Суверенная наркополитика
Суверенная наркополитика🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
______________
✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️
>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<
✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️
_______________
ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥
В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!
_______________
Материалы по #классификация
Это мероприятие можно назвать главной международной встречей по наркополитике. Поговорили с теми, кто там был: Ольгой Беляевой, Айданой Федосик, Фархадом Навлютовым и Давидом Субелиани — о том, почему в Вене страшно, почему легализация травы — это уловка и развод и зачем обсуждать афганский героин, которого нигде нет. Долгие проводы — лишние сборы. Фархад Навлютов. Я готовился так - собрал и сделал таблицу, показывающую то, как работает российская наркополитика. Мне помогли в этом «Матери против наркотиков», инициативная группа по наркостатье. Это материал по России о том, что дети у нас сидят за ничтожное количество. То есть там даже грамма в делах нет, где-то полграмма вещества. Вещества — это в основном мефедрон, альфа-пиловалерон, альфа-пвп и другие. И вот за эти ничтожные количества они садятся от 10 до 14 лет строго режима. А за изъятые 40 килограмм, килограмм героина кто-то другой получает всего по 6 лет. Или что у нас ловят обычных потребителей, которые приходят за своими закладками. И их, если они не успевают развернуть изоленту, берут и судят как сбытчиков, как будто они же эту закладку принесли туда положить. То есть их сажают как дилеров! Я думал, что я об этом всем расскажу в Вене. Там должна была быть как раз сессия по даркнет-площадке «Гидра». Я хотел противопоставить эти истории российским МВДшниками и их прекрасным и красивым отчетам о борьбе с «наркомафией». Мы попали на сессию, но нам не дали там ничего сказать. Немножко не получилось у нас. Не получилось, потому что, на мой взгляд, мы были видны там и за нами наблюдали. Ну, это видно было. И сразу нас отсекали на таких мероприятиях. Фархад, не было страха ехать туда с открытым лицом, учитывая вот эту всю наркополитику России и отношение к потребителям наркотиков? Блин, ну страх, конечно, был небольшой. Я же все понимаю, как бы, ну А, с другой стороны, как по-другому? Как можно что-то менять и не говорить об этом, молчать все время Я так же в году начинал с темы ВИЧ. Так же я сейчас понимаю, что здесь тоже нужно говорить, бороться. Ну, то есть в уголочке там сидеть и что-то шептать не получится. На какие-то изменения нужны какие-то действия. Всегда страшно. Но делать-то все равно приходится. Давид, с чем ты ехал? Давид Субелиани. Я работал там 10 дней. К сожалению, много из того, чего я хотел, не успел сделать. Но главное было - присутствовать в диалоге с нашими дружественными партнерами, с другими региональными сетями, потому что это то место, где мы встречаемся и можем поработать. Конечно, мы вместе адвокатировали и какие-то важные моменты на CND, присутствовали и выступали на сессиях и т. В целом, этот CND был не так уж плотный в плане работы из-за пандемии коронавируса. Я помню, в прошлом году было принято порядка 25 резолюций, а в этот раз - всего лишь 5. И многие сессии, на которых я планировал присутствовать, просто отменились. Оль, ты ехала туда уже как программный координатор. Какие цели у тебя были? Оля Беляева. Это был шестой раз моего участия в заседании Комиссии по наркоконтролю. В , , , годах я также работала на этой площадке, единственной на сейчас мне доступных, где могу вести переговоры с сотрудниками наркоконтроля, службы безопасности всех наших стран. Видеть, как влияют на решения чиновников сообщества других регионов мира и эксперты по наркополитике. Активисты по наркополитике каждой страны ЕСЛУН должны услышать, как ведут себя, как говорят, что обсуждают представители государственных структур, которые так неадекватно и болезненно вмешиваются в нашу жизнь. Это видение помогает понимать устройство глобальной наркополитики и иметь возможность тщательней просчитывать шаги для адвокации в странах. Значимо, что все больше активистов из разных стран приняли, что нам необходимо быть в центре международной наркополитики. Это наш ресурс наблюдать за работой чиновников; давать обратную связь, как на самом деле влияют законы, которые они принимаю в стране, на жизнь людей. Учитывая, что на каждой сессии сидят и слушают международные наблюдатели, ясность заявлений от нашего сообщества может развернуть дискуссию в русло реальности, а не «потемкинских деревень». В этом году команда участников CND, работающих в интересах сообщества людей, употребляющих наркотики, обновилась активистами из России, Беларуси, Украины. Люди, который задают высокий уровень качества работы и подготовленности к переговорам. Люди, которые сами создают события и раскрывают возможности другим действовать. Айдана, ты первый раз поехал на CND. К чему ты готовилась и на сколько это все для тебя было интересно, ожидаемо, полезно? Айдана Федосик. До поездки совершенно не имела представления о том, что это за мероприятие. Вернее, то представление, что я имела, было недостаточным. А я плохо себя чувствую в таком состоянии, когда я что-то недопонимаю. И для меня как раз разведка боем — это способ получения информации, чтобы потом ее переложить на конкретные шаги. Именно с таким запросом я ехала - понять, врубиться, а дальше действовать. И, конечно, да, CND — это то место, где мне нужно было быть. Наркополитика — это политика. Смотрите, можете тогда вообще для сети, для людей, которые там еще не были и плохо понимают, что такое CND, рассказать, что это за мероприятие? Кто туда приезжает? На что она влияет? Насколько там это все серьезно? Сразу скажу — это действительно политика. И присутствуют там политики. Либо это прямые государственные структуры, то есть силовики, либо - около государственные структуры, которые там под разными личинами могут выступать. И эти официальные представители государств докладывают, как у них в стране обстоят дела по той или иной теме, касающейся наркотиков и наркополитики. Что касается участия в CND гражданского общества — это происходит не совсем так, как, допустим, с комитетами ООН, где поочередно дают слово государству и слово гражданскому обществу. На CND прямого вот такого включения гражданского общества в работу я не увидела. Но возможность быть услышанными гражданскому обществу там все-таки предоставляется, причем в разных формах. Насколько я знаю, раньше гражданского общества там не было вообще. Оно никак не было представлено. И если сейчас мы имеем такую возможность там быть, то, конечно, ее нужно использовать по максимуму. Поскольку, в глобальном смысле, это вот как раз то место, где принимаются ключевые решения по наркотикам и наркополитике. Чтобы понять, что такое CND, в первую очередь нужно посмотреть на все это в рамках мирового масштаба. То есть, вот мы, люди, употребляющие наркотики, находимся в каком-то городе, не знаю, там в селе, а тут - мировая наркополитика, которая происходит где-то далеко от нас в какой-то Вене. Дистанция очень-очень большая. И ты там это все чувствуешь. При этом ты, как человек, который употребляет наркотики, участвуешь в CND. Ты там видишь региональных и международных политиков, представителей разных структур и т. Ты смотришь на это место, где-то это все происходит. На это отдельное государство со своей внутренней полицией, законами и правилами, которое даже не принадлежит Австрии. Это самостоятельная страна такая, как Ватикан в Риме. И там ты понимаешь, какая это циклопическая система, против которой мы боремся. Ты осознаешь, что эти сотни людей с огромными бюджетами удерживают всю эту мировую политику в принципе. И в этот момент ты попадаешь в состояние фрустрации и даешь слабину: «Ой, блин, зачем я борюсь против всего этого? Может быть, этого вообще не стоит делать? Мы боремся против этих людей с огромной властью и деньгами, типа? Вот Айдана говорила и я подтвержу, что еще 10 лет назад там не было никого из гражданского общества. И вот теперь представь, что вот эта огромная репрессивная машина работает. Но там уже появились активисты от комьюнити, то есть люди, которые употребляют наркотики, разные НКО, правозащитники и т. Нас уже много, мы вместе, и в этот момент страх и фрустрация отступают. Мы уже здесь! Мы там присутствуем, и у нас есть какое-то влияние уже. Это если все вот так понимать, как большой политический рисунок, что там вообще происходит. Потому интересно и важно, что там происходит. И ты свой маленький вклад делаешь, понимая, безусловно, что не удастся решить за один день большой вопрос. Но сделав тысячу маленьких шагов в нужную сторону, можно уже чего-то добиться. Да, соглашусь с ребятами — это чисто мировая политика, которая работает против нас. То есть в основном все, что я увидел там, все, что они делают, создается против людей, употребляющих наркотики. Я видел там, как многие силовые структуры разных стран этим кичатся даже, как они принимают еще более репрессивные законы, как сажают людей. И когда мы говорим им, что мы просто употребляем наркотики, зачем вы нас лишаете нашего права, что действия ваши в принципе не направлены на борьбу с наркотиками, они направлены на борьбу с людьми - они в ответ молчат. Но опять же, именно с этой площадки, именно с CND можно начинать наше движение. Да, мы пока не можем там на что-то влиять, но именно там нас могут услышать. Именно вот оттуда сверху и надо давить. Вот это я увидел четко там. Вот какое у меня представление о CND. Там обычно сидит 30 сотрудников и туда же приглашают двух человек из сообщества. И начинается противостояние. Вот если взять эту картинку, то, в принципе, CND вот так же выглядит для меня, только в значительно большем масштабе. Да, все правильно — это отдельный город, как Ватикан. Там слишком много наркополиции. Есть огромная площадка, где все страны сидят рядом, и там соблюдаются самые дипломатичные и высокие правила. Двигаться нельзя ни вправо, ни влево. Ты ничего не можешь сделать, все должно быть по протоколу. Есть переговорные площадки, куда заходят только с красным бейджиком представители страновых делегаций. А страновые делегации — это такие ручные ребята, которые голосуют за то, что надо, и подписывают то, что скажут. Вот такой состав страновых делегаций, и не важно, по какой из тем они приехали — по молодежи, по снижению рисков и т. Правительства берут туда какие-то свои организации, в которых они уверены и которые будут говорить так же, как они. Десять лет назад на таких заседания гражданское общество вообще не пускали. За годы адвокации силами международных организаций получилось открыть форточку для гражданского общества. Чиновники и UNODC разрешили нам там находиться, только установили жесткие правила на возможность говорить. Чтобы пройти на CND, надо иметь пропуск. Если организация в стране адвокатирует за изменения, которые не выгодны действующей власти, этим организациям могут не дать разрешение иметь свои 5 пропусков — это их максимум. Дальше, если я нарушу их правила, то мою фамилию сразу ставят в бан, и меня никогда больше туда не пустят. И в добавок забирают право приезжать и проходить туда у организации, которая выручила меня и дала мне свой пропуск. Нарушением прав считается, например, участие в акции рядом со стендами правительства Филиппин, которые с милыми улыбками раздают комиксы о том, как нас убивать. В прошлом году нельзя было делать фотографии с плакатами «Support and Punish». При этом себе они никаких ограничений не ставят: вешают фотографии людей в ямах, которые репрессивные страны называют «исправительными лагерями». Условия для адвокации на этой площадке мало чем отличаются от условий в наших странах с репрессивной наркополитикой: надо быть подготовленными, просчитать варианты действий, ключевых лиц и возможные последствия; потом понять, как обойти эти последствия, и сделать все так, как нам надо. И в этой связке действий наша готовность к дебатам — ключевая. На таких площадках экспромт работает, только если заранее все тщательно продумано. Да, я еще добавлю. Например, от России в последний день мы видели Никиту Лушникова, который был одно время помощником заместителя председателя Государственной думы России, директором десятков реабилитационных центров, где людей пытали, насиловали и убивали, и который за это находился в розыске. Вот такие люди на CND представляют страны и ходят с красными правительственными пропусками. Вот сейчас не кидайте в меня тапками, но мне понятны такие правила игры. Для меня UNODC и любая другая международная структура такого качества и вида, как условные миротворцы, должны по определению держать нейтралитет. И для них официальные представители стран — это и есть страна, поскольку главная ценность — это ее суверенитет. И это наша как бы проблема внутристрановая, что от России до сих пор Никита Лушников туда ездит. Это наша проблема, что у нас до сих пор вот такой политический строй, при котором вот именно такие вот силовики туда ездят и вот такие доклады делают. Это проблема нашей страны и нас как гражданского общества. В любом, даже самом либеральном обществе, есть какие-то группы лиц, которых не устраивает окружающая их действительность и порядок вещей. И тут вопрос гражданской воли — насколько она сильна, чтобы все это изменить. Да, понятно, что есть права человека, есть конвенции, которые страны подписали. Но во главе угла стоит все-таки суверенитет стран. И ни одна конвенция не носит обязательного характера к исполнению именно потому, что суверенитет страны и право страны на самоопределение является здесь ключевым. До тех пор, пока в стране есть инструменты, ну, на взгляд мирового сообщества, с помощью которых можно изменять государственное устройство, в том числе наркополитику, все ОК. Это я к тому, чтобы отойти немного от роли жертвы и принять нашу личную гражданскую ответственность за то, что происходит в моей стране и за то, кто ее представляет на CND. Сообщество не для галочки. Хорошо, если все решается в суверенных странах, тогда какая все-таки роль сообщества на CND? И есть ли смысл вообще туда ездить от сообщества? Не кажется ли вам, что сообщество используют там для какой-то отчетности, для галочки? Вот как в этом примере про тренинг для наркополицейских в Казахстане. Могу привести примеры того, что уже сработало, и у нас есть обратная связь. Это касается того, как мы меняем дискурс коммуникации. Первый пример - на этом CND сильно сработала Украина: Велта Пархоменко — публикация информации об угрозах со стороны представителя МОЗ; Тарас Ратушный МIСТ задавал украинским чиновникам вопросы в десятку, одновременно документируя процесс дебатов, собирая материал для авдокационного видео. Команда Legalize Belarus вдохновляют качеством информационных материалов о наркоситуации в стране, постоянно ведут аналитику событий. Один из международных наблюдателей подошел к нам после сессии с Наркоконтролем Украины и Республики Беларусь и сказал: «Это очень важно, что вы даете конкретные примеры того, что происходит с вами и вашими друзьями в стране. Это те ключевые вещи, которые показывают отличие между тем, что говорят официальные спикеры страны на сессиях, с тем, что в действительности происходит с людьми в стране». То есть, наши чиновники из года в год в течение десятка лет говорят привычные заученные фразы. Мы приходим и размасштабируем их картинку. Мы показываем, что мы понимаем, что это - фейк. Уже все понимают, кому и почему выгодна репрессивная наркополитика. С точки зрения реализации прав человека и общественного здравоохранения обоснования наказанию за употребление психоактивных веществ нет. Хороший вопрос — зачем же нам туда ездить. И у меня есть простой ответ на это. В целом, как я вижу, ситуация с CND похожа на судебную систему в России. Есть статистика, согласно которой суды вот по таким статьям, вот при таком раскладе выносят вот такие решения. И делать это должно сообщество, потому что для нас — это вопрос сохранения жизни, и никто другой просто этого делать не будет. Ну, то есть, я услышал, что ездить на CND нужно, чтобы публично разоблачать фейки и всю вот эту официальную пропаганду. Еще - чтобы раскачивать лодку, ища и агитируя колеблющихся, и как бы их перетаскивать на свою сторону. Плюс, в рамках встреч разных страновых и региональных сообществ обсуждать стратегии и какие-то темы на будущее. Чтобы видеть и выходить за границы возможного нам нужно коммуницировать с разными активистами, с людьми из разных стран, которые тоже, как и мы, страдают из-за глобальной репрессивной наркополитики. В этом тоже есть особый смысл ездить на CND. Например, мы понимаем ситуацию в Беларуси, Украине, Казахстане, и что какие-то вопросы люди из этой страны не могут задать от своего лица, потому что, возможно, после их возвращения домой к ним будут применены репрессии. Мы региональная сеть, это наши люди в этой стране, и именно поэтому у него есть право спросить чиновника любой страны ЕСЛУН. То есть страна отдает нам эту часть, а ЕСЛУН как региональная сеть это поддерживает и дальше развивает коммуникацию. Мы сразу делаем связи с международными организациями — с Harm Reduction International , IDPC , Release и другими экспертами в наркополитике, чтобы информация о происходящем в наших странах максимально быстро и качественно доходила на международный уровень, и обратно к нам с уже ресурсной помощью. Держать линию обороны. У меня вопрос по самой поездке. Ваш какой-то личный опыт - где удалось поучаствовать? Что удалось сделать? В какой-то работе на уровне резолюций я не участвовал, но туда, как правильно говорили ребята, никого из гражданского сектора не допускают. Я ходил, слушал, и это максимум. Я был на ней официальным делегатом в этом году. Там было много наших ребят из региона. Позже я поделюсь ее результатами. Кроме этого, у меня была пара выступлений на специальных сессиях, в том числе по новым психоактивным веществам в нашем регионе. На сессии по новым наркотикам я поделился своим опытом и постарался связать потребности людей, употребляющих наркотики, в наших странах с необходимостью разных сервисов, которые вообще отсутствуют у нас. Не только государственные службы, но даже наши программы снижения вреда тоже не решают адекватно этот вопрос. Об этом была большая дискуссия, и я доволен ее результатом. Хочу еще добавить по вопросу с марихуаной, о котором говорила Оля, и перенос его обсуждения на декабрь. То есть мы подготовили этот вопрос к обсуждению на CND, дальше должны были последовать достаточно большие изменения, но они затягивают. Чтобы понимать — это вопрос всего лишь о марихуане, которая уже и так де-факто во многих странах декриминализована и даже легализована. Но это хороший пример того, как наркополитика работает на глобальном уровне сейчас. И в ближайшее время вряд ли что-то изменится в лучшую сторону. Так что работы нам предстоит еще немало. То есть, я уже была уполномоченным представителем комьюнити, и это давало мне базовую силу и право говорить от лица региона. При этом на этапе подготовки мы согласовали с сетью основные мои послания и действия. На этом CND у мена получилось выполнить несколько задач. Этого удалось добиться, и у нас теперь есть с международным ВОЗ в Женеве прямой контакт. Второй момент - мы были с Фархадом вместе на сессии по кампании Support. И там были люди из разных стран, которые в ней участвуют. Мы много общались, поэтому можно было как-то обсудить, что нас волнует. Мы говорили о том, что у нас немножко не заходит слоган «Поддержка, а не наказание». Подумали, почему. И выросло такое представление, что у нас есть очень ясное представление, что такое наказание. А вот что такое поддержка - как-то непонятно. И это потому, что мы пока не видели другой модели поведения ни врачей, ни полицейских, ну, то есть вообще никого из системы, кроме как репрессивной и карательной. На сегодня не понятно, что мы ожидаем от этих людей, что мы понимаем под их правильными поступками, которые поддерживали бы нас. Мы договорились о том, чтобы показать эти процессы, как это на самом деле выглядит в прогрессивных странах для нашего региона, и сформулировать, что такое «поддержка», и для нас самих и для внешних сил. То есть нужно дать возможность людям увидеть другие точки входа для реализации целей. Вот я подхожу в Вене к Тимуру Аспековичу Исакову, советнику директора Агентства Кыргызстана по контролю наркотиков, ключевой человек для этой страны. Я спрашиваю: «Какая позиция Кыргызстана по медицинской марихуане? А я смотрю в его глаза, а там - февраль. Это не злость, это не какое-то осознанное решение. Ну, то есть, я вот этого не вижу. Это просто позиция, которая есть в стране, но она стала еще и какая-то личная у него. Знаешь, такая вот — «Вам». Вот это интересное такое послание было. Но дело в том, что это они рядом с нами выглядят такими серьезными и крутыми. Но вот рядом с их коллегами-полицейскими из других стран, где по-другому все работает — это уже совсем другой ракурс. И вот это мы можем сделать уже сегодня — выстроить коммуникацию с международным сообществом, чтобы проявить ситуацию. Это уже стало получаться во время этого CND. Дальше — больше. Наше послание такое — потому что трава растет горизонтально, и мы это очень ценим. Люди услышали нас и поняли, что мы очень серьезно относимся к этому понятию. У меня было много встреч и разговоров именно по ситуации в России. Мне запомнился разговор с человеком из организации «Врачи мира», который там занимается программными направлениями. Мы с ним обсуждали ситуацию с Даркнетом в России. Я говорю: «Ну, мы сейчас наркологическую помощь получаем через Даркнет самую актуальную и полезную». И для него и его коллег это было большим открытием. Вот мы говорили об этом с Олей, с Айданой, и хотим дальше раскрутить эту тему, поскольку Даркнет — это, конечно, прямой контакт с людьми и отличная площадка для оказания услуг снижения вреда. И снова не кидайте в меня тапками. Наверное, у меня в нашей компании роль такая — говорить не очень принятые вещи. Сначала про то, что увидела там. Так вот для меня, допустим, эта вся история с каннабисом — это такое жалкое проявление либерализации на самом деле. Я понимаю, насколько это скрупулезный и долгий процесс, насколько он важен, насколько это маленький шажок, и как он, возможно, поменяет многие вещи во всем мире. Но все это мизер, чтобы назвать это гуманизацией. У меня вообще вот такое создалось впечатление - а почему бы ее не легализовать? Будем продолжать расстреливать, сажать, принудительно лечить. А здесь примем что-то по траве. Это та штука, которая вполне может дать собой прикрыться. Ну, это вот так сейчас Россия - отпустить одного, а сто — упаковать по политическим делам. И тут — одну подачку дать, кость бросить, и продолжать свою игру со спокойной совестью, пока весь мир ликует. Ну, кто сказал, что это не гуманизация? Как удобно сейчас вокруг этого торговаться, да еще и отложили, не стали эту резолюцию принимать, а под эту лавочку продолжать крепить. Я это к тому, что от тех государств, которые, скажем, и так отличаются репрессиями, я даже намека не почувствовала на то, что есть шанс на какие-то изменения в сторону гуманизации. Так что, несмотря на возможные изменения в статусе каннабиса, нам расслабляться нельзя, и нужно продолжать все, что мы делаем. Это был ознакомительный тренинг и разработка плана наших действий на CND. Для меня это было практически откровением. Оказалось, что люди из международных организаций и сообществ готовы дать нам помощь, и у нас есть возможность ее получить. От них прозвучало четкое предложение - в чем вам надо помочь. То есть, можно было этим воспользоваться заранее, и тогда бы мы что-то спланировали и сделали совместно с INPUD и остальными сетями. И это вот именно тот вопрос, который для меня был очень актуален в рамках ЕСЛУН, т который я всем там задавала - про среднюю температуру по больнице. Вы как оцениваете динамику вашего движения в сторону гуманизации наркополитики? Вы назад оборачиваетесь вообще? Смотрите, где мы там остались-то. Понятно, что в Канаде скоро на дом героин привозить начнут, но какое все это имеет отношение к нашему региону? У нас в России до сих пор заместительной терапии нет, а людей, употребляющих наркотики, «лечат» такие ребята, как Лушников. И, резюме их ответа, очень честного и правильного, такое: «Ребята, велкам. Запрос сформулируйте. Мы не пойдем бодаться с той же железобетонной Россией, но, если от вас есть запрос и есть виденье, чем мы вам можем помочь, пожалуйста. Мы готовы, мы здесь. Вот наши руки, знания, опыт». То есть, например, у нас нет какой-то российской наркополитической позиции, которую бы мы транслировали туда, наружу, чтобы к ней могли присоединиться международные партнеры. Они-то как раз стоят с распростертыми руками. Вы только сформулируйте, в чем конкретно нужно помочь — с какими требованиями, заявлениями, действиями и т. И я очень остро почувствовала отсутствие такой внятной повестки на международном уровне. У нас внутри она очень понятная, что мы здесь делаем. Но вот этой привязки к международным движениям и нет. Я ее, по крайней мере, не вижу. Наши партнеры готовы нам в этом помогать, но за нас они это не сделают. Вот это очень важно, потому что это уже можно переложить на какие-то действия, чтобы в следующем году уже использовать такую возможность по максимуму. В плане CND, чисто практически, если мы на старте будем об этом думать и запросим помощь конкретную, где нам желательно быть, с чем мы хотим там выступить, либо, не знаю, поучаствовать, либо еще что-то. Что уже нужно начинать делать сегодня? Если говорить по странам, необходимо сформировать-таки вот эту страновую повестку, о которой я говорила. Пока это очень общие фразы, потому что это будет перекладываться на конкретные дела. Так, мы уже говорили с Олей, с чего начинать, как и что можно сделать. Первое — смотрим, кто в стране занимается наркополитикой. Значит, нам нужно с таким людьми налаживать сотрудничество и совместно выстраивать международный фокус, обсуждать, какие есть возможности, думать о роли ЕСЛУН. То есть, эта работа по формированию повестки следующего CND начинается уже сегодня. И так необходимо действовать в каждой стране нашего региона. Плюс - если у сообщества в стране нет информации об этих возможностях на CND, обязательно нужно проинформировать. Начать это каким-то образом фокусировать - ребят, за что сейчас бодаетесь, в чем мы можем вам помочь? Как потом можно использовать инструмент CND и вот эти партнерские предложения помощи. И уже сейчас думать о том, как это может или не может быть реализовано на следующем CND. То есть, какие шаги делать сейчас, и какие моменты по срокам не пропустить. В целом, по каждой стране делать все то, как мы готовимся к комитетам ООН. Отдельный момент — это не прекращать постоянно диалог с партнерами, то есть ни на секунду, чтобы потом вот как с этим Лушниковым не получилось, что мы его увидели от России на CND и прифигели. Эта информация, возможно, и не была секретная. И о том, что будет именно вот этот представитель от страны, возможно, тот же Джейми Бридж, который отвечает за участие гражданского общество на CND, знал и раньше. Ну, или мог выяснить. Но мы же его даже спросили, кто будет там от нашей страны. Вот поэтому нужно постоянно запрашивать и собирать информацию оттуда и изнутри, и это уже все компоновать. И это даст совсем иной фокус нашего участия там и повысит эффективность в разы. Я думаю, что для нас, как для региональной сети, CND — это одно из важнейших событий. Так что я думаю, что просто надо держать все темы, которые стратегические для нас, на контроле. И всегда быть готовыми высказать по ним свою позицию и войти в аргументированную дискуссию. Для CND — это значит подготовить сессии в альянсе с международными и страновыми партнерами. Прям по каждому - по наркополитике, по ОЗТ, по альтернативным мерам наказания, по женщинам и наркотикам и т. Даже по Даркнету тоже это необходимо сделать. Это будет все круто звучать и это на их языке - региональная сеть, позиции ЕСЛУН года по такому-то вопросу. Вот с этим хорошо начинать любую дискуссию. Мы же учимся играть по их правилам, чтобы в какой-то момент поставить им мат. Записал Александр Левин. Имя пользователя или адрес эл. Запомнить меня. Для таких же, как мы, и тех, кто мог бы действовать вместе с нами. Для тех, кто враждебен к нам, но по незнанию, а не из принципа. Для тех, кто связан с наркополитикой и чьи позиции мы хотим изменить. Enpud network Перепечатка любых материалов,. Размещение активной ссылки на сайт enpud. Группы на FB. Главная О нас. Встречи и поездки Проекты. Здоровье и права заключенных. Документы и Брошюры Видео Статьи. Вторник, 07 Апрель размер шрифта уменьшить размер шрифта увеличить размер шрифта Печать Эл. Наркополитика — это политика Смотрите, можете тогда вообще для сети, для людей, которые там еще не были и плохо понимают, что такое CND, рассказать, что это за мероприятие? Сообщество не для галочки Хорошо, если все решается в суверенных странах, тогда какая все-таки роль сообщества на CND? Держать линию обороны У меня вопрос по самой поездке. Дополнительная информация Материал предоставил а : Александр Левин. Оцените материал 1 2 3 4 5 2 голосов. Прочитано раз. Опубликовано в Наркополитика. Другие материалы в этой категории: « Три основных принципа реформы наркополитики: декриминализация, права человека, поддержка Помним о жертвах репрессивной наркополитики, заботимся о живых, людях, употребляющих наркотики. Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии. Последние новости. Datetime: Понедельник, 07 Июнь Добрый день. Сейчас вы услышите обратную связь от людей, которые…. Авторизация Имя пользователя или адрес эл. Enpud network Перепечатка любых материалов, представленных на сайте enpud.
Обзор действенных инсектицидов от клопов
Суверенная наркополитика
Копейск купить закладку Марихуана [Hillary Clinton Kush]
Центр грузоперевозок Скорость Новосибирск