Субъективизация: смысл и цель

Субъективизация и цель

Субъектия — это там, где существует цель или наличествует направленность на что-то, присутствующее в качестве смысла происходящего. Направленность, очень условно, может быть «определена в объект», но на самом деле «стремление» — это «как цель» (смысл). То есть субъект — это всегда «цель для чего-то», а не только подлежащее и сказуемое, как это принято определять в классическом мышлении о субъекте.

«Движение к цели» — абстракция, повисшая в воздухе. Кто движется к цели? Когда, где, зачем? Отсюда цель и движение к ней предполагают: того, кто движется, а также среду, различные составляющие, других участников, инструментарий… но главное — это смысл, конституирующий всё происходящее в цель.

Конституция не говорит о цели, она не говорит, куда идти. Для того чтобы понять, куда идти, нужно идти к жрецам.

Понимание цели — это понимание субъекта. Разглядывая прошлое, сложно понять происходившее. И только понимание «куда шёл субъект» позволяет говорить об Истории.

Цель производит субъектию, субъектия производит игру, и в обратном направлении. Когда субъектия заполняет пространство, возникает кризис, а затем распад. После может быть повторение, но только в результате обнаружения нового смысла.

Смысл-цель завладевает умами, что говорит о желании достижения ценного для участников. Стремление к сверхблагу порождает волны истории. Эпоха гуманизма, Просвещения, модернизм — колебания духа. Амплитуды человеческого духа создают волны истории.

Со временем выстраиваемое приобретает черты, обрастает второстепенным, становится чем-то основным, чем-то главным. Но через время то, почему всё это стало действительным, становится чем-то утерянным, утраченным, скрытым.

Одно дело — кочевать в одиночку или незначительной группой, а другое дело, когда мы имеем дело с народом-кочевником. И тут тоже «кочевничество», тут можно выявить иной масштаб и значительную организацию, но на самом деле это предполагает не только значительное кочевое хозяйство. В действительности это «особый скачок», когда выдернутый смысл становится новой субъективизацией. То есть первичным будет не хозяйство, а дух, который с помощью цели-смысла преобразует происходящее согласно своему стремлению.

Всё вращается вокруг цели-смысла и выстраиваемой субъектии после. Первичная цель (смысл) запускает отношения при движении к чему-то (реализации). Но контур — это включение участника для движения к цели.

Цель конституирует субъектию, указывая направление, но цель — это живой инструмент, присутствующий в мышлении участников. Мышление изменяет цель, переоткрывает или отвергает. Мышление о цели подвержено усталости, воздействию среды и обстоятельств.

Общность, возникающая вокруг смысла, может расти, изменяться, становиться иной. Спустя время «собрание вокруг старой цели» может стать другим, понимая всё происходящее как-то по-иному, что укажет на новый смысл-цель, новое происходящее, хотя слова-метки могут оставаться теми же.

Предположим, что субъективизация — это «особое движение». Движение предполагает стремление к «общему благу». Но если блага нет, то каков смысл последующего существования?

Можно предположить конкретное «общее благо» Аристотеля, Гоббса, Локка…, Руссо. Но и поиск Абсолюта, поиск последних оснований, очередного солидаризма, объединения усилий для… остановки поедания. Но для чего остановки?

«Забота о теле» может стать бесконечной величиной. Но субъектия, как «результат каких-то запредельных стремлений», не может существовать для тела. Тело — это возможность, а не цель. Забота о теле (воспроизводство) — это только задача. Но смысл требует иной реализации.

Случается «овечье слабоумие», когда присутствующим почему-то кажется, что происходящее — это не «сильный обмен со средой», не движение к смыслу-цели, что предполагает какое-то сверхнапряжение. Но гуманизм, понятый в качестве «овечности», порождает особое разжижение и закат.

Слабое «общее благо» может быть предположено: допустим, это выживание; поход к чему-то новому; установление благостного общежития; установление справедливости на земле; очередное освобождение кого-то от чего-то; какое-то развитие. Но всё это только промежуточные задачи в реализации запредельного смысла, который и является основанием для свихнутого духа. А отсутствие сильного основания говорит о завтрашнем отсутствии живых.

Смысл как начало субъективизации

Представим себе, что возникла субъектия-смысл в качестве способа соединения усилий, контуром которого становится какое-то положительное выживание, которое может стать причиной стабилизации или спокойной среды-существования:

В этот момент возникнет «общество излишков», которое может быть законсервировано и просуществовать неограниченное количество времени. Причём «современным обществом благополучия» может быть только какая-то часть большого сообщества.

В обществе излишков могут возникать зоны, в которых есть время для мечтаний, творчества, самосовершенствования. Что также предполагает параллельную зону разложения, разрушения, деградации и постоянный переток между этими зонами или зонами смысла и бессмысленности. То есть не всегда освобождение — это зоны самосовершенствования. В пространстве всегда можно обнаружить жрецов и контуры, актуальных правящих и других…

Что также не отрицает присутствия зон эксплуатации и изъятия, которые примыкают к современному «обществу окончательного благополучия», но всё же ими не являются в полном смысле. Причём именно зоны изъятия могут становиться источником для различных попыток расширить сюда достижения зоны смысла или, наоборот, навсегда превратить эти зоны во что-то такое окончательно скотское.

Заметим, что смысл является источником всего положительного косвенного роста, а не наоборот. То есть странный идеализм жрецов — только эта причина последующего благополучия всех остальных, а не наоборот. И тут всегда возникает вопрос об остывании, о консервации, о вырождении…

Особые свихнутые всегда могут выныривать и становиться началом субъективизации, роста, обнаружения остановки бессмысленности. Но не всегда плотные образования могут совпадать с актуальным источником вертикали.

Аналогические мысли о смысле-субъекте

Можно предположить различные аналогичные представления, описательные модели.

Представим себе: существует некий Он, субъект, который находится в тёмном и опасном пространстве. У него значительное количество врагов, возможных союзников, друзей, приятелей... Среда вокруг и внутри. Для жизни ему необходимо обладать знаниями и действовать.

— Субъект хочет жить, правильно понимать себя, своё место, взаимодействуя с другими.

— Жить — значит действовать. Действие — это работа со средой. Среда сопротивляется, для её включения нужны смысловые, витальные и организационные усилия.

— Субъект хочет расти, развиваться, совершенствоваться… А для этого необходимо напряжение, но и «правильные» мысли о существовании.

— Субъект окружают субъекты и другие, обладающие пониманием. Они «видят» субъект. И эта «видимость» для субъекта является проблемой. Субъект должен (обязан) думать над своим образом, своей видимостью для других, чтобы взаимодействовать с ними и их составляющими.

— Для субъекта существуют не только друзья и союзники, но есть и враги, которые тоже хотят воздействовать на сознание субъекта. То есть субъекту необходимо воздействовать на сознание врага, а также защищать и своё.

— Воздействие и взаимодействие предполагают «различное взаимодействие»…

Итак, присутствует массив совокупной жизнедеятельности. В этом массиве можно мысленно выделить части, органы, механизмы, процессы, институты. Но первичным всё же остаётся работа с сознанием своего субъекта, а также сознанием другого, что является значительной проблемой, процессом, который всегда связан со смыслом этого происходящего.

Субъектия и управление

В чем разница между субъектией и управлением? Субъектия не предполагает ни верха, ни низа, это плотность, устремляющаяся к смыслу. Субъектия — это динамика, это поход, это идущий куда-то искатель.

Управление — это пирамида, это вертикаль управления. Это управленческий механизм для решения каждодневных задач.

Субъект и управление могут совпадать, а могут быть и чем-то несовпадающим.

Управление, переставшее быть субъектией, утрачивает смысл и становится дряхлым, недееспособным бюрократическим монстром, который идёт в никуда.

Но утрата свойства «быть управлением» — это потеря стабильности для решения необходимых каждодневных задач. Субъектия, потерявшая контуры управления, становится неустойчивой и утрачивает способность защищать себя от внешних угроз.

Субъектия в начале своего пути может существовать без управления. Но управление, в итоге вырождения цели, утрачивает субъектность.

Субъектия в начале своего пути определяется жрецами, а управление затем будет структурировано воинами (замполит и командир).

То, что не позволяет сорваться в пропасть

Живой не ощущает, как брошенный куда-то предмет взаимодействует с другим предметом. Так и ожившая субъектия — это что-то внешнее для всех, что и предполагает бездушную манипуляцию с «подлежащими». Но «подлежащие» — они живые, у них есть интерес, что ставит под сомнение любую «окончательную включённость» со стороны, на самом деле, только субъективизационного мышления.

И всегда начальным является вопрошание: «А зачем это всё? Для чего всё это мне надо?» И тут нужно вспомнить о цели, которая производит из подлежащего живой субъект, который является причиной субъективизации, а не наоборот. Любое отрицание этого может быть, но это значительный вывих.

Древние смыслы могут быть цементом происходящего. Причём сами смыслы могут не быть понятны сегодня в качестве осознанного, но всё же, пройденное и отбытое не исчезает: оно происходит и длится в особом пространстве, получая доступ к сейчас происходящему через живых. Итак, происходящее опирается не только на «цель сейчас», но и на произошедшее, ставшее не-смыслом, который можно обнаружить в качестве особой мудрости или смысла, который присутствует в бессознательной памяти выживших, являясь цементом, подпоркой неустойчивого механизма-сейчас. Например, в древнеиндийском эпосе «Махабхарата» существует описание того, что участники событий воспринимают сверхблаго в качестве рождения ста детей, что и говорит о праведности и благоволении богов.

Заметим, цель-смысл — это всегда воздействие на уже вынырнувшую субъектию. Субъект не равен цели, но воздействуя на цель, можно изменять субъект. Субъект в каком-то смысле равен сознанию и равен мышлению. Воздействие на сознание, на мысли — это воздействие на судьбу.

------------------

Рисунок*: Layard, A. H. (1853). A second series of the Monuments of Nineveh: Including bas-reliefs from the palace of Sennacherib and bronzes from the ruins of Nimroud [Title page]. London: J. Murray. Retrieved January 10, 2025, from https://digitalcollections.nypl.org/items/510d47dc-4720-a3d9-e040-e00a18064a99

-------------

Руснак А. Участники и цель