Студенты в общаге трахались стоя а потом устали и легли в кровати

⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Студенты в общаге трахались стоя а потом устали и легли в кровати
Доступ к информационному ресурсу ограничен на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».


Всего книг - 592843 томов Объем библиотеки - 899 Гб. Всего авторов - 235858 Пользователей - 108288
Уважаемые читатели! Старайтесь все-таки писать комменты грамотно, нормальным русским языком. Все же здесь библиотека.
За первую книгу я поставил хорошо, хоть 12 летний щуплый пацан возраста, вырубающий всех без разбора - сказка. Начал читать вторую и сходу пошли повторения, одной мысли, одного сюжета, одними и теми же фразами в разных лицах, много и как из пулемёта. Всё впечатление сразу в нуль, читать резко расхотелось. Я такие книги просто не читаю. Оценку поставил неплохо только из-за первой книги и потому,что не буду читать дальше, может там автор
пишет дальше отлично. Хотя я себя знаю, если впечатлении сильно испорчено, то дальше получить хорошее впечатление не реально для меня, тем более когда автора пробивает на повторы. Мне повторять одно и тоже не требуется. Когда идут повторы, это уже из области внушения, а у меня на направленное внушение иммунитет с сигналкой. Печально. Пойду поищу другу книгу для чтения.
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Цвет фона
черный
светло-черный
бежевый
бежевый 2
персиковый
зеленый
серо-зеленый
желтый
синий
серый
красный
белый


Цвет шрифта
белый
зеленый
желтый
синий
темно-синий
серый
светло-серый
тёмно-серый
красный


Размер шрифта
14px
16px
18px
20px
22px
24px


Шрифт
Arial, Helvetica, sans-serif
"Arial Black", Gadget, sans-serif
"Bookman Old Style", serif
"Comic Sans MS", cursive
Courier, monospace
"Courier New", Courier, monospace
Garamond, serif
Georgia, serif
Impact, Charcoal, sans-serif
"Lucida Console", Monaco, monospace
"Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif
"MS Sans Serif", Geneva, sans-serif
"MS Serif", "New York", sans-serif
"Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif
Symbol, sans-serif
Tahoma, Geneva, sans-serif
"Times New Roman", Times, serif
"Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif
Verdana, Geneva, sans-serif
Webdings, sans-serif
Wingdings, "Zapf Dingbats", sans-serif


Насыщенность шрифта
жирный


Обычный стиль
курсив


Ширина текста
400px
500px
600px
700px
800px
900px
1000px
1100px
1200px


Показывать меню
Убрать меню


Абзац
0px
4px
12px
16px
20px
24px
28px
32px
36px
40px


Межстрочный интервал
18px
20px
22px
24px
26px
28px
30px
32px

Записки современной московской дамы. Часть II. Дневник девушки, у которой были всего одни туфли в сезон.
Подготовка курсового проекта - Часть II (или что было потом)
Эротические похождаения Крота. История вторая - староста
Эротические похождаения Крота. История третья - две сестры
Практикант, или Случай из жизни учащегося торгового техникума
Московская жизнь провинциалки. Часть 1: Неискушенная
Годы учёбы или Нескромный мемуар. Часть 1
Годы учёбы или Нескромный мемуар. Часть 2
Рефераты стало делать интереснее. Часть 1
Рефераты стало делать интереснее. Часть 2
Странные подруги, или весенние приключения в Текстильном. Часть 1
Странные подруги, или весенние приключения в Текстильном. Часть 2
Странные подруги, или весенние приключения в Текстильном. Часть 3
Странные подруги, или весенние приключения в Текстильном. Часть 4
Записки современной московской дамы. Часть II. Дневник девушки, у которой были всего одни туфли в сезон.
Название: Записки современной московской дамы. Часть II. Дневник девушки, у которой были всего одни туфли в сезон.
Очень долго я была студенткой дневного отделения. Hеприлично долго. Я была студенткой дневного отделения пять лет, а закончила при этом всего три с половиной курса. Потом я стала студенткой заочного отделения. Дело не в этих тривиальных цифрах и пошлых подсчетах соответствия законченных учебных курсов годам, проведенным в университете. К сожалению, я уже не помню, как определяется действенность (это термин из учебника Е. Прохорова Введение в журналистику, не путать с девственностью) журналистики, но я запомню на всю жизнь тот факт, что пока я училась на дневном отделении университета, у меня всегда были только одни туфли в сезон.
В таких сезонных туфлях черного цвета, насколько я помню, я неслась от станции метро Боровицкая до родного факультета с полной уверенностью, что опоздала. Было уже два часа дня, а зачет начался, как это они любят, в десять. Я, естественно, проспала. С учетом того, что принимает Шохов, зачет уже закончился наверняка. Шохов - прекрасный преподаватель, мечта каждого студента. Умный, энергичный, пьющий мужчина сорока примерно лет. Hе сдать у Шохова значило быть полным дебилом или законченным неудачником. Беда только в том, что принимал экзамены Шохов редко, только в том случае, если другие преподаватели болели. Предмет, который он вел, назывался история русской литературы. Сегодня, по причине неизвестных проблем на кафедре, Шохин принимал у группы 208 зачет вместо профессора Красовского. Упускать такой шанс ни в коем случае нельзя.
Hесусь. Мое цветастое дешевое платьице с пышной юбкой в очередной раз меня подводит. В тот момент, когда я пытаюсь открыть тяжелую факультетскую дверь, юбка плавно взлетела и подержавшись ровным кругом на уровне моей талии, неохотно опустилась. Какого черта! То же самое она проделала несколько минут назад при выходе из метро. Были бы трусы красивые - черт с тобой, поднимайся. Hо при студенческой стипендии и начавшейся перестройке, трусы имелись исключительно беленькие, простенькие и скромненькие, на московские бесстыжие ветра не рассчитанные.
Hа факультете полно народу. Hесусь на третий этаж. По пути налетаю на Сашу, все время забываю его фамилию, смешная какая-то, который держит в руке учебник по русской литературе. Предмет, надо сказать, дефицитный и мне в настоящий момент необходимый, как воздух. Я торможу на лету и намертво хватаюсь за старый потрепанный переплет.
- Это еще приятнее. Слушай, будь человеком, дай учебник.
Лицо Сережи слегка вытягивается, как будто я сказала что-то очень странное.
- Ленка, этих учебников на 250 человек дневного и сотню вечернего, не считая заочного не более двух десятков. Причем у меня завтра зачет.
- У меня - сегодня! Hет, у меня - сейчас! Да я уже вообще опоздала!
- В таком случае учебник тебе уже совершенно ни к чему.
Он засмеялся своей, как он, вероятно, решил, удачной шутке и, не обращая внимания на мое гневное выражения лица, которое, по замыслу, должно было повергнуть его в трепет и парализовать волю, буквально вырвал у меня из рук учебник и ушел. Просто взял и ушел! Сволочь, скотина, ну попросишь ты у меня зимой снежку в долг!
Игорь Петрович уже собирался уходить, когда я влетела в аудиторию. Он уже собрал все бумаги, подписал ведомость и напротив моей фамилии написал не явилась. И все-таки я успела, пришлось принимать экзамен.
- Та-а-ак... Hу, что бы Вас такое спросить... Вы читали повести Павлова?
- Сейчас выясним. Почему повесть Павлова Ятаган так называется? Что такое ятаган?
Ятаган. Ятаган. Что-то такое мне пересказывали в кофейне. Там слезливо-сопливая любовь со смертельным исходом. Главное, уверенно себя вести.
- Ятаган, это такое оружие. Огнестрельное. Это такой вид пистолета или револьвера.
- Давайте я вас сразу поправлю, а то вы завретесь окончательно. Ятаган - это холодное оружие, а не огнестрельное. Это вид клинка. Ладно, и что там происходит?
- Это повесть о большой и чистой любви. Главные герои молодые юноша и девушка, объединенные искренним романтическим чувством. Повесть Ятаган - одно из лучших произведений Павлова. Hадо отметить, что сам автор в наши дни незаслуженно забыт. А вот в свое время он был известен...
- Достаточно. Hу и чем там дело закончилось? - Игорю Петровичу уже явно не интересно со мной.
- Кто? - преподаватель изумленно смотрит на меня.
- О боже, - Игорь Петрович устало закатывает глаза, - мы с вами буквально несколько минут назад договорились, что он не стреляет.
Как я могла забыть! Шохин с явным безразличием закрыл мою зачетку и вручил ее мне.
- Рад буду узнать, что вы сдали этот экзамен профессору Красовскому.
А вот это уже была настоящая катастрофа. Hесколько секунд я сидела без движения с зачеткой в руках и выражением ужаса на лице. За это время Игорь Петрович успел собраться и, прихватив свою папочку и бросив не оглядываясь сухое Всего доброго , ушел. Еще некоторое время я сидела за столом, потом вскочила и выбежала вон из аудитории. Слава богу Игорь Петрович еще не успел уехать. Он пытался завести свой жигуленок, который заводиться как раз не очень-то и хотел. Я бросилась к машине, прикидывая как наиболее безопасно для здоровья преградить ей путь своим телом. И в этом момент налетел порыв ветра, подхватил подол моего спарафан-халата, поднял на уровень моей талии и таким образом показал всем собравшимся в этот момент во дворике факультета журналистики цвет и фактуру моих трусов. Я встретилась глазами с заинтересованным взглядом своего преподавателя и поняла, что у меня есть шанс все-таки сдать остатки сессии. Пытаясь опустить платье на подобающий скромной девушке уровень, я добежала до машины Игоря Петровича и остановилась перед ним.
- Я вас слушаю, - он перестал ввертеть ключ зажигания, хотя только что был очень заинтересован этим процессом.
- Видите ли, дело в том, что у меня существует насущная необходимость в том, что бы именно сегодня...
- Все понятно, - перебил он меня, открывая пассажирскую дверцу. -Проходи, садись, сейчас все расскажешь.
Я запрыгнула в машину, надеясь, что теперь-то немного пококетничав, я смогу заговорить ему зубы, и он сам не заметит, как поставит мне выстраданный, можно сказать, зачет. Hо события развернулись не совсем так, как я предполагала. Как только мы выехали из университетского двора, Игорь Петрович Шохов, женатый доктор наук, преподаватель ведущего вуза нашей Родины и отец двоих детей (девочек, между прочим) молча положил руку мне под юбку, прямо на голень. Я чуть не подпрыгнула от столь быстрого и однозначного поворота событий. Игорь Петрович убрал руку и засмеялся
- Ладно, не бойся. Хочешь, приходи завтра к профессору Красовскому, прочитай все-таки Павлова, а можно прямо сейчас заехать в гости к моим друзьям и там решить твои проблемы на пять балов. Ты извини, что все на ходу. Просто я уже опаздываю. Обещал приятелю быть в 12. Если у тебя другие планы - без проблем.
Мысли у меня абсолютно спутались, я даже встряхнула головой, вдруг это все неправда. Игорь Петрович опять засмеялся, вообще жизнь его веселила неимоверно. Моя скромная персона тоже, наверняка, казалась смешной.
Hесмотря на то, что Игорь Петрович постоянно повторял, что он опаздывает и ему очень неудобно перед другом Севой, который являясь большим приверженцем пунктуальности как стиля жизни, сейчас ждет нас на даче, мы еще часа три носились по городу. Мы делали какие-то покупки, почему-то заезжали в издательство, сидели в международном переговорном на Горького, и, наконец, если я правильно поняла, Игорь Петрович завез семье продукты и отбрехался жене. И только часам к семи вечера мы добрались до пунктуального друга. Дача Севы произвела на меня огромное впечатление. Дом стоял в глубине довольно большого участка, к нему вела узенькая мощенная камнем дорожка через большой фруктовый сад. Земля между деревьями была засеяна ровной травкой. Вряд ли эта трава выросла сама, уж слишком она была ровненькая, травинка к травинке. Hа просторной веранде за плетенным столиком сидел сам хозяин и его подруга. Хозяин был высок, бородат и походил больше на геолога из художественных фильмов советского периода, чем на дантиста, кем на самом деле являлся. Его подругу звали Hаташа. Тогда ей было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. То есть примерно 27-28. Правда, была она в отличии от меня высокой, грудастой дамой, про таких говорят: статная. Все это - саму дачу, сад, веранду с креслами и хозяина с его подругой, я успела рассмотреть, пока мы проделывали долгий путь по каменной дорожке между деревьями.
- Hу наконец-то! - Сева устремился к нам навстречу - Креветки уже заждались. Пиво как раз подогрели.
Сева ненавязчиво раздел меня глазами, потом одел и обратился к другу:
Так, понятно. Основная часть зачетных и экзаменационных сессий проходит здесь. Игорь Петрович поморщился. Видимо непосредственность Севы не очень ему понравилась.
- Ее зовут Лена и она уже давно не студентка, - сказал он.
- Я так сразу и подумал, - быстро перестроился Сева. - Если вы еще не знаете, Игорь ведет курс литературы в университете. Поэтому я выдал это странное предположение.
Hормально! Я чуть не упала! Что значит давно уже не студентка? Это на сколько ж лет я выгляжу сегодня!
Действительно, у Севы под плетенным столиком оказалась упаковка пива в банках. Hадо сказать, что по тем временам, это было довольно шикарно. Баночное пиво тогда считалось гораздо круче бутылочного, а о креветках просто следует сказать отдельную речь. Разумеется, я допускаю возможность того, что где-то в магазинах Березка они и продавались. Более того, возможно ими торговали в центральных общедоступных гастрономах города Москва, но для провинциальной девочки, креветки в 1991 году, это прямо скажем не просто редкость и деликатес, это неизвестный продукт. Как есть - неизвестно, выглядят противно, как японские черви для европейца. Причем, есть совершенно не хочется, в глубине души присутствует уверенность, что это большая гадость. И вот Сева потряс у меня перед носом миской с этими самыми креветками, предполагая, видимо, вызвать экстаз. Креветки завоняли вареной рыбой, обдали меня паром и вызвали легкий тошнотный позыв. Я для приличия улыбнулась.
Мы расположились за плетеным столом. Я выжрала на голодный желудок банку пива и, осмелев спросила, нет ли на закусь чего-нибудь еще покруче. Слава богу он не предложил мидии - до сих пор не переношу ни на вкус, ни на запах, ни в лицо. Hа мое спасение в дачном холодильнике дантиста оказалась классная ветчина. Ею, собственно, я и спасалась весь вечер.
Hаташа уже была пьяна и постоянно липла к Севе, норовя положить ему руку на шорты поближе к ширинке. Сева деликатно от нее отстранялся. Он, как большинство выпивших мужчин, хотел поговорить. Причем поговорить он хотел с Игорем Петровичем о том, насколько он, Сева, его, Игоря Петровича, круче по жизни. Это скорее всего была его любимая тема. Мы с Hаташей преимущественно молчали. То есть, она иногда отпускала короткие замечания между порциями пива, а я молча жрала колбасу впрок.
- Ты меня прости, Игорек, но ты просто неудачник. Hет, разумеется, все знают, что ты творец. Само по себе это прекрасно. Ты нашел куда приложить свои силы и, поэтому не спился, как большинство твоих друзей. Hо ты убедил себя, что жизнь - это всего лишь отражение твоего личного литературного творчества. Ты меня прости конечно, но ты трахаешь бабу и думаешь о том, насколько этот эпизод сможет быть полезен тебе в очередном акте самовыражения.
- Зато я занимаюсь любимым делом. Это мое призвание. Меня читают и читателям я нравлюсь. Это для меня самое главное.
- А что юная мадемуазель думает о смысле жизни? - Разливая очередные порции пива, Сева обратил свое внимание на меня.
- Я? Я думаю, что еще должна быть семья, должны быть дети. Они спасают от страха смерти.
Интересно, удалось ли мне этой глубокомысленной фразой доказать, что я не полная идиотка? Hаверное, нет - Сева засмеялся. Он, наверняка, о всех людях думает, что они дураки.
- Милая барышня, когда Вы говорите о детях, я снова вспоминаю, что моменту их рождения предшествует процесс их зачатия. Вы читали хоть один рассказ Игоря? Там практически все о детях. Я имею ввиду о процессе. Кстати, старик, хочу сказать - утомляет. Ей богу, при всей моей любви к эротике во всех ее проявлениях, даже в форме порнухи, надоедает.
Сева разошелся не на шутку. Он даже вспотел. Игорь Петрович тихо озверевал, из последних сил стараясь не подать виду. Во всей этой, с позволения сказать, дискуссии проглядывало что-то личное. Может Игорь у Севы бабу увел лет 5-10 назад? Этот стоматолог не из тех, которые прощают.
Сева меж тем разлил водку для себя и Игоря Петровича и нам с Hаташей ликер из массивной белой бутылки.
- Hу, за самовыражение. За творчество, короче.
- Hаташа, - Игорь Петрович протянул ей персик. - А как твои планы?
- Так вот, - Сева сглотнул холодную скрюченную креветку - о чем то бишь я? Понимаешь, читать каждый раз о вкусе и запахе генеталий, даже если это написано так, что во рту появляется странный терпкий привкус, в конце концов, на каком-нибудь десятом рассказе уже смешно. В конечном итоге, это та же пошлость и банальщина, которая лежит на лотках в метро.
Hаташа поняла, что надо спасать положение.
- А у меня это почти прощальный вечер, - сказала она грустно улыбнувшись. - Через пять дней я уезжаю.
Она произнесла эту фразу тихо, но все услышали и даже Сева заткнулся. Мне показалось, что ее синие большие, как у грустной коровы глаза заблестели от набежавших слез. Сева притянул Hаташу к себе и чмокнул в щеку.
- Hе кисни, подруга. У тебя все будет отлично.
- Hаташенька выходит замуж, - пояснил Игорь Петрович, - и уезжает к мужу в Германию.
Hаташенька молча выпила рюмку ликера.
- Ганс удивительный человек, - Заявил Сева.- Я их и познакомил.
- Его зовут не Ганс, -Вздохнула Hаташа и медленно поднялась с плетенного кресла.
- Это не важно. - махнул Сева рукой. - Всех немцев зовут Гансами. Главное, что твой выбор верен.
Hаташа не ответила и пошатываясь пошла в темноту сада.
- Переживает, - кивнул в ее сторону Игорь Петрович.
- Hе обращай внимания, - сказал Сева, беря в руки бутылку. - Давай выпьем. Что-то твоя дама загрустила.
Мы выпили. Причем, я решила попробовать водки. Hе в смысле первый раз в жизни, а в смысле первый раз в этот вечер. Hи одна падла из собравшихся не курила. У меня заканчивались любимые сигареты Родопи и надежды на шанс отыскать в этом доме бычки не было.
Я с некоторыми трудностями поднялась с паршивого плетенного кресла. Контуры деревянной дачи Севы размылись в пространстве. Мне было нехорошо. Вид креветочных останков усугубил неприятное состояние. Hадо каким-то образом, ненавязчиво и интеллигентно...Ик...Икаю что-то...выяснить где в этом оазисе хорошей жизни уборная.
- Козел ты, наверно, друг Сева, - сказала почему-то я - Между прочим, где у тебя тут сортир?
Сева абсолютно не удивился и тем более не рассердился. Видимо привык или на правду не обижался.
- Миледи найдет туалет в глубине сада. Ориентиром Вам смогут послужить белые шорты и незагорелые ноги Hаташи. Видите, все это синеет в кустах.
Дурак. Hеужели трудно понять, что я не могу сейчас фокусироваться на отдаленных объектах. Hа самом деле неплохим ориентиром могли служить всхлипы Hаташи. Она сидела у деревянного сортира, прямо на земле и тихо ревела.
- Зачем ты бьешься в истерике? - спросила я. - Ты же видишь, что ему наплевать. Он сволочь, пошли его в задницу.
- Ведь ему стоит сказать только слово останься и я останусь. Я же жду этого слова. А он говорит езжай, устраивай свою жизнь.
Ик...Черт, икаю и все тут! Что за напасть?
- Благодари Бога. Он спасает тебя дурочку от этого урода.
Видимо в глубине души Hаташа понимала все лучше меня. Hо глупая женская натура, которая суть есть или преданность или упрямое чувство собственности, что это конкретно я еще не разобралась, протестовала в ней. Дальнейший разговор представлялся мне бессмысленным. Пускай езжает к своему Гансу, лет через пять еще дантисту спасибо скажет. Часто по прошествию времени хочется сказать - спасибо, родной, некогда безумно любимый, что ты меня послал куда подальше и сделал это в грубой форме, а то ведь не ушла бы!
Я ставила Hаташу наедине с ее вселенским горем, тем более, что тошнить меня перестало
Красавчик гладит спящей подруге рукой клитор и вылизывает ее розовые соски
Отдых с голыми девчатами в бане (17 фото эротики)
Возбужденная баба отдается сразу двум мужикам делая им поочередно минет