ТАНКОВЫЕ БЕРЕГИНИ
Agnessa
Сергей мял в пальцах папиросу. Он знал, что закурить не сможет, но ему нравился сам процесс. Он сидел на каком-то камне под деревом, примерно в пяти метрах от их танка, стоявшего на постаменте. Экипаж тоже был здесь. Валёк, прислонившись к постаменту, с улыбкой смотрел на детей в красных галстуках, которые принесли цветы. Степаныч сидел на броне и смотрел на праздник оттуда. Будь он живым человеком, а не Берегиней, ни в жизнь не усидел бы в такой позе. Петро лежал на траве в метре от командира, подложив руки под голову, и смотрел в небо, блаженно улыбаясь. Им всегда нравились праздники, а этот они любили особенно.
9 мая. День Победы. Танк к празднику чистили, красили тёмно-зелёной краской, а диски яркой белой, обновляли алые звезды на башне. Люди приходили к нему семьями, приносили цветы, вспоминали родных, погибших на войне и умерших уже после неё. Вспоминали они и экипаж танка. Зажигая свечи у его траков, ласково касаясь метала, они говорили спасибо танку и людям воевавшим на нём, тем, кто защитил землю от нацизма. От маленьких мерцающих огоньков Сергею становилось теплее и спокойнее. Он видел, что люди помнят их. Помнят от чего советские воины, погибшие и выжившие, спасли мир. Много лет уже прошло, но люди помнили и это его радовало. Он знал, пока жива память, людям ничего не угрожает.
В День Победы и в день гибели их экипажа они всегда собирались около танка. В эти дни они были не Берегинями, а воинами, отдавшими жизнь за мир. Они радовались и грустили вместе с теми, кто приходил к памятнику. Они, его экипаж, были частью танка, частью Победы.
Сергей смотрел на юношу, поддерживающего ветерана, и вспоминал как они оказались здесь, как погибли и стали Берегинями...
...Три танка медленно вышли из небольшого леска в тыл, окопавшейся советской пехоте, и экипажи сквозь рокот моторов услышали разноголосое «Ура! Наши танки!».
Командир огляделся. Бой был явно неравным. Пехота и два орудия против пяти немецких танков. К моменту их появления, три из пяти танков противника уже дымились подбитые. Но и одно из двух русских орудий погибло вместе с артиллеристами, да и раненых среди солдат было много.
- Степаныч, давай потихоньку через окопы. - он смотрел на противника, выбирая цель.
- Есть потихоньку! - откликнулся водитель, выбрал место и начал плавно переползать через линию окопов.
Два других танка действовали так же, заходя с флангов. Вскоре оставшиеся два немца были уничтожены и танкисты пошли на позиции противника. Солдаты побежали следом за танками с криками «Ура!».
Им не хватило совсем немного. Слева, из-за рощицы, вышли два танка с немецкими крестами на броне.
«Неприятно, но не смертельно.» - подумал командир и чертыхнулся, увидев ещё троих, выползающих справа…
«Как же гудит в голове...» - он провёл рукой по лицу и не почувствовал собственного прикосновения, - «Что за чёрт? Почему так тихо?..» - открыл глаза. Вокруг было темно. Только где-то вдалеке яркая точка света.
- Ребята?.. - тихо позвал он, - Степаныч?.. Валёк?.. Петро?… Все живы?! - он уже кричал, но голос гас будто вокруг была ватная стена, - Отзовитесь, черти!..
Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Наступление… их отправили поддержать пехоту… подбитые немецкие танки… бой… пять тигров с флангов… танк Мережкина подбили...они живы, повыскакивали из машины и бьют из автоматов… Потом… что было потом?.. А, да! Они подожгли одного немца. Иванченко тоже одного и Мережкин, до того, как их подбили… Осталось два тигра… Он начал разворачивать башню на удар и вот тут что-то случилось… Дальше…. что же дальше-то?… не помню. - он не замечал, что давно говорит вслух.
- Да, что тут помнить-то, командир? - раздался голос из темноты, - Тигр нам прямо под башню пальнул. Померли мы с тобой. И сейчас мы как раз на том свете. Ну, на том, которого нету. Я так думаю.
- Степаныч? - голос утвердительно агакнул. - Я что, вслух говорил?
- Так точно, командир. - улыбнулся водитель. - Вслух. Сам с собой болтаешь.
- Так мы умерли?.. - в голове Сергея никак не складывалось одно с другим. Если их подбили и они мертвы, то почему он чувствует себя так, будто ничего не произошло? Он явно живой!
- Да хватит вам! - он вздрогнул от неожиданности, - Ясное дело померли. Лучше скажите, эта штука приближается что ли?
- Какая?
- Вон та. - голос принадлежал Вальку, стрелку-радисту, - Свет этот. Будто ярче стал и ближе.
- Так и есть. - подтвердил голос Петра из темноты, откуда-то справа.
- Ну, слава Богу! - невольно выдохнул командир, - Все здесь! - он всё ещё не верил, что они умерли, - «Раз все здесь, значит, выберемся отсюда. Что бы это ни было.» - подумал он, глядя на приближающийся свет.
- Здесь. - ухмыльнулся Петр, - Где ж нам быть-то? Все дружно померли, командир. Последнее, что я помню, танк горит, зову вас, никто не отзывается и сам двинуться не могу, тело будто чужое. - он помолчал, - А Валёк прав. Свет ярче стал и явно ближе.
Они замолчали. Страха не было. Все уже поняли, что это место не совсем реальность и каждый переживал это по-своему. Командир печально молчал, всё ещё сомневаясь. Он думал не о том, что мог погибнуть, а о том, что солдаты остались почти без прикрытия. Один танк это совсем не то, что три... Степаныч и Петро просто ждали что будет дальше. Оба были атеистами и в загробную жизнь не верили. Им было интересно. Валёк пристально смотрел на свет, пытаясь понять, что это такое и стоит ли его бояться. Потом вспомнил, что он и так уже умер и успокоился.
Сколько времени прошло никто из них сказать бы не смог. По ощущению от пяти минут до часа, но могло быть и больше. Никто из танкистов не чувствовал течения времени в этом месте. Ощущение было чисто субъективным, привнесённым из вне. Наконец, свет приблизился к ним настолько, что стало возможно различить в нём высокую стройную фигуру.
Вскоре к ним подошёл молодой мужчина, русоволосый, с умными серыми глазами.
- Здравия вам, геройские Души. - приветствовал он танкистов.
- Здравствуйте… - нестройно ответили они, не очень понимая кто это и чего от него ожидать.
- Я не спешил, дал вам осознать, где вы и что случилось.
- Мы что, правда умерли? - спросил Степаныч.
- Да. - кивнул мужчина, - Вас всех убил снаряд и, уже мёртвыми, вы сгорели вместе с танком.
- Ясно…
- И что дальше? - Валёк недоверчиво смотрел на него, - Неужто есть и ад с раем? А ты кто? Бог?..
- Нет, конечно, - засмеялся мужчина. - Я не бог. Моё имя Владислав. Ада с раем в том виде, в котором вы о них привыкли думать, тоже нет. Но вы это сами узнаете или нет после того, как услышите моё предложение.
- Какое предложение?
- Вы воины и погибли в момент боя. Поэтому вам доступен более широкий выбор, чем обычно. Вы можете пойти со мной и тогда узнаете разницу между небесными слоями и почему люди называют одни раем, а другие адом... - он остановился, давая им принять сказанное.
- Или? - командир смотрел на него скорее с интересом, чем со страхом.
- Или вы можете вернуться вниз и продолжить защищать людей.
- Ты нас оживишь что ли? - поражённо спросил Петр.
- Нет. Хотя, я могу и это. - Владислав улыбнулся, - Я предлагаю вам четверым стать Берегинями, защитниками. Вы будете жить среди людей, помогать им, защищать. Если согласитесь, я научу вас этому и перенесу вниз.
- То есть мы останемся мёртвыми… но не попадём ни в рай, ни в ад? Привидениями будем что ли?.. - Степаныч суеверно перекрестился.
- Вы будете не призраками, а Душами-Берегинями. Сможете, например, вытолкнуть человека из-под машины или сбить пулю в полёте. Ну, как? Согласны вы на такое?
- А живыми стать снова никак? Мы бы ещё фашистов побили… - Валёк с надеждой смотрел на него.
- Нет. - Владислав покачал головой, - Ваши тела сгорели и я не стану оживлять вас. Это не правильно.
- Хорошо. - вдруг твёрдо сказал командир, - Мы согласны.
- Командир!…
- Подумай, Петро. Мы сможем нашим помогать, сможем смерть отвести. Представляешь, сколько людей мы сможем защитить, скольким помочь? Ведь так? Я верно понял? - он посмотрел на Владислава, тот кивнул, подтверждая, - Теперь мы знаем, что атеизм враки и тот свет существует. Но разве имеем мы право бросить наших, когда там... - он неопределённо махнул рукой, - каждый человек на счету? - Петро смутился, кивнул, - Да, мы не сможем больше сами бить врага, но можем помочь другим.
- Ты прав, командир. - тихо сказал Степаныч, - Я согласен. Даже если навсегда останусь приведением. Оно того стоит!
- Я тоже за! - Валёк шагнул к Сергею, - Я с тобой, командир.
- Петро? - теперь все смотрели на него и Петро решился.
- Я с вами. Что ж я откажусь нашим помочь что ли? Не откажусь. Согласен, - уверенно кивнул он.
- Хорошо. - Владислав поднял руку и свет шире разлился вокруг них, - Сейчас я дам вам знания, необходимые Берегиням и отправлю вниз. Вы должны помнить, Берегиней можно быть не только во время войны. В мирное время Берегини нужны не меньше. Если решите, что вам больше нечего делать среди людей, скажите это вслух, позовите меня. Я приду и отведу вас на небеса.
Он шагнул к командиру и коснулся длинными тонкими пальцами его висков. Так же сделал с остальными.. Потом велел им взяться за руки, сам взял за руку командира и Валька, закрывая живой круг. Что-то щёлкнуло, ярко вспыхнуло и все они оказались на поле боя, рядом с догорающим танком.
Владислав проверил, как они восприняли полученные навыки и оставил их.
Сначала они не поняли, почему здесь так тихо. Слышно было только потрескивание огня, продолжавшего лизать подбитую технику. По мертвым немецким окопам они, наконец, сообразили, что победили и поспешили туда, где было слабо слышно звуки боя...
С тех пор они все четверо были Берегинями. Конечно, никто из них не мог отвести беду, если человек снова и снова выбирал дорогу, которая вела его к смерти. Тут они были бессильны, но продолжали пытаться. Случалось, что человек будто прозревал и переставал выбирать угрожающую жизни дорогу. Тогда сердце Берегини радовалось, усилия больше не казались напрасными.
Сергей не знал тогда, греясь под ласковым майским солнышком, что этот День Победы будет последним мирным праздником. Страна, в которой они родились и сражаясь за которую погибли, разделилась. Город, в котором их танк стоял охранником людской памяти, оказался за границей, в одной из республик, которые почему-то решили, что жить одному лучше, чем в семье.
«Ну, что ж», - думал Сергей, - «Им выбирать. Может, им так и правда лучше. Пусть попробуют.»
За годы, что он провёл на земле в качестве Берегини, Сергей научился спокойно принимать любые решения людей, верные и совершенно абсурдные. Иногда то, что казалось ему бредом, на деле оказывалось единственно верным решением и человек побеждал. Возможно, и сейчас была такая же ситуация. Тем более, что Берегиням границы совершенно не мешали. Они как прежде ходили по земле, выполняя свой долг, защищая людей, и всегда могли прийти к своему танку, проведать старого друга. Единственное, что поменялось это то, что около памятника реже стало слышно местную речь. В большинстве своём люди, приходившие вспомнить героев, отдавших жизнь за Победу, теперь говорили по-русски.
Сначала Сергей не придал этому значения. Русский был их родным языком и слышать родную речь было в разы приятнее, чем резковатый, больше похожий на немецкий, язык местных. Однако, с течением времени он обращал внимание на то, что люди приходят всё реже и уходят быстрее. Они не боялись, нет. Но в глазах их он видел печальную безысходность. Сергей пытался разобраться, пробовал найти причину этого и помочь, но не находил её. Люди эти были здоровы, имели семьи, детей, работу. Всё вроде бы было в порядке, но… Он не понимал в чём дело и продолжал искать. А потом одна женщина положила цветы, коснулась гусеницы танка и шепнула «Простите нас...»
Сергей пошёл за ней. Он ходил за ней несколько дней, пока не услышал разговор из которого понял, за что просила прощения женщина и почему у людей, что приходят к танку, такая безысходность в глазах.
- Они всё равно его снесут. Что бы вы ни делали. Ты же понимаешь, Саша. - говорила ей пожилая женщина, видимо, её мать, - Только у вас всех неприятности будут из-за ваших протестов. Смотри, ещё посадят. Не дай Бог!
- Не посадят... - ответила она и вдруг продолжила резко, сверкнув серыми глазами, - И не снесут! Мы будем его охранять!
Вечером к их танку потянулись люди. Их было много. Молодых, старых, мужчин и женщин, и совсем юных мальчиков и девочек. Они, как раньше, зажигали свечи у траков танка, клали к его постаменту цветы. Но не уходили. Они были с ним рядом всю ночь. С собой у них были бутерброды. Кто-то привёз воду и чай. Днём они уехали по домам, но танк не остался один. Вместо уехавших, пришли другие. И так было несколько дней подряд. Люди сменяли друг друга и у всех был одинаковый упрямый огонёк в глазах, говоривший Берегиням, что люди твёрдо решили помешать убрать танк.
Они не были привязаны к своему танку. Берегиням было не обязательно жить рядом с ним, но в нём была частичка их жизни и им было приятно находиться рядом с боевой машиной, столько раз спасавшей их жизни и жизни других. Новость о том, что их танк собираются снести потому, что он «пропагандирует тоталитаризм» казалась им бредом. Какой тоталитаризм? Они защищали живых от тварей в ту войну. Так же, как защищают их до сих пор. Только уже без танка и иными методами. Сергей и его экипаж гордились людьми, круглосуточно охранявшими танк. В одну из ночей они услышали, как девушка, совсем ещё ребенок, сказала своему другу:
- В ту войну, этот танк и его экипаж защитили нас от нацистов. Мы живём потому, что они подарили нам право родиться. Теперь наша очередь защищать его от врагов.
- Да, ты права. Так и есть. - согласился юноша. - Теперь мы должны защитить его. - он коснулся прохладного металла, - Это память. Наша, наших родителей и их родителей. Так будет правильно.
Переполненные гордостью за них, таких юных, но хорошо уже понимающих, где Правда, а где подделка, Берегини смотрели на них полными слёз глазами. Они и не знали до сих пор, что такие, как они, могут плакать.
Время шло, но никто не ехал сносить танк, не было и попыток прогнать их от памятника. Люди подумали, что их услышали. Это было невероятно, но в это очень хотелось верить. Ведь те, другие, которые решили убрать памятник, были из того же мира и этот танк был частью их общей с защитниками истории. Они продолжили собираться рядом с танком днём, а ночью оставались дежурные, которые должны были оповестить остальных в случае чего. Так прошло ещё несколько дней. Танк никто не собирался бросать, но у людей были свои дела, семьи, дети, поэтому было решено и днём оставлять только дежурных. Днём и ночью рядом с памятником находились, сменяющие друг друга, группы защитников.
Но люди напрасно надеялись. Однажды днём, приехали полицейские и коммунальные рабочие с техникой. Полицейские арестовали всех, кто был около танка. Сергей и его друзья ничего не могли сделать. Это был выбор людей, повторяющийся из раза в раз, охранять танк и Берегини бессильно бросались на полицейских, пролетая через них без возможности остановить. Полицейские оцепили на всякий случай территорию вокруг памятника и коммунальщики подогнали свою технику, чтобы снять танк с постамента. Тридцать четвёрку быстро стащили на платформу и увезли под охраной полицейских машин. Коммунальщики же остались и методично сравняли с землей постамент, на котором много лет стоял танк.
- Пойдём, посмотрим, куда его утянули, - позвал Степаныч.
- Нет, - откликнулся командир, - Не хочу смотреть, как они его уничтожат.
- Эти говорили им, что забирают его на реставрацию, - сказал Валёк, - Потом вроде в музее будет стоять.
- Ты в это веришь? - удивился Петро.
Сергей ничего не ответил Вальку. Он смотрел на вскопанную колёсами землю там, где всего час назад стоял их танк. Внутри у него будто замерло всё. Пусть он был бестелесным духом Берегиней, но чувствовать от этого не перестал.
- Пойдём, командир... - Петро осторожно тронул его за плечо.
Сергей молча сел на землю, обхватил колени руками. Глядя на развороченную землю он думал о том, что они ведь не одни такие на земле. Берегини у которых отбирали память. Их много. И память отбирали не только у них, но и у людей, которые приходили сюда, приносили цветы, зажигали свечи, у тех, кто охранял их железного друга. У всех этих людей пытались украсть память.
Они так и сидели там, когда начали подъезжать люди, чтобы сменить дневных дежурных. Они резко тормозили, увидев пустоту на месте танка, выбегали из машин и молча замирали на границе вскопанной техникой земли. Будто на краю могилы.
Экипаж танка не обращал на них внимания. У всех четверых внутри было темно и холодно. Они чувствовали себя так, будто их похоронили заживо.
- Выходит, мы никому не нужны?.. - вдруг тихо спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, Петро, - Выходит… память никому не нужна?.. Разве мы напрасно дрались тогда?.. Напрасно погибли?.. - ему никто не ответил и он вздохнул, - Выходит, что да…
Все они думали сейчас почти так же. Только с разной степенью злой беспомощности и безысходности, которую Сергей видел до этого в глазах, приходивших сюда, людей.
- Командир… - Валёк не то вздохнул, не то всхлипнул, - Как же это, командир?.. А?.. Что теперь будет?.. Что будет с ними?.. - он высказал вслух то, чего боялись все четверо.
Без памяти, без прошлого люди становились уязвимыми, беззащитными перед Тьмой и её слугами. Сами они редко встречались с тёмными тенями, но другие Берегини говорили им, что есть места на земле, где от Тёмных не вздохнуть, где жизнь загнана в угол и вынуждена приспосабливаться или бежать, если не хочет тоже стать частью этой Тьмы.
Сергей оторвал невидящие глаза от земли, повернулся к нему и на полпути его взгляд зацепился за людей. Они уже не стояли скорбно у кромки земли. Они почти все что-то быстро писали на своих телефонах, куда-то звонили. Лица были сосредоточены и светились чем-то новым, до того Сергеем не виданным в них.
Прошёл час. Откуда-то появились мужчины с лопатами и граблями. Они аккуратно перекопали землю, разбивая комья, и заровняли площадку, которая осталась после памятника. Но сделали это не совершенно ровно, а чуть приподняли землю, чтобы площадку было видно с дороги. Люди работали сосредоточенно и молча. Берегини заинтересованно наблюдали за ними.
Подъехали ещё несколько машин. Из них вышли женщины. Из багажников достали довольно тяжёлые сумки и все двинулись к площадке. В сумках оказались свечи, но не простые, а такие, которые горят очень долго. На случай дождя, каждую свечу женщины ставили под специальный колпачок. Они выложили на земле слово «ПОМНИМ» и большое сердце. Потом сделали из свечей рамку вокруг.
По мере того, как они работали, так же сосредоточено и молча, как мужчины до этого, Сергей и его друзья возвращались к жизни. Тепло свечей и осторожных женских рук согрело их. А потом начали приходить люди и приносить цветы. Они клали их прямо на землю, но так будто танк всё ещё стоял там, где теперь горело огненное «ПОМНИМ».
Сергей посмотрел на свой экипаж, на людей, с которыми воевал, с которыми защищал жизнь и после войны, на тех, кому доверял безраздельно и понимал все их чувства.
- Мы нужны! - сказал он тихо, отвечая на вопрос Петро, всё ещё висевший в воздухе, - Мы нужны! - повторил он громче, - Нужны! И память нужна! Ничего не напрасно.
- Думаешь? - Валёк вздохнул, - Командир, свечи завтра погаснут. Думаешь, они, - он кивнул на людей, стоявших рядом с местом, где был памятник, - станут зажигать их каждый день? Кому это нужно?.. У них у всех свои дела…
- Смотри. - Сергей показал ему за спину и Валёк обернулся, - Мы дрались не напрасно, как и все эти люди, которые защищали наш танк изо дня в день. Память нужна им.
Рядом с валом цветов, окружающим уже этот новый памятник из свечей, стояла женщина. За руку она держала мальчика лет шести. В другой руке ребёнка были гвоздики. Мать отпустила его, наклонилась и что-то тихо сказала. Мальчик шагнул вперёд, осторожно положил цветы на, уже довольно большой, цветочный вал.
- Мама, - спросил он, отойдя на шаг и вкладывая свою маленькую ладошку в руку матери, - а почему убрали танк? Он был такой красивый.
Женщина вздохнула, улыбнулась ему. По её лицу было видно, что она пытается подобрать слова, чтобы маленький сын понял то, чего часто теперь и взрослые понять не могли, в том числе и она сама не понимала. Сергей с друзьями замерли, чувствуя, что от её ответа зависит очень многое. Можно сказать, зависит будущее этой земли. Наконец, она сделала выбор и ответила сыну.
- Понимаешь, Ванечка, - сказала она, присев рядом с ним на корточки, чтобы видеть глаза мальчика, - есть люди, которым очень не нравится то, что наш с тобой прадедушка освобождал эту землю от нацистов. Им не нравятся поэтому наши памятники, наш язык. Они хотят вернуть всё назад, чтобы победили те, кто хотел, чтобы ты и такие же детки, как ты не родились.
- Они плохие? Да? - ясные глаза ребёнка ждали ответа.
- Нет, милый. - вздохнула мать, - Они не плохие. Просто другие, не такие, как мы. У них другие ценности, иные интересы. Мы чужие для них. И я очень боюсь, что, однажды, ты тоже можешь стать таким же, как они... - она вдруг подумала, что говорит с ним, как со взрослым и он вряд ли поймёт её. Но сын её понял.
- Мы поэтому едем к тёте Вале? - спросил он, сжимая её руку.
- Да, поэтому. - она встала, посмотрела на горящее слово на тёмной земле, - Я очень хочу, Ванечка, чтобы ты вырос таким, каким был наш прадедушка. Сильным, смелым и верным, чтобы умел отличить Правду от лжи, чтобы не стал перекати-полем без прошлого и памяти...
К ним подошла пара, мужчина и женщина. Оба были примерно одного возраста с матерью Вани.
- Ты всё же решила ехать? - спросила женщина после обычных приветствий.
- Да, - кивнула мать Вани, - Я бы осталась, будь Ванечка постарше. Сейчас я должна думать о сыне. Мы едем домой.
- Но ваш дом здесь, Нина, - возразила женщина, - Ты родилась здесь и Ванечка тоже.
- Да, - кивнула Нина, - но сейчас нам лучше уехать. Ванечке в школу идти в сентябре. Я не хочу, чтобы учителя дурили ему голову и запрещали говорить на родном языке. Хочу, чтобы мой сын был свободен. Здесь это невозможно. -Она посмотрела на свечи.
- Но мы вернёмся! - улыбнулась она, - Обязательно вернёмся. Вот увидишь. Наши победят и всё будет хорошо.
- И наш танк поставят обратно? - спросил мальчик.
- Конечно! - улыбнулась ему мать, - Люди должны помнить, кто они и откуда.
Танкисты Берегини переглянулись.
- Видите? Я прав! Память нужна и мы нужны! Всё не напрасно! - сказал Сергей, улыбаясь.
Автор рассказа: Зоряна Орлова
Фото: Агнесса
🌹 Живите в РАдости