Юрий Чурсин: "Сыграть отрицательную роль - все равно что изгнать дьявола"
Chursin CommunityИздание "Культура" №44, 8-14 ноября 2007 г
Chursin Community благодарит за содействие в получении и публикации материала Амурскую областную научную библиотеку им. Н.Н. Муравьева-Амурского.
Просвещенные театралы заметили его давно – тогда, когда он, выпускник Театрального училища им. Б. Щукина (курс Василия Ланового), появился на сцене театра имени Евгения Вахтангова.
Разумеется, сначала были типичные для вчерашнего студента вводы, но очень скоро стали появляться и атипичные оригинальные роли.
Однажды талантливого и дерзкого актера углядел один талантливый и дерзкий режиссер и предложил ему одну из главных ролей в своем спектакле. Спектакль стал одним из самых громких и успешных, а назывался он «Лес» по А. Н Островскому, и поставил его в МХТ режиссер Кирилл Серебренников. Так актер Юрий ЧУРСИН в середине сезона очень нетипично, но органично влился в труппу Московского художественного театра имени А. П. Чехова. Юрий сыграл главную роль в картине Кирилла Серебренникова «Изображая жертву», а совсем скоро он предстанет в заглавной роли в картине Нино Джорджадзе «Лермонтов». Сегодня в МХТ у Юрия уже несколько спектаклей. Помимо «Леса», он играет в «Примадоннах» и «Человеке-Подушке». Играет Треплева в восстановленной «Чайке». Много репетирует.
- Юра, Василий Семенович Лановой следит за твоей судьбой?
- Мы в достаточно теплых отношениях. Интерес к существованию друг друга естественен. Мое ученическое преклонение перед талантом, перед учителем по-прежнему присутствует, потому что огромный процент того, что я могу, был заложен им.
- Лановой – дипломатичный педагог?
- Да. При этом открытый и откровенный.
- У тебя как у ученика Ланового наверняка уже есть и какая-то чтецкая программа?
- Нет. Намерения были, но реально пока ничего не случилось.
- Ну а в записи модных ныне аудиокниг твой голос неужели не участвовал?
- Нет. Это отдельный труд. Есть огромное желание заняться озвучанием мультфильмов. Надеюсь, что встреча с режиссером-мультипликатором когда-нибудь обязательно состоится.
- В антрепризных проектах по-прежнему не занят?
- Никакой потребности в поисках театральной сцены на стороне у меня нет. В МХТ сейчас живой процесс, разные проекты, разные режиссеры, и мне там хорошо. Но при всем том я не сторонник разделения театрального пространства, потому что и в антрепризе, и в стационарном театре есть свои позитивные аспекты.
- А когда ты впервые вышел на съемочную площадку?
- Мое съемочное «крещение» было связано с Сергеем Владимировичем Урсуляком. Он снимал телефильм «Неудача Пуаро». Очень люблю этого режиссера. Его картина «Долгое прощание» привела меня просто в восхищение. Урсуляк воскресил забытые чистейшие чувства, к которым, несмотря ни на что, все равно тянется душа. Мое счастье, что встретился с этим режиссером. Он мой воспитатель на съемочной площадке. А такие актеры, как Константин Райкин, Сергей Маковецкий, привили мне желание работать на площадке до седьмого пота.
- Оправдываешь ли ты своего героя Валю, которого сыграл в картине Кирилла Серебренникова «Изображая жертву»? Ведь актер, как говорится, должен быть адвокатом роли, а твой герой становится убийцей.
- Я никогда не был адвокатом роли. Скорее, обвинителем.
- Понятное дело, ведь законченных маньяков ты еще не играл.
- Почему? Исключительно маньяков и играю. Именно на них сосредоточено все мое творчество. Чем «маньячнее», тем любимее. Ну а если серьезно, защищать Валю нет никакого желания. Что в нем защищать?
- То есть ты не впустил его внутрь себя?
- Зеркало же впускает в себя того, кто в него смотрит.
- Но зеркало ведь холодное и непричастное.
- Именно. Однако речь идет не об отчуждении. С одной стороны, не суди, да не судим будешь, а с другой – нельзя пропускать какие-то вещи. Нельзя не признавать, что все качества, даже самые отрицательные, в той или иной степени есть в каждом человеке. У меня же, кроме актерского организма, нет ничего, а значит, эти качества надо выискивать в себе. В итоге ты оказываешься в двух плоскостях: ты и живешь своим героем, то есть проявляешь его качества, и работаешь с ним и с его качествами. Это сродни тому, как изгоняют дьявола: ему показывают его собственное лицо. Каждый актер работает со своим организмом по-своему. Кто-то отпускает образ, кто-то таит его в себе.
- Можно ли сказать, что в Серебренникове ты нашел своего режиссера?
- Не могу еще так сказать. Мало опыта. Но то, что делает этот режиссер, на данный момент глубоко затрагивает меня эмоционально. Я вижу самоотверженность, с какой он отдается созданию человеческих характеров и диалогу со зрителем. Он не говорит о том, какой он странный, интересный, модный, еще какой-то, не самоутверждается, а пытается задать себе и зрителю важные вопросы, чтобы вместе осмыслить то, что происходит вокруг.
- Что во время съемок в картине «Изображая жертву» было для тебя настоящим откровением?
- Организация съемочного процесса. С момента поиска средств и до последнего съемочного дня: последний метр пленки закончился в последний съемочный день. То, о чем всегда так плачут актеры на съемочной площадке, - постоянно работающий буфет с потрясающими поварами. Были потрачены силы, чтобы каждому было комфортно до последнего съемочного дня. Интерес, уважение, любовь к каждому цеху царили до самого последнего момента.
- Тебе понравилась картина, когда ты увидел ее впервые?
- Конечно же, да. Были сцены, в которых я не участвовал и не видел, как они создавались. Меня потрясла работа Марины Голуб, которая создала совсем другой образ, нежели тот, что она играет в спектакле «Изображая жертву» в МХТ. Фантастически работает Лена Морозова.
- Ощутил ли после этой картины начало «новой жизни»?
- Не хочется никакой остановки! А то, о чем ты говоришь, это остановка и взгляд назад. Если же иметь в виду какой-то новый виток, то все равно не хочется дразнить небеса и что-то планировать. Это первый полный метр. Еще все впереди.
- Ну предложения-то наверняка поступают?
- Какие-то предложения есть, но предпочтение отдается сцене. Все должно совпасть. Полагаюсь на волю судьбы.
- Проблема отбора ролей для тебя актуальна?
- Проблема отбора – это личное дело актера. Я, например, скажем так, записываю роли, которые уже сделаны, в некий список и ищу то, что еще не сделано. С большим или меньшим успехом удается этого придерживаться.
- То есть ты готов отказаться от роли, если в той или иной степени ее уже сыграл?
- Только если ее невозможно провести через другое русло. Но я не сталкивался еще с таким безвыходным положением. Даже если несколько раз сыграть поддонка-маньяка-убийцу – и процесс мотиваций, и обнаружение качеств, красок, каждый раз будут разными.
- Есть ли у тебя категорическое неприятие какого-либо образа?
- Нет. Другое дело, жизнь так складывается, что тебя интересуют определенные вещи. Хотя, конечно, желание – это одно, а то, что плывет в руки, - совсем другое. Но мое самурайское отношение к профессии и попытка отыграть каждую роль, трепетно к ней отнестись, уводят меня от каких-либо зароков типа: все, этих парней больше не играю!
- Предложат сыграть черта, подумаешь или согласишься сразу?
- С удовольствием соглашусь. Это же очень мощный пласт. Многообразный.
- Чем занимаешься в редкое свободное время?
- Например, ремонтом. Родительским попечением. Еще, конечно, чтением. Ищу ответы на вопросы, поступающие из окружающей среды. Предпочтение отдаю философским трудам, книгам по медитации и йоге. Хочется быть живым.
- Последняя прочитанная книга?
- «История красоты» Умберто Эко. Потрясающая книга.
- Прошу развеять миф: скажи, у тебя есть родственники в мире искусства?
- Нет. Только родственники по духу. В этом смысле я индивидуалист. Хотя, может быть, и будут. Племянницы, например.
- Они - будущие актрисы?
- Не знаю. Они очень индивидуальны, сейчас посвящены себе, своему цветению. Это удивительный для семьи факт – выбор мною актерской профессии. Теперь уже, конечно, все менее удивлены, менее недоверчиво смотрят, но отношение ко мне как к странному персонажу все равно до сих пор присутствует.
- Об актерской профессии мечтал?
- С детства. Так получилось, что она интересовала гораздо больше, чем все остальное.
Беседовал Олег Дуленин
