Суверенная наркополитика

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

ВНИМАНИЕ!!!

ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН, ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

______________

Суверенная наркополитика

Безусловное зло. Михаил Голиченко – о наркополитике в России

Суверенная наркополитика

Люди в России начинают понимать, что репрессивную наркополитику нужно менять

Суверенная наркополитика

Аня рассказала о своем опыте работы с местном центре помощи наркозависимым, или как она его ласково называет 'ширяльня', а также поделилась мнением о последних изменениях в российском общественном сознании кассательно наркополитики. Андрея Рылькова? У нас было два судебных процесса по этому поводу. Один по поводу штрафа, и это штраф нам суд отменил, так как признал, что проверка была проведена с нарушениями. После этого решения мы подали жалобу в другой суд и просили, на основании того, что проверка было незаконной, признать внесения нас в реестр агентов тоже незаконным. Вот такой абсурд. Это повлияло в плане административной нагрузки, нам теперь нужно писать дополнительные отчеты, проходить аудит в самом начале года. Вот сейчас и упоминаю смеется. А больше ничего особо не изменилось. Наша аудитория — это люди, которые понимают всю абсурдность ситуации. Мы все равно разговариваем и работаем только с теми, кто понимает и готов нас слушать. В России такие люди есть и их много. Для того, чтобы изменить наркополитику, надо изменить политику страны в целом. Изменить здравоохранение, правоохранительные органы, поменять систему. А это невозможно без более широкой политической реформы. А надежд на нее в России не очень много. У нас нет особых иллюзий относительно того, что в ближайшие годы можно будет изменить наркополитику на уровне государства. Мы работаем в темные времена, но мы работаем. На личном уровне можно многое. Можно изменить ситуацию также на уровне восприятия общественности. Мы общаемся с людьми, которые понимают почему это важно, мыслят прагматично, даже если это не люди у власти. Долгое время даже среди образованных людей не было четкого представления о том, что такое наркополитика, что это нечто сформированное и управляемое государством и обществом. Это было всегда, всегда будет и так и должно быть. Поэтому необходимо просвещать людей, о том, что, хотя весь мир далек от идеала гуманной наркополитики, есть более рациональные и эффективные модели, а есть такие как у нас в стране. Мы же Освенцим не обсуждаем с точки зрения какой-либо эффективности. То есть представление о том, что наркополитика должна быть более гуманной и реалистичной все-таки понемногу формируется. В России государственного финансирования снижения вреда не будет. Это связано даже не только с идеологическим бредом, пронизавшим российское здравоохранение, а просто с тем, что эта система просто не способна осуществлять какие-то реальные действия для защиты здоровья россиян. Это система, которая может функционировать только декоративно — даже если бы у каких-то чиновников появилось желание, система просто не дает возможности наладить какую-либо полезную работу. ФСКН и Минздрав 10 лет не могли написать одну небольшую писулю — инструкцию по согласованию работы программ снижения вреда. Они пытались, пытались, но так и не шмогли. То же самое с программой сертификации реабилитационных центров, деньги на разработку которой, ФСКН брали лет 7 подряд, проводили какие-то совещания, собирали специалистов, ворочали бюджеты… Программы нет до сих пор. Да и ФСКН уже тоже нету. Это весьма удручающая тенденция и деятельность, построенная на иллюзии, что коррумпированные правительства нищих и практически полностью разворованных стран будут выделять деньги на снижение вреда. Тут важно понимать, что даже по меркам Глобального Фонда речь идет не об огромных инвестициях, которые необходимы, например, странам Африки, а об очень скромных вложениях для поддержки программ, которые реально помогают и спасают жизни людей — чаще всего речь идет о суммах, не превышающих десяток миллионов долларов, чаще суммы страновых грантов даже меньше. Обратные же риски, связанные с тем, что страны, например, Центральной Азии, многие из которых не могут даже тесты для беременных женщин из своего бюджета закупить, а не то что программы снижения вреда поддерживать, возьмут на вооружение опыт дружественного российского Минздрава и, в отсутствии внешнего финансирования, просто прекратят все программы, прикрываясь идеологическими мотивами и националистически-религиозной риторикой, слишком велики, так как позиция эта для правительств самая удобная. Активистские организации сегодня как никогда должны с большим скептицизмом рассматривать идею, что в своей работе мы должны делать ставки на коррумпированные правительства и тратить средства на какое-то там укрепление их потенциала, ведь для ряда стран нашего региона риск упасть в идеологические объятия России слишком велик и более широкие геополитические изменения к этому располагают. Влияние России на региональном сложно оценить. Но можно оценить уровень репрессий на национальном. Не знаю, насколько сейчас можно что-то изменить, но хорошо, что все больше и больше людей организовываются и поднимают этот вопрос публично. Как вообще тебе столько лет удается работать в такой сфере, где невозможно добиться позитивных результатов? Ведь это сильно демотивирует. Начинала я с работы повара для аутрич команды. Вот супер-работа — приготовишь обед, тебя все хвалят, целуют, обнимают — вознаграждение наступает немедленно после работы. А заниматься реформой наркополитики в России, это значит в принципе отказаться от какого-либо вознаграждения за свои старания. Я иногда читаю об успехах в Чехии или на острове Маврикий, где люди что-то продвигают, запускают эффективные программы, которые приводят к тому, что реально снижается эпидемия ВИЧ, улучшается ситуация, и это просто незнакомое чувство для меня. Чувство, о котором остается только мечтать. В чем основные отличия в подходах или работе? В Голландии все-таки человек с зависимостью может большинство социальных проблем решить. Люди получают жилье, социальную помощь, могут прийти к нам постирать вещи. Здесь людям помогают. Когда я приезжала в Москву на этот Новый год, у меня был шок. Мы украсили стол пряниками, вкусной рождественской едой, был горячий шоколад со взбитыми сливками, пришли все наши клиенты, всем подарили подарки. Им негде помыться, поесть и переночевать в новогоднюю ночь. Это не нормально, когда люди вообще не могут получить никакой помощи. Есть в Москве одна ночлежка, центр социальной адаптации, где нельзя пить, курить сигареты, нужно иметь в анамнезе московскую прописку, и за любое нарушение дисциплины тебя выбрасывают на улицу. Кормят людей сухим кормом, хуже чем собак. Там нет медицинской помощи, вернее, сидит врач, который не может никому даже мази назначить, так ка к у него нет медицинской лицензии. Там невыносимые условия. Это, опять же, нефункциональная система. В России человек, попавший в тяжелую ситуацию или столкнувшийся с зависимостью, почти не имеет шансов не утратить человеческое достоинство. В наших условиях работы позитивная энергия возникает от того, что ты работаешь с единомышленниками, с сильными и смелыми людьми, которые разделяют те же ценности и готовы за эти ценности рубиться. Дружба, безусловное доверие и взаимная поддержка дают силы для того, чтобы продолжать двигаться в заданном направлении. Кроме того, есть уличная работа, а это тоже для многих моих коллег источник ежедневной благодарности и осознанности — понимания для кого и для чего ты работаешь. Логин: Пароль: Запомнить меня на этом компьютере Регистрация Забыли свой пароль? Люди в России начинают понимать, что репрессивную наркополитику нужно менять. Как этот статус влияет на вашу работу? А эти люди могут повлиять на изменение наркополитики? А что можно изменить? А когда же снижение вреда станет мейнстримом? Что Россия делает на региональном уровне? Что-то все так печально. Где же черпать позитивную энергию для работы? Новое на форумах. Помогите, пожалуйста, советом! Законотворчество общая ветка. Законотворчество в сфере оборота наркотиков. Лечение наркомании и алкоголизма. Смягчение наказания, изменение вида исправительного учреждения. Сотрудничество со следствием. Сроки регистрации, следствия, давности, содержания под стражей и др. Забыли свой пароль? Олег Москвин

Купить Кокаин в Инсаре

Кристалы в Каргополе

Суверенная наркополитика

Купить Марихуану [White Widow] Хайфа

Купить Говнишко Якутск

Сбыт кокаина

Суверенная наркополитика

Скорость в Покачи

Гашиш в Канске

Суверенная наркополитика

Заблокировали perfect money

Лизергин диметиловая кислота

Россия по идеологическим причинам отказывается от снижения вреда. В начале апреля в Вильнюсе прошла юбилейная конференция Евразийской сети снижения вреда — организации, занимающейся уменьшением вредных последствий употребления наркотиков. Сотни людей после дискуссий вываливались на кофе-брейк, доили термосы, стараясь не мокнуть бейджик в чашку, брали булочку, а потом, подумав, еще одну. Черт знает как одетые активисты что-то доказывали упакованным в костюмы политикам. И через пятнадцать-двадцать минут все снова расходились по залам. На первый взгляд, одна из бесконечных конференций со своими проблемами, героями и злодеями. Однако от некоторых наблюдений мои шаблоны совершенно разорвались. В одном из залов мне с настойчивой стеснительностью предложили розовую упаковку то ли из хозяйственного отдела, то ли из аптеки. Оказалось, что во многих странах ночные клубы навещает не спецназ в масках с автоматами и экспресс-тестами на то, кто что употребил, а общественники в массивных очках, переживающие, чтобы кто-то вдруг не помер, если употребил что-то не то. Это загадочное словосочетание обозначает смену глобальной парадигмы борьбы с наркотиками, а также эпидемиями ВИЧ, гепатита и туберкулеза. Суровые на вид меры — с наручниками и принудительным лечением — за четверть века решили только демографические проблемы тюрем, больниц и кладбищ. Потихоньку к программам снижения вреда перешли даже иранские аятоллы и китайские коммунисты. Отдельные страны вообще радикально изменили наркополитику но они нам, товарищ майор, разумеется, не пример. Половину одного из дней я выслеживал по коридорам Мишеля Казачкина, родившегося в послевоенной Франции в семье русских эмигрантов. Треть нашего разговора остается off the record. Россия вышвырнула все мировые фонды и единственная в регионе отказалась от программ снижения вреда. Результат известен: например, в цитадели репрессивного подхода к перечисленным проблемам в городе Екатеринбурге почти два процента горожан официально ВИЧ-положительны. Как в советские времена у нас была своя, отдельная, психиатрия, так теперь у нас свои, отдельные, методы лечения наркозависимости, ВИЧ, туберкулеза и гепатита, основанные либо на духовности, либо на госзакупках, нигде больше не применяемых и безумно дорогих препаратах. Правда, теперь на международных конференциях про особый путь рассказывают не пожилые дяди в очках с корочками докторов наук, а бойкие клоны Марии Захаровой: в коротких юбках и на каблуках длинною в шприц. Что делать со всем происходящим в России — никто не знает. Ни активисты, ни эксперты, ни врачи, ни политики, потому что все их знания и опыт применимы там, где им хотя бы не мешают. Возможно, повторится диссидентская история: с созданием особой тематической группы в правозащитном движении, возможно, расцветет нелегальное волонтерство, возможно, из-за дефицита бюджета потихоньку вернут международные организации. Возможно, останется только одна опция — говорение о проблеме. Комментарии Суверенная наркополитика Россия по идеологическим причинам отказывается от снижения вреда. Вы можете просто закрыть это окно и вернуться к чтению статьи. А можете — поддержать газету небольшим пожертвованием, чтобы мы и дальше могли писать о том, о чем другие боятся и подумать. Выбор за вами! К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например: Google Chrome Firefox Opera.

Суверенная наркополитика

Заблокированные ресурсы в вебмастере Google

Кокаин в перу

Купить героин в Бор