Тайна саркофага

Пожалуй, из всех авантюристов, жуликов, мошенников различных мастей, скупщиков краденого и прочих людей умственного труда, знакомство с которыми волей-неволей приходится водить, если решил посвятить свою жизнь коллекционированию редкостей, никто не может сравниться с Джимми Апдайком.

Джимми Апдайк ни самый умный, ни самый успешный – но уж наверняка самый наглый. Ему ничего не стоит заявиться ранним туманным утром, устроить в холле настоящий скандал, если слуга не сразу согласился пустить его в дом, и с непосредственностью нахального простолюдина немедленно начать втюхивать оторопевшему от такой бесцеремонности Вашему покорному слуге очередной бесценный артефакт.

– Рад Вас видеть, сэр. Прошу прощения, что отвлек от завтрака, но случай самый уникальный. Только старинная дружба с Вами, а до того с Вашим покойным отцом, заставила меня отвергнуть крайне щедрое предложение, поступившее от представителя Королевской Армии, и сперва обратиться к Вам.

– Я крайне польщен, мистер Апдайк. Теперь же, будьте любезны, продемонстрируйте мне, что там у Вас – и я вернусь к завтраку.

– Сэр, на кону, быть может, судьба Великобритании, а Вы думаете о тостах и кровяной колбасе. Вот, только взгляните на этот устрашающий клинок !

Апдайк разматывает сверток, находящийся у него в руках, и извлекает меч в ножнах. Меч выглядит не особенно убедительно – с виду дешевая поделка, вроде тех, что продают в сувенирных лавках на Трафальгар-сквер иностранцам, желающим ощутить себя рыцарями Круглого Стола.

Я отпиваю чай из принесенной с собой чашки и думаю, что нужно бы устроить слуге выволочку – во-первых, за то, что позволил Апдайку оторвать меня от завтрака, а во-вторых, за то, что пустил его в дом с оружием, пусть и настолько смехотворным.

– И что это, Джим? Ты намерен ограбить меня, угрожая театральным реквизитом?

Апдайк выглядит оскорбленным до глубины души.

– Сэр, я удивлен, что столь образованный человек, как Вы, не узнал величайшее из утраченных сокровищ Британской империи. Перед Вами Экскалибур, меч самого короля Артура!

Чай попадает не в то горло. Джимми смотрит на меня с искренним беспокойством. Я откашливаюсь, и он протягивает меч мне, приглашая убедиться в его значимости для страны в целом и моей коллекции в частности.

– Благодарю, Джим, не стоит. Я слышал, что извлечь Экскалибур из ножен способен только будущий король, а мне бы не хотелось, чтобы королевская семья сочла мою персону угрозой действующей власти. Впрочем, мы довольно легко можем убедиться в его подлинности. Ты человек простого происхождения, трон тебе не светит, потому, будь любезен, обнажи клинок.

Апдайк неуверенным жестом повинуется. Я ставлю чашку на банкетный столик и снимаю с каминной стойки увесистую кочергу.

– Сэр?

– Джим, будь добр, готовься защищаться. Насколько мне известно, Экскалибур вместе с ножнами делает хозяина непобедимым и неуязвимым в бою. Проведем простое испытание. Я попробую, к примеру, сломать тебе ногу при помощи этой кочерги, а ты с легкостью преподашь мне урок. Прошу, постарайся ранить меня не слишком тяжело, в конце концов, я ведь твой постоянный клиент.

Джим бледнеет и делает два шага назад.

– Понимаю, тебе, должно быть, неловко сражаться волшебным мечом против человека, вооруженного лишь кочергой. Позволь, я велю принести шпагу. Мой учитель фехтования, конечно, не хватал с неба звезд, но кое-каких результатов все же добился.

– Сэр, я оскорблен Вашим недоверием. Меч самый настоящий, нет нужды ни в каких испытаниях, а тем более подобного толка. Взгляните, я и так уже получил рану, когда добывал его для Вашей коллекции.

Джим расстегивает свой щегольский жилет, закатывает рубаху и демонстрирует мне порез на боку – правду сказать, весьма небольшой.

– Магические мечи, сэр, крайне неохотно меняют своих владельцев.

– Джим, держу пари, тебя пырнули ножом где-нибудь в Ист-энде, когда ты пытался сбыть этот ценный лот кому-то из тамошних уголовников. Но довольно болтать. К бою!

Джим кладет клинок и ножны на пол и примирительно складывает руки.

– Сэр, я допускаю, что, возможно, это и не совсем Экскалибур. Тем не менее, меч совершенно точно заслуживает внимания…

– Три гинеи, и ни пенсом больше. В конце концов, он будет неплохо смотреться над камином в комнате для слуг. Если цена не устраивает, возможно, лучшую предложат в Королевской Армии.

– Но сэр... ради Христа и его ран, хотя бы шесть.

Я жестом даю ему понять, что торг неуместен, и велю слуге отсчитать три гинеи. Апдайк пытается состроить недовольную мину, но удается ему плохо. По правде говоря, я не уверен, что Экскалибур обошелся ему хотя бы в полторы.

– Приятно иметь с Вами дело, сэр. К слову, не желаете ли приобрести к мечу доспех? Мне по случаю достался великолепный нагрудник. Продавец клялся, что он принадлежал самому Сигурду.

– Джим, я готов держать пари, что Сигурд не носил нагрудника. После омовения в крови дракона он был неуязвим – а значит, не было нужды таскать такую тяжесть. Единственное уязвимое место было на спине – уместней был бы наспинник, не так ли?

– Хм, а ведь Ваша правда, сэр. Не иначе, меня облапошили, как ребенка. А все-таки, не желаете ли взглянуть? Может, сгодится, если надумаете податься в кирасиры, как Ваш покойный отец.

Я отсылаю Апдайка прочь и возвращаюсь к остывшему завтраку.

∗ ∗ ∗

Апдайк выглядит загорелым и отдохнувшим. При виде Вашего покорного слуги он чуть ли не подпрыгивает от восторга, радостно смеется и порывается пожать мне руку, но, в конце концов, благоразумно не решается.

– Сэр, рад видеть Вас в добром здравии. Я только что вернулся из самых потаенных уголков Палестины и сразу же направился к Вам. Я уверен, что посол Ватикана отвалил бы мне немалые денежки за те бесценные вещи, что мне посчастливилось обрести, – не буду утомлять Вас, рассказывая о том, через что мне пришлось пройти и чем пожертвовать. Прошу, велите слуге занавесить окна – я опасаюсь, что паписты могут за мной следить.

Он достает из заплечного мешка несколько свертков. От него изрядно разит выпивкой – я уверен, что Джимми кривит душой. Наверняка по пути ко мне он, по меньшей мере, завернул в паб – а если учесть, который сейчас час, то наверняка не в единственный. Скорее всего, у него просто закончились средства – и потому он все же успел застать меня, уже готового отходить ко сну.

– Сэр, взгляните сюда. Я обнаружил вещь, которая прославит Вас на весь христианский мир. Вот, разворачивайте аккуратно – это Евангелие, которое самолично написал апостол Петр. Теперь Вы понимаете, почему я опасаюсь слежки Святого Престола?

Я придирчиво осматриваю книгу.

– Джим, а тебе не кажется странным, что святой Петр, который был неграмотным рыбаком, написал свое послание на прекрасной академической латыни?

– Сэр, я слышал от пастора, что Господь даровал своим апостолам дар говорения на всех языках, что ни есть на свете, – Апдайк истово крестится.

– Прекрасно, Джим, воистину Господь щедр в своих дарах. Судя по всему, он даровал им еще и печатный станок – книга не рукописная. К тому же наборщик проставил дату – вот тут, посмотри, едва заметно. «Лето Господне 1702, Франкфурт». Как ты думаешь, мог ли святой Петр попросить напечатать свое послание немцев во Франкфурте, спустя тысячу семьсот два года от Рождества Христова?

– Теоретически, – щурится Апдайк, – будучи святым, он, разумеется, мог сойти с небес и оставить свое послание каким угодно способом, будь то типография, фотография или даже телеграф. Чтобы, так сказать, идти в ногу со временем, как заповедовал Господь.

– Что ж, Джим, твоя версия, безусловно, заслуживает рассмотрения. Я думаю, тебе все же стоит обратиться к послу Его Святейшества Папы – я слышал, в Риме любят подобного рода научные открытия. Что до меня, я готов дать тебе за книгу десять гиней – в конце концов, она и правда старинная, к тому же такая смелая фальшивка заслуживает внимания.

– Фальшивка, сэр? Вы хотите сказать, мне всучили фальшивку, словно я вчера родился?

– Боюсь, что так, друг мой. Совсем забыл сказать – Евангелие от Петра, написанное, к слову, на греческом языке, недавно обнаружили при раскопках в Египте. Прискорбно, но факт. Я запамятовал, ты вернулся из Египта или Палестины?

Апдайк краснеет. Я думаю, что скорее всего он вернулся из Плимута, где загорал, волочился за моряцкими женами и кидался камнями в чаек. Мне становится его жаль.

– Не огорчайся, Джим. Ты можешь попробовать отправиться в Америку и продать эту книгу мормонам – если добавишь к истории, что она упала с неба.

Джим махает рукой.

– Десять гиней звучит достаточно хорошо, сэр. Но это еще не все. Взгляните, у меня есть действительно священная реликвия.

Он извлекает из свертка блестящий кубок.

Я поднимаю бровь.

– Насколько я понимаю, Джим, тебе посчастливилось обрести Святой Грааль?

Джим некоторое время пытается понять, издеваюсь ли я, или же серьезен. В конце концов он идет ва-банк и уверенно кивает.

– Да, сэр, клянусь покойной матушкой, это он самый. Вот, взгляните, на нем и хлеба, и рыбы, все как положено.

– Хорошая попытка, Джим. Но нет. Видишь ли, во-первых, кубок изготовлен из латуни. А латунь, если мне не изменяет память, запатентовал наш соотечественник Джеймс Эмерсон в тысяча семьсот восемьдесят первом году. А во-вторых, согласно преданиям, Грааль может найти лишь человек, совершенно чистый душой и сердцем. Основываясь на этих двух фактах, я прихожу к выводу, что передо мной просто церковная чаша для причастия, которую ты где-то украл.

– Пожалуй, – соглашается он. – Но признайте, сэр, кубок все-таки неплохой.

– У меня уже имеется пять похожих.

– Так возьмите еще один для ровного счета, сэр, – сияет Апдайк. – Шесть – хорошее число. И потом, кто знает, вдруг к Вам нагрянет разом прорва гостей, а налить и некуда?

– Гости, Джим, обычно предупреждают о своем визите. В отличие от тебя – а, смею заметить, я собирался отходить ко сну, когда ты нагрянул в мой дом со своими реликвиями. К слову, а индульгенций часом у тебя нет? Или пальца святого Христофора?

Джим чуть не плачет от разочарования.

– Сэр, прошу простить, прямо сейчас не имею. Но если Вам необходимо, то непременно смогу раздобыть по своим каналам. Разумеется, выйдет недешево, пальцы святого Христофора нынче в цене, расходятся как горячие каштаны. Обойдутся Вам... скажем, по двадцать гиней штука. Впрочем, могу сделать скидку, если закажете сразу от двух дюжин. Деньги вперед.

– Я подумаю над твоим щедрым предложением. А сейчас...

– А сейчас, – перехватывает инициативу Апдайк, – могу предложить Вам наконечник копья Святого Лонгина. Взгляните, на нем еще осталась кровь Господа нашего Иисуса Христа, пронзенного им на Голгофе.

– Джим, мне пора спать. Это наконечник уланской пики, ему от силы несколько десятков лет. Взгляни сам – хорошая английская сталь. В древнем Риме не умели добиться подобного качества.

– Сэр, ну уж для Господа-то они могли постараться разочек. Не богохульствуйте, уж кто-кто, а наш Спаситель заслуживал хорошего копья.

Тут Джим давится, понимая всю двусмысленность последней фразы. Впрочем, он, как водится, быстро приходит в себя и, как ни в чем не бывало, уточняет:

– Давайте для ровного счета копье и чашу за шесть гиней. Берете, сэр?

∗ ∗ ∗

Джимми Апдайка не видать уже почти год. Честно признаюсь, я скучаю по нему и по всему тому хламу, который он притаскивал ко мне, пытаясь выдать за уникальные раритеты. Я даже посылал в город слугу, навести справки, что стряслось с Апдайком, – не помер ли он, а если жив, то где находится. Слуга возвратился с рассказом, что на улицах Джима не видали уже давно. В каком-то портовом трактире, где Апдайку до исчезновения часто случалось кутить, сообщили, что перед пропажей он был сам не свой – читал множество книг, бросил сорить деньгами, ни разу не напился за три месяца и все рассказывал, как отправится в самую настоящую экспедицию куда-то за море.

Время идет, а от Джимми ни слуху, ни духу. Кажется, что больше я никогда его не увижу. Порой я вспоминаю его нелепое вранье и разглядываю те вещи, которые все-таки приобрел у этого, вне всякого сомнения, примечательного человека.

В конце концов, я прихожу к выводу, что Апдайк, должно быть, помер – так что на днях отправлюсь в Солсбери, закажу за его беспокойную душу молебен и поставлю свечу.

∗ ∗ ∗

Для покойника Джимми Апдайк чересчур весел и разговорчив. Он по-настоящему загорел – не так, как загорают бездельники в Плимуте, а по-настоящему, почти до черноты. Чернее его только шестеро африканцев, которые внесли его вещи, в том числе какой-то здоровенный ящик, а заодно и страшно натоптали в холле. Сам Джимми одет в белый полотняный костюм, а на голове его пробковый шлем. Он держит себя как аристократ и выглядит абсолютно счастливым.

Если честно, я тоже рад его видеть.

– Доброго дня, мистер Апдайк, – говорю я. Я порядком отвык от фамильярного общения. – На что же именно Вы намерены расходовать мое время в этот раз? Что там у Вас – Гроб Господень? Или поскромнее – скажем, мумия Рамзеса Второго?

Апдайк заливисто, искренне смеется.

– Нет, сэр, улов помельче. Но держу пари, что музей естественной истории, что недавно открылся, оторвал бы у меня с руками то, что находится в этом саркофаге. Тем не менее, я решил сперва навестить Вас – в конце концов, Вы мой самый лучший покупатель. И это Вам я обязан тем, что смог собрать денег на свою экспедицию. К тому же, Вы уж простите меня, сэр, но я испытываю к Вам дружеские чувства – и что-то мне говорит, что и Вы рады нашей встрече.

Я невольно улыбаюсь.

– Ваши предположения, Апдайк, абсолютно возмутительны. Не говоря уже о том, что они не имеют под собой никакого основания. Давайте перейдем к делу. Причем здесь музей естественной истории? Насколько я помню, саркофагами, захоронениями и прочей археологией ведает Британский музей.

– Сэр, как я уже сказал, дело не в саркофаге. Дело в том, что находится внутри. Саркофаг не поврежден – а останки, которые должны покоиться в нем, совершенно уникальны в своем роде. Я уступлю его Вам за скромную сумму в двадцать тысяч футов стерлингов – при условии, что славу мы разделим пополам.

Сумма впечатляет меня. Действительно, передо мной стоит обновленный Джимми Апдайк. Джентльмен, а не проходимец, интересы которого ограничивались десятью гинеями. Тем временем слуги, повинуясь жесту Апдайка, раскрывают деревянный ящик и не без труда извлекают из него массивный каменный саркофаг, тяжелая крышка которого явно закреплена раствором. Как будто этого недостаточно, саркофаг обшит потемневшими от времени массивными бронзовыми обручами.

– Джим, я заинтригован. Но, видишь ли, двадцать тысяч фунтов – это не та сумма, которую я готов заплатить за кота в мешке. Признаться, я не уверен, что это вообще сумма, которую я готов заплатить. Позволь все же полюбопытствовать и спросить тебя, кто же предполагаемый обитатель этого саркофага?

– Сэр, я убежден, что эта находка восходит даже не к истории – но к мифам. Это саркофаг Эвриалы, одной из сестер Горгон.

Теперь я узнаю старину Апдайка. Я ощущаю и разочарование, и некоторую радость. Джимми Апдайк все тот же наглый мошенник – а этот костюм, чернокожие слуги и прочий апломб, несомненно, следствие удачно реализованных оптовых сделок с пальцами святого Христофора. Что ж, старый друг лучше новых двух. Сейчас мы привычно поторгуемся и сойдемся на цене в несколько десятков шиллингов – все же саркофаг выглядит и впрямь древним, а потом я выпровожу Апдайка, сославшись на дела, и буду с нетерпением ждать, что же он достанет на продажу в следующий раз.

– Полно, Джим, Горгоны – это чушь. Все эти грайи, горгоны и прочие чудовища из греческих мифов – просто жалкие остатки древнегреческого доолимпийского пантеона, которых впоследствии сказания превратили в чудовищ. Мне довелось читать научный труд, в котором говорится, что они символизировали для эллинов опасность неизведанного – далеких западных пространств, расположенных за Средиземным морем. Иными словами, Джим, это выдумка чистой воды.

– Сэр, обратите внимание на узоры и надписи. Не думаю, что они нанесены просто так. Местные жители боялись пещеры, где я устроил раскопки, как огня. Мне стоило больших усилий найти проводника хотя бы до примерного места ее расположения.

Я оглядываю крышку. В самом деле, древнегреческий. Многочисленные воззвания к Афине Палладе, с просьбами оградить от зла. Знаки, отгоняющие дурной глаз. Все это выглядит так, будто раз в несколько десятков лет подновлялось некими заботливыми смотрителями – и последний раз относительно недавно.

В одном из участков я вижу гораздо более старую надпись. Всего одно слово – Эвриала.

Саркофаг кое-где потрескался. Я подношу к одной из трещин ухо.

– Что ж, Джим, я готов заплатить тебе двадцать тысяч фунтов. Эта вещь, несомненно, любопытна, и станет настоящим украшением моей коллекции. Но, пожалуй, мы не будем открывать саркофаг. Ни сейчас, ни позднее. Видишь ли, Джим, в чем-то ты остался прежним – порой тебя подводит знание исторических и иных источников. Сфейно и Эвриала, сестры Медузы Горгоны, были бессмертны.

Из этого следует, что вариантов, если мы откроем крышку, два. Либо никакой горгоны там нет – и тогда ты разочаруешься, что доставит мне известное неудовольствие, поскольку я вынужден признать, что мне не хватало твоих бесцеремонных визитов и я рад видеть тебя счастливым, полным сил и довольным жизнью. Либо, что, разумеется, лишь допущение – горгона там. В таком случае, боюсь, неудовольствие, хоть и весьма недолгое, испытаем мы оба.

В возникшей тишине отчетливо слышно, как кто-то разочарованно скребет ногтем.

Звук доносится изнутри саркофага.

Я отхожу от него и велю позвать мастера, который набьет еще пару обручей – так, на всякий случай.

Мы с Апдайком впервые в жизни жмем друг другу руки.

Автор: Денис Золотов

Сообщество автора в вк (Источник)

Личная страница автора в вк

КРИПОТА – Первый Страшный канал в Telegram