Священномученик Иоанн Бойков

19 апреля Русская Православная церковь совершает память священномученика Иоанна Бойкова.  

Священномученик Иоанн, брат священномученика Иакова Бойкова, родился в 1891 году в городе Бежецке в семье священника. В 1915 году он окончил Тверскую духовную семинарию и поступил псаломщиком в собор в городе Осташкове. Вскоре он женился на дочери псаломщика Евфросинии Постниковой; впоследствии у них родились две дочери. В 1921 году он был рукоположен во священника ко храму села Залужанье Весьегонского уезда Тверской губернии.

В 1929 году в Залужанье началась коллективизация, и, как почти везде, началась она с закрытия храма, и жена священника стала просить его, чтобы он не искал нового места; о том же просили и некоторые крестьяне. Видя, что не сегодня-завтра их пастырь может быть арестован, они говорили ему: «Отец Иван, ведь уже и в Москве всё разрушают, храмы взрывают, оставь служение». — «Нет, я не изменник Богу. Море переплывешь — на берегу утонешь», — отвечал он.

С 1930 года отец Иоанн стал служить в храме в селе Бошарово Старицкого района Тверской области. 18 марта 1931 года он был арестован, 20 апреля тройка ОГПУ приговорила его к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере.

В те годы страдания супруги священника часто шли параллельно страданиям мужа. У Евфросинии отобрали дом и все имущество. Без средств к существованию остались дочери отца Иоанна, Нина и Вера, которым было тогда восемь лет и четыре года. Власти отобрали даже одежду, разрешили взять из дома только то, что они успели надеть.

Незадолго до ареста отец Иоанн попросил свою мать, Александру Васильевну: «Мама, когда меня арестуют, не оставь моих детей, помоги им». После его ареста жена священника с детьми поселилась у его матери в Бежецке. Поскольку Евфросиния была лишена гражданских прав и на работу ее никуда не принимали, ей пришлось побираться. Свое нищенство она от детей скрывала, чтобы те не переживали за нее и не стыдились; она никогда не ходила просить в храмы, так как это быстро дошло бы до родственников, а ходила по глухим и дальним деревням. Утром потихонечку собиралась и уходила, вечером приходила с тем, что через людей подал Господь.

Как-то поехала Евфросиния в Москву. Ехала она и всю дорогу горько плакала; какой-то человек спросил ее: «Да что вы плачете-то? Что у вас случилось»? — «Да вот еду, а сама не знаю, куда и как еду и на что и как мне жить».

Попутчик сказал: «Поезжайте в Иваново-Вознесенск, есть такой город — Иваново-Вознесенск. И там вас в правах восстановят. Устроитесь работать на комбинат и восстановитесь в правах».

Евфросиния ему поверила и отправилась в Иваново-Вознесенск. Приехала — чужой город, ни одного знакомого человека. Пришла на меланжевый комбинат, и там ей кто-то сказал: «Идите по такому-то адресу. Там живет старушка, она вас пустит».

Это была одинокая старушка, она сама и свой маленький домик построила, и дрова заготовляла, и все по дому делала. Постучалась к ней робко Евфросиния. «Кто, кто там? Кто ты»? — спросила старушка. — «Да вот я... мне посоветовали».

Старушка пристально взглянула на пришедшую и сказала: «Проходи, проходи! Ты знаешь, какой мне сон сегодня приснился? Увидела я, как ко мне в окошко священник постучал. Проходи, проходи, матушка! И детей привози, устраивайся».

Съездила Евфросиния за детьми, устроилась работать на меланжевый комбинат, на самую тяжелую, грязную работу, на которую никто не шел, — цеха убирать. Проработала она здесь год и стала болеть, и ей на комбинате посоветовали: «Похлопочи, чтобы тебя восстановили в правах».

Хлопоты увенчались успехом; она вернулась в Бежецк и устроилась работать учительницей. Но проработала недолго: узнали, что она жена священника, и сразу уволили. Все эти события и переживания привели к тому, что Евфросиния тяжело заболела: у нее отнялись ноги, и врачи признали ее инвалидом.

После всех переездов, таких, как будто лет сорок шла в стране непрерывно война и во время нее имущество утрачивалось по нескольку раз, только и остались — фотография, на которой родной человек был изображен до принятия им священного сана, да горсточка дорогих писем из огненного океана страданий.

Из лагеря отец Иоанн писал родным с 1931 по 1934 год. В последнем письме, 28 июля 1934 года, он написал:

«Дорогая мама!

Я, слава Богу, жив и здоров, меня отправили 25 июля на этап в Вишеру, а сейчас, 28 июля утром в пять часов, из Вишеры отправляют не знаю куда. Обо мне не беспокойтесь. Я здоров и благополучен. Где буду находиться, я напишу».

Но написать уже не пришлось, и свидеться — разве в Царстве Небесном.

Архимандрит Дамаскин (Орловский)