Субъектность. В России и за рубежом
Рассмотрим «вживую», как выглядит эта субъектность. Сейчас в первую очередь мысли людей направлены на борьбу электоральную – начнём с неё. Нужно отметить что сама возможность электоральной борьбы существует только там, где есть реальная сила, способная заставить с собой считаться. Право избирать своих кандидатов выбивалось не пустыми манифестами. Сейчас это право по факту потеряно потому, что нет того субъекта политики, с которым стоило бы считаться.
Не так давно на посты президентов США, Франции, на пост премьер-министра Великобритании претендовали Сандерс, Меланшон, Корбин. Все они обладали реальной поддержкой. Значительную роль этой поддержки составляют активисты. Они включены в сетевые и горизонтальные структуры профсоюзов и различных движений, их мнение значимо, их социальные сети читают. Именно эти социальные структуры позволили поднять и выдвинуть кандидатов без бюджетов корпораций, без административного ресурса, без медиасетей.
Для продвижения Корбина на место лидера Лейбористской партии в неё массово вступили активисты. Сандерс регулярно поддерживает профсоюзные кампании и профсоюзы отвечают взаимностью.
Электоральной борьбы недостаточно для реальных изменений или даже удержания существующих позиций. Нужно давать адекватный ответ на антинародные реформы. Там, где существует низовая культура самоорганизации и борьбы, общество менее пассивно, способно бить в ответ. Примеры мы постоянно наблюдаем в виде массовых протестов и отлично организованных забастовок в Европе.
У нас в стране во время пенсионной реформы была пара очагов самоорганизации – люди собирались в чаты, совместно и оперативно принимали решения, распределяли задачи и работали. Чат, в который входил автор этих строк, был структурирован на «специальности»: айтишники за несколько дней создали сайт с картой протестов, юристы консультировали, рисовальщики рисовали, авторы писали, СММ-щики занимались рассылками, в товарных количествах печатались и расклеивались листовки. И кто это был? Во многом это были реальные активисты с уже имеющимся опытом. А новенькие получали представления о самоорганизации.
Стоит отметить, что часто мы видим только верхушку айсберга, сам момент забастовки, хотя подготовка и качественный рост коллектива профсоюза может длиться годами. Сотрудники вовлекаются через участие в миникампаниях и повседневной работе. Агитация в привычном нам понимании второстепенна.
Свои институты гражданского общества мы можем построить только сами. В своё время военную хунту в Бразилии снесло рабочее движение, которое и сейчас там очень сильно. В настоящее время в Гвинее происходит общенациональная забастовка против военной хунты.
Может, дело в цивилизованности власти в той или иной стране? Нет. Власть в цивилизованных странах потому мягкая, что стоит им «потерять берега» – ответка будет жёсткой.
Как выглядит субъектность, мы увидели.
Посмотрим, что с политической сферой у нас. Сейчас – пиковый момент политизации общества: СВО, выборы, ожидание после выборов новой волны мобилизации, инфляции и прочих радостей.
А смотреть не на что – на всю страну несколько сотен небольших чатов, в которых сидят котики, которые уже никому не верят и ничего не ждут. Обсуждают, как лучше проголосовать, чтобы господа увидели, что их податному населению не нравится происходящее. После выборов эти унылые котики разойдутся ещё на пару лет.
Левые организации обсуждают, какой предвыборный манифест и электоральную стратегию выбрать для того, чтобы не остаться в стороне от этого праздника политической жизни. Объединяются и размежевываются в комментариях по этому поводу.
Может быть, дело в том, что у нас особый народ – генетические рабы? Очевидно, что нет. Наш народ доказывал на практике обратное не раз.
Причина слабости сейчас в том, что субъектность связана с наличием культуры самоорганизации, культуры борьбы, политического самосознания(осознанием своего места в мире, интересов, мотивации к действиям).
О том, что из себя представляет эта культура, читайте в следующей статье.
Подать заявки на обучение органайзингу можно в @marxistunion_bot