержаны полицейскими и доставлены в УВД по ЮАО. «Тумаркин вел себя вызывающе, кричал: я адвокат, это мои клиенты, как вы смеете. В общем, перед нами разыграли целый спектакль. Но в тот момент, конечно, было не до смеха. Особенно после слов какого-то дознавателя: «Мужик, мозги мне не делай, на — подписывай, пару месяцев посидишь, за это уже проплатили». Я ожидал конвоирования в суд на избрание меры пресечения, но под утро нас освободили», — вспоминает Судгаймер. 

По рекомендации Дениса Тумаркина тем же утром он уехал в Минск, откуда первым рейсом вылетел в Литву. «Адвокат» объявился уже на следующий день, рассказывает Судгаймер. 

«Он позвонил, чтобы «успокоить» меня: старик, я тут все порешал, но с тебя 10 млн долларов. Я чуть не поседел: какие к черту 10 млн баксов?! Но мой российский партнер, опасавшийся за свою жизнь, начал повторять эту надоевшую мантру: «Юра, это Россия…» Я даже дослушивать не стал: «Куда переводить?» 

Вскоре 10 млн долларов были перечислены российским компаниям, реквизиты которых Судгаймеру передал оперативник УВД по ЗАО Алексей Грунтов. 

Этот обман дорого обошелся главе группы «Защита» Тумаркину, после произошедшего ставшему Дионисием Золотовым. Менее чем через год юрист был задержан тем самым оперуполномоченным 3-й службы УСБ ФСБ Денисом Тарабакиным. 

А еще через год под стражей оказался Альберт Ларицкий: чекисты добились от Сбербанка подачи заявления о хищении кредитных средств на сумму 250 млн руб­лей. Почти сразу после ареста Ларицкий заключил досудебное соглашение, в рамках которого полностью признал свою вину. 

В ходе обысков у него изъяли более 24 тысяч электронных писем, в которых он вел активную переписку с членами правительства Кировской области по поводу инвестиционных проектов и главой кировского отделения Сбербанка (и будущим зампредом областного правительства) Алексеем Кузнецовым — по поводу оформления кредитных договоров… 

По результатам анализа почты оперативники ФСБ также установили, что Ларицкий в течение 2009–2012-х годов отдавал приказы директору и главному бухгалтеру НЛК возмещать НДС. Двое последних, обвиненные в этом преступлении и оправданные судом лишь в прошлом году, подтвердили в Следственном управлении ФСБ, что выполняли волю своего шефа. 

«Материалы по незаконному возмещению НДС находятся в Следственном управлении ФСБ. Ларицкому будет предъявлено обвинение», — рассказывает источник в ФСБ и сетует, что следствию не удастся допросить Андрея Аштаева («менеджера Ларицкого по спецпоручениям»): 1 января 2014 года молодой человек выбросился из окна своего дома.