Сучка будто не хочет раздеваться

💣 👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Сучка будто не хочет раздеваться
Подождите немного. Если воспроизведение так и не начнется, перезагрузите устройство.
Ролики, которые вы посмотрите, могут быть добавлены в историю просмотра на телевизоре, что скажется на рекомендациях. Чтобы этого избежать, выберите "Отмена" и войдите в аккаунт на компьютере.
0:02 / 0:08 • Посмотреть видео целиком В эфире
Прокрутите экран вниз, чтобы посмотреть подробную информацию

Ваш браузер устарел. Попробуйте браузер Atom , чтобы работа ВКонтакте была быстрой и стабильной. Подробнее
Женщина, показавшая нужный дом, оказалась права только в одном: застать Киру мне не удалось. Наверное, в глубине души, приближаясь к крыльцу, я подозревал, что так и будет. Прежде чем открылась дверь, мне пришлось долго стучать (звонка я не увидел). Не дождавшись ответа, перестал долбиться и собрался заглянуть в каждое окно, как за дверью послышался хриплый старческий голос:
В нескольких словах я объяснил цель своего визита. Кира – моя давняя подруга, с которой я не виделся долгое время. Но вот случайно узнал ее адрес и решил навестить. После затянувшегося молчания звякнул засов, и дверь приоткрылась настолько, чтобы хозяину было видно, кто стоит на крыльце. Я прекрасно разглядел лицо старика с длинными седыми волосами и лиловыми мешками под глазами. Он внимательно изучил меня, затем распахнул дверь шире.
- Если ты и вправду друг моей дочери, то заходи, - он позволил мне пройти.
Я шагнул в теплый, пропахший мочеными яблоками, коридор. Едва я оказался в этом доме, меня сразу захлестнула тяжелое ощущение, что здесь произошла беда. Я знал одно: кроме самого хозяина никого тут больше нет. Я поежился. В отличие от неказистой внешности дома, внутри было вполне уютно. Обычное жилище хозяйственного деревенского жителя.
- Запри дверь, - сказал старик. Я выполнил просьбу, последовал за ним по коридору.
Когда мы оказались на кухне, он указал на старое кресло, накрытое вязанным покрывалом, и более внимательно оглядел гостя. Я в свою очередь тоже изучил старика, и первое что бросилось в глаза: мужчина выглядит намного старше своих лет. Сначала я дал ему все девяносто, на деле же ему было значительно меньше.
- Нечасто сюда приезжают друзья Кирочки, - он бросил короткий взгляд, полный тоски, на икону в углу. - Точнее сказать, сюда вообще никто не приезжает.
От этих слов, произнесенных слабым голосом, мое сердце сжалось. Стало невыносимо жалко мужчину. Я не отличался сентиментальностью и редко давал волю эмоциям, но сейчас у меня защипало в глазах. В последнее время вместе с телом и разумом претерпело изменение и мое эмоциональное состояние.
- Как тебя зовут? - спросил старик.
- Приятно, Денис. Я – Гена, - он снова остановил на мне изучающий взгляд, затем добавил. - Кирочка не рассказывала о тебе.
- Может быть, - попытался улыбнуться я, чтобы хоть немножко взять себя в руки от накативших эмоций. - Как я уже сказал, мы познакомились лет семь назад. С того времени не виделись. Я уже сомневаюсь, узнает ли она меня вообще.
В глаза Гены сверкнули слезы. Я отвел взгляд. Старик поспешно смахнул их кулаком и отвернулся.
- Денис, ты будешь чай? - приглушенным голосом спросил он.
Пока старик наливал воду в чайник, я пробежал взглядом по кухне. Прежде всего я искал фотографии и любые предметы, которые могли бы иметь отношение к Кире. Никаких следов не увидел.
Гена закончил с чайником, сел напротив меня на табуретку. По его ссутулившемуся телу и опущенному вниз лицу мне стало ясно, что сегодня Киру увидеть не суждено. Я искал подходящие слова, чтобы напомнить на случай, если внезапно хозяин забыл, зачем я приехал. Искать не пришлось. Гена сказал все сам:
- Боюсь, Денис, напрасны были твои поиски. Нет моей доченьки, - и несчастный отец, закрыл большими ладонями работяги лицо, бесшумно зарыдал. Сказать, что я был потрясен, это ничего не сказать. Я ощутил во рту вкус адреналина, словно лизнул медный провод. И еще пустоту в груди, которая обрела материальность и как будто распирала меня.
Когда почувствовал, что способен двигаться, я поднялся с кресла и обнял мужчину за костлявые плечи. Все получилось спонтанно, что я удивился. Он поднял на меня лицо, с благодарностью заглянул в глаза. Сколько слез пролил этот безутешный отец в своем пустом доме? Сначала не стало жены, затем дочери.
- Не хотел распускать сопли. Извини, - успокоившись, сказал Гена. - Думал, давно уже все улеглось.
- Примите мои соболезнования. Я не знал, - мое присутствие было очень важно мужчине. И мы оба это понимали. Я подозревал, едва ли у него есть родственники, готовые поддержать.
- А вот и чайник закипает. Денис, поможешь?
Когда я выполнял эти несложные действия, моя кожа, похоже, вновь претерпела изменения. Она точно стала резиновой, натянутой. Я забыл о правиле остерегаться резких движений, чтобы не спровоцировать разрыв гнойничков, и поплатился. Неосторожно потянувшись к дверце шкафчика, кожа где-то в районе лопаток натянулась и вздутие треснуло. Боль пробрала всю спину, мерзкая жидкость струйкой побежала вдоль позвоночника. В отражение аккуратно расставленных тарелок, я сумел различить свое перекосившееся лицо.
- Денис? - окликнул меня хозяин. - Ты чего?
- Все хорошо, - постарался предать своему голосу спокойствие.
Гена разлил чай, мы сели за стол у окна. Старинные часы с кукушкой показывали четыре часа дня, а на улицу как будто царствовал поздний вечер. Мы сидели молча. Старик смотрел притупившимся взором на свою чашку. Не в силах вынести тяжелого молчания, я произнес:
- Мне очень жаль, что так произошло. Для меня это тоже огромная потеря, - я коснулся его плеча.
Старик покачал головой, трясущимися руками приподнял чашку, но, так и не отпив чая, поставил ее обратно на блюдечко. Руки так дрожали, что напиток едва не выплескивался.
Меньше всего хотелось расспрашивать старика о его умершей дочери. Но еще меньше всего хотелось тратить время впустую. Я так надеялся ее увидеть и теперь должен был знать, что с ней случилось.
- Как это произошло? - осторожно спросил я. Подумал, что если мои расспросы заставят Гену нервничать, то немедленно остановлюсь. Этот человек достаточно настрадался и лишние переживания из-за моего эгоизма ему не нужны.
Его лоб прорезало множество морщин, глаза сузились. Я испугался, что он снова заплачет. Но нет, ему удалось взять себя в руки.
- Она ушла в начале июня. Ее смерть до сих пор мне неясна и едва ли когда я узнаю настоящую причину.
В начале июня? Чуть больше, чем через месяц после нашего знакомства. Не знаю почему, это хронология вызвала во мне страх.
- Ушла Кирочка не сразу. Долгое время мучилась. Я до последнего верил, что это рак. Так говорили врачи. Она не верила в это. Говорила, в больнице что-то напутали. Боялась меня напугать. Скрывала свою болезнь больше полугода. Я несколько раз обращал внимание, как она выглядит. А выглядела она неважно. Пытался выяснить в чем дело, а она уверяла, что незачем переживать. И до поры до времени я ей верил. Но в последние месяцы скрывать беду ей становилось все тяжелее, и тогда я усадил ее в это кресло и потребовал объяснений. Она долга молчала, пряча глаза и, наверное, надеялась, что я сжалюсь и дам уйти. Но я был непреклонен. Я ждал, когда она заговорит. Вообще, если ты смог заметить, она была очень робкой в общении. Уж не знаю, как со сверстниками, но с людьми старшего возраста точно.
- Она была интересной и общительной, - сказал я и старик на секунду улыбнулся.
- Мы с тещей переживали по этому поводу. Теща в ней души не чаяла. Считала своей дочерью. А после кончины моей жены вообще не пропускала ни дня, чтобы не навестить. Кирочка после школы сразу шла домой, закрывалась в своей комнате и вышивала. Это было ее любимое занятие, вышивать всякие картины. Я ничего не имею против хобби, но ребенку еще нужно живое общение. Первое время к ней приходили ребятишки из класса, звали на каток или на речку, но Кирочка всегда находила причины остаться дома. В конце концов, за ней перестали заходить. В раннем возрасте у нее была главная забава – куклы. Они и стали ее друзьями. А сколько платьев она для них сшила, это надо было видеть. Не перечесть. Девчушке еще четыре годика не стукнуло, а она, глядя на бабку, за иголку хватается. Сколько мы с тещей не пытались остеречь ее от шитья, все бестолку. Боялись, проглотит иголку. В ее-то возрасте. А сколько раз она пальцы себе протыкала. И это ее не останавливало. В итоге теща ей пяльцы все-таки подарила на пятилетие. Вот с тех пор Кирочка ничем другим не занималась. После школы – а закончила она школу с хорошими оценками, могла бы и с медалью, да ее несговорчивость помешала, - доча в техникум на портниху поступила. А после пошла работать на текстильную фабрику. Ее сразу взяли.
Все это время я ждал, когда Гена расскажет о смерти жены, о своем падение с лестницы, но он, похоже, решил пропустить эти эпизоды. Может и к лучшему. Едва ли они помогли бы разобраться в моем вопросе, а ему бы только напомнили о прожитом горе.
- Теща правнука или правнучку ждала, - продолжил свой рассказ старик, - да и я тоже о пареньке мечтал, чего скрывать. Но будучи двадцатилетней Кирочка даже не смотрела в сторону парней. А ухажеров много бегало. Аж с города на машинах приезжали, во. Все наши сводничества были напрасны. Доча никем не интересовалась. Когда теща напрямую ее стала спрашивать, мол, как у нее дела с мальчиками, доча отворачивала лицо, отмалчивалась. Мне даже приходилось останавливать бабку. Слишком она требовательно с этой темой к девчонке относилась. «Не лезь, мать, в ее дела, - говорю, - сама разберется». «Да какой там разберется, - говорит теща, - в ее-то возрасте у всех уже дети, да и не по одному. Так и останется она одна». В чем-то теща была права.
Все это звучало вполне правдоподобно. Я помнил, как сложно было разговорить Киру, как мне становилось неловко, словно я пытался не заговорить с ней, а откровенно домогался. Ира сказала, что Киру знает какая-та там Лида. Может, есть смысл выйти на нее. Она-то точно должна знать о Кире более сокровенные вещи.
- До твоего появления, я сомневался, что у дочи вообще есть друзья.
- Да, мы хорошо общались. Но с того времени прошло столько лет.
- Когда не стало тещи, - Гена тяжелого вздохнул. Было видно, как он перебарывает свои эмоции. - Мне вдруг как-то жутко стало. И не только за Кирочку, но и за себя. Дочка работала в Иваново. Приезжала по выходным, по хозяйству помогала. Но мне вдруг представилось, что я так и останусь одиноким стариком, - его голос сорвался. Гена сжал еще не потерявшие силу руки в кулаки. - Я не боялся, что доча когда-нибудь перестанет навещать и забудет меня. Нет, она бы так никогда не поступила. И все равно я боялся. Все чаще и чаще ощущалось присутствие беды. Я не знал, что меня так пугает. Не знал до того момента, когда не приехали те двое, - кустистые брови мужчины нахмурились, губы плотно сжались.
- Кто те двое? - заинтриговано спросил я, подавшись к старику.
- Они представились как хорошие знакомые Кирочки. Но меня в этом деле сложно провести. Я знал, что таких знакомых у дочи нет. Чувствовал. Это были два молодых парня, постарше тебя. И хоть они и держались молодцами, от них сквозило ложью. Настоящие волки под овечьей шкурой. Я спросил, что им нужно. Тот, что с бородкой помялся и ответил: у них с Кирой какие-то совместные дела на работе. Какие еще к черту дела, чуть не вскрикнул я, моя дочь работает на производстве швеей. Наверное, они увидели мое подозрение. Тогда в разговор вступил второй. «На фабрике, где работает ваша дочь, - говорит, - многие сотрудники повышают квалификацию. У нас открывается новый филиал, где работники, хорошо себя зарекомендовавшие, пройдут отбор на руководителей швейного дела по всей России». «А зачем вы приехали сюда, - спрашиваю, - Кира пять дней в неделю находится на работе». Тут снова заговорил первый: «В том то и дело, что она третий день не выходит на работу. На звонки не отвечает». Я почувствовал, что все мои прежние опасения были неспроста. «А соседи, что живут с ней в общежитие?» - спрашиваю. «Никто ее не видел с понедельника», - ответил мне тот.
Гена отодвинул в сторону чашку с недопитым чаем.
- Гораздо позднее я понял, что эти двое пускают мне пыль в глаза. Они явно что-то высматривали. Они попросили войти в дом, но я их за порог не пустил. Только они уехали, я тут же схватил телефон, позвонил доче. Она сразу взяла трубку и я не узнал ее голоса. «Здравствуй, родная, - говорю, - как твои дела?» «Все хорошо, пап», - ответила Кирочка таким голосом, что у меня все внутри сжалось. Она явно что-то боялась. Я рассказал, что, якобы, звонила начальница мне ее, спрашивала о дочери, все ли хорошо. Кира ответила, что заболела вот и не появляется пока на работе, живет в общежитие, а с начальницей пока не связывалась. Еще проговорился о тех двоих, что явились ко мне. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что именно ее испугало в моей речи. Стоило мне только упомянуть про этих хмырей, как голос Кирочки задрожал. И как не старалась она уверить меня, что она заболела и ничего страшного, я-то знал: доча не заболела, она боится выйти на работу из-за этих двоих. Она боялась их. Пряталась от них в общаге. Спросил: приедет ли она на выходные. Она сказала, что приедет. Четверг с пятницей я пережил с трудом. Не мог ни спать, ни есть. Мне сразу припомнилась та группировка, которая орудовала одно время в наших краях. Не знаю, слышал, нет, они похищали девушек, продавали в рабство. У моей покойной тещи знакомая есть. У нее двух дочерей похитили * . В голову страшная мысль пришла: а вдруг и за Кирочкой охотятся бандиты. Чего только не думал, пока ждал субботнего утра. Обычно доча приезжает из Иваново десятичасовом автобусе. Я стоял на остановке с шести. К счастью, доча приехала целая и невредимая. Так мне показалось сначала. С того дня на работу она больше не выходила. Да я бы больше не позволил ей ездить туда. Костьми бы лег. На все мои расспросы она ничего конкретного не сказала. Впрочем, тут было все ясно без слов: дочу испугали те двое. Что они от нее хотели, одному богу известно. С того момента Кирочка работала в Надклязьменске, - Гена замолчал, промочил горло остывшим чаем, потом обратился ко мне:
- Наверное, я утомил тебя своими россказнями?
- Нет, мне очень интересно, - не задумываюсь, ответил я. - И что же случилось потом? В начале беседы вы упомянули про рак.
Рак. Я напрягся. Тут же возник вопрос: а не его ли я подцепил от Киры? Едва ли такое возможно, но в своем состоянии я мог поверить чему угодно. Если уж у меня появлялись теории и о проказе, и даже о проклятие, то мой измученный рассудок мог принять мысль и о раке, который каким-то образом передался от Киры мне. Половым путем, например.
Мой друг, проблема не в том, что происходит с твоей кожей. Проблема в тебе. Будь ты хоть чуточку умнее, давно бы сходил в больницу, лег на обследование.
Та разумная частичка не раз мне доносила эту мысль, и постоянно я игнорировал ее. Да, я бы мог завтра же рвануть в больницу, пока еще
не поздно. Но меня не покидала надежда, что я достаточно близко подошел к тому, что искал.
- Доча не обманула меня, когда сказала, что заболела. Каждый день я видел, как ей становилось хуже, как бы она старалась не показывать это. Она словно затухала. Сердце кровью обливалось, глядя на нее.
- И что же с ней было? - мой голос дрогнул.
Минуту или две мы сидели почти в звенящей тишине. Я буквально застыл, не в состоянии шелохнуться. Внутри меня напротив, все бурлило. Когда приступ прошел, я прикоснулся к животу, нащупал под свитером мелкие бугорки, грозящие взорваться в любой момент. Я не мог отвести взгляда от старика. Его последняя фраза словно повисла в воздухе перед моим лицом.
- В чем дело? - спросил Гена, немало пораженный моей реакцией. Вместо ответа я попросил продолжить рассказ.
- Кирочка хоть и была замкнутая и хрупкая, она наотрез отказалась пойти в больницу. Я предложил ей только сходить показаться врачу. Нет, ни в какую. Упрямилась месяца два, пока я не проявил характер и чуть ли не силой повез ее в город. Всю дорогу она рыдала и умоляла остаться дома, ни дать ни взять маленький ребенок. Меня больше всего поражало ее поведение. Почему она так боялась показываться врачу?
Я задумался над вопросом и ответ мне не понравился. Слишком уж схожа история Киры с моей собственной. Но действительно ли она боялась идти в больницу? Или ее рассудок, как и мой, помутился, и ей хотелось разобраться во всем самой.
- Пока мы сидели вместе в очереди к врачу, я поглядывал на дочу, пытаясь понять, что с ней. За три месяца она здорово похудела. Она и не отличалась никогда полнотой, но тут прям совсем – кожа да кости, взглянуть жутко. Как ее еще ветром не унесло. Кроме болезненной худобы было в ней еще что-то. Это я потом углядел. Седина, - Гена потер свои покрасневшие глаза. Я заметил, как его руки вздрогнули. - В ее-то возрасте седина! А ведь ей и тридцати не было. Совсем молодая. Как мне хотелось заставить дочу рассказать, что, черт возьми, случилось. В ту минуты, сидя рядом с ней в больничном коридоре, ожидая своей очереди к врачу, я ни слова не мог вымолвить. Когда пришло наше время, она неохотно встала и неуверенно зашла в кабинет. Я еще подумал, ни будь меня сейчас рядом, она бы не решилась переступить порог. Но я как сторожевая, следил за ней, и ей ничего не оставалось, как пройти к врачу. Долгая она у него пробыла, а когда вышла... мне показалось, я приведение увидел, а не собственную дочь. Ну и побледнела она! «Кирочка, - говорю, - родненькая, рассказывай, что у тебя?» А она только головой качает, словно язык проглотила. Тогда я схватил ее за руку и бегом обратно к кожнику. «Что у нее?» - ору сходу. Медики аж подпрыгнули. «Что у моей дочери?» «Мужчина, успокойтесь, - говорит врачиха, - выйдите в коридор». Тогда я подскочил к ним и зашипел: «Отвечай, что вы нашли у моей дочери, иначе, клянусь, все у вас тут разнесу». Они вроде попыталась сказать мне, что-то о... как это у них там называется?
- Конфиденциальности, - подсказал я.
- Точно. Мол, то, что между врачом и пациентом, никому знать не положено. Но ведь я ее родитель! Завидя мою озверевшую морду, они все объяснили. Сказали, это скорее всего рак кожи, но мне показалось, они сами не уверены в своих словах. Сказали, спрашивали у нее, как давно это появилось, что она чувствует, но доча рта не раскрывала. Оно понятно. Как себя поведет человек, которого насильно затолкали в кабинет. Врачиха потребовала немедленно Кирочке пройти полное обследование, что это не шутки. «Гляжу, ваша дочь совсем не горит желанием лечиться, - объяснила мне врач, - вы бы поговорили с ней». «С ней что-то серьезное?» - спрашиваю, хотя знаю: серьезнее некуда. «Чисто визуально понятно, что у нее большие проблемы с кожей. Можем быть, мы смогли сказать более точно, позволь она нам осмотреть ее внимательно». «Вы сказали про рак кожи, - говорю, - это так?» «Скорее всего. Все признаки на лицо. Хотя без обследования никто диагнозы не ставит». На этом наш первый визит к врачу закончился. Ничего толком не узнал, зато стало только хуже от неизвестности. После этого она с опаской на меня поглядывала. И все равно так ничего и не объяснила. Как молчала, так и продолжала молчать. Для себя я уже все решил. Любыми путями заставить ее обследоваться. Вопрос был только в одном: как пройдет это обследования, болезненно или нет. Я все еще надеялся мирно поговорить с дочей, попросить добровольно лечь в больницу. Никому еще от этого хуже не было. Она ни в какую и все. Хоть ты тресни. Мое терпение лопнуло, и я стал угрожать ей, что вызову санитаров и те посадят ее в смирительную рубашку и отвезут сами. И это не подействовало на нее. Она вскочила и со слезами выкрикнула, что уедет из дому. Я всерьез испугался, услышав такое. И поверил ей. Потому что она говорила правду, хоть правда ее и была невероятна. Она могла сделать что угодно. Она перестала со мной разговаривать, обходила стороной, запиралась в комнате и сидела там в тишине. Незадолго до этого скончалась теща. Это сильно повлияло на Киру. Первое время, она именно на это и ссылалась. Мол, не в болезни дело, а в депрессии из-за смерти бабушки.
Как я уже гово
Красивое порно с телкой - 11 фото
Парашютистки заняты лесбийским сексом | порно и секс фото с лесбиянками
Новогодний ужин закончился бурным сексом