Стройные ножки и круглая попка Тары Рейд
💣 👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Стройные ножки и круглая попка Тары Рейд
ЖАЛОБА. Свой странный видь утратилъ Праздникъ нашъ, друзья, любой: Каждый, хмурясь, точно дятелъ, Занять лишь самимъ собой.
При любомъ у насъ весельѣ,
Будь то дружескій кутежъ, Именины, новоселье,—
Радость рѣдко гдѣ найдешь.
Мнѣ противны тѣ обѣды,
Гдѣ не пьютъ коньякъ Шустова Въ старину бывало дѣды Выпивали его много!..
Таланты и поклонники.
— Моя собака необыкновенно умна. Однажды, она спасла утопавшаго...
— À что за талантъ мой попка! Онъ положительно всѣхъ умѣетъ пе-редразнивать... да такъ кстати! Просто умора...
— Попугай—скверная птица...
Ореть, скандальничает... Такъ, безъ толку. А вотъ моя собака...
— Очень ты съ своей Норкой но-сишься!... Твоя собака!... Ну... и что-же?..
— ... Пріучилась пить шустовскій коньякъ! Этакая воструха!..
— Эка сказалъ!. шустовскій коньякъ!... Да тутъ и таланта никакого но нужно... Всякій сумѣетъ, только дай!..
— У меня попка мой спички глотаетъ... когда ему ѣсть не даютъ… Вотъ это, дѣйствительно, можно сказать — талантъ!..
Зимняя мелодія. Пусть бушуетъ злобно вьюга,
Пусть морозъ стучитъ въ окошки,— Приходи, моя подруга,
Я твои согрѣю ножки.
Заручась любовью пылкой,
Вступимъ мы въ борьбу съ Бореемъ
И „шустовскаго“ бутылкой
Старика мы подогрѣемъ.
Позабывъ съ тобой невзгоду,
Мы огонь свѣчей задуемъ,
И морозную погоду
Встрѣтимъ жаркимъ поцѣлуемъ!
Реккордъ долголѣетiя.
(Изъ французскихъ анекдотовъ). Разговаривая о нѣкоторыхъ историческихъ примѣрахъ долголѣтности послѣ хорошей порцiи шустовскаго коньяка, одинъ господинъ сказалъ своему прiятелю:
„Cо введенiемъ во всеобщее употребленiе шустовскаго коньяка, мнѣ кажется долголѣтность еще увеличилась”.
„Изъ чего же ты заключаешь это? — cпросилъ тотъ.
„Представь, на дняхъ откопали мумiю, которой отъ роду насчитываютъ болѣе трехъ тысячъ лѣтъ“.
В С Ѣ
страницы пестрятъ: молодъ, красивъ, обезпеченъ... Но куда же дѣлись немолодые, необезпеченные, некрасивые? Неужели всѣ успѣли пожениться или и не мечтаютъ объ этомъ? И неужели красота и золото — единственный прочный фундаментъ семейнаго счастья? Я не согласенъ съ этимъ и потому, хотя только самый обыкновенный человѣкъ, не отличающійся красотой, молодостью (32 г.) или обезпеченностью, но все-жъ-таки думаю, что среди Васъ, любезныя читательницы, вѣроятно, найдется одна, которая согласится опереться на мою руку и совмѣстно пройти оставшійся жизненный путь. Не обѣщаю впереди розъ, потому, что не пророкъ, но что дастъ жизнь, то и примемъ отъ нея; если розы — будемъ наслаждаться, если шипы — дружно бороться съ ними. Цѣль — бракъ. Интересующіяся могутъ адресовать: въ Сухумъ, предъяв. жел.-дор. билета №0203. Предпочтеніе независимой, свободной отъ предразсудковъ, живущей своимъ трудомъ. Но, впрочемъ, все зависитъ отъ взаимной склонности и потому опредѣленныхъ требованій не предъявляется.
Я здорова, недурна, нестара, веселая, сирота, имѣю 15 т., откликнись, мужъ-другъ, учащiйся, бѣдный, играющiй на гитарѣ или мандолинѣ. Кiевъ, книжка кассы №4435.
БИБЛИОТЕКА /
ЛИТЕРАТУРА / ДЕТЕКТИВЫ /
Катериничев Петр /
Дрон 1-4
Скачать книгу Постраничный вывод книги Всего страниц: 763 Размер файла: 466 Кб
Петр Катериничев.
Дрон 1-3
Редкая птица.
Огонь на поражение.
Беглый огонь
Петр Катериничев.
Редкая птица.
Все события, составляющие сюжет дилогии, являются вымышленными. Совпадение
имен, названий, наименований, времени и места действия считать случайным.
Глава 1
Пляж - как раскаленный противень, а я - коржик на нем. Хотя пляжем этот
лоскут песка является лишь для меня одного - рядом шоссе, оттуда несет
гарью автомобильных выхлопов и перегретого асфальта. Приличные люди
отдыхают в девятнадцати кэмэ отсюда - в тени навесов, на мельчайшем намытом
земснарядом белом песочке или на травке, подстриженной по последней моде,
коротко - как затылок звезды американского баскетбола.
В тридцати кэмэ есть и затененные дорожки для любителей пробежек, и
подогретые либо охлажденные бассейны с морской водой - на любителя, и
коттеджи с саунами, бильярдными и просмотровыми залами,
алкогольно-безалкогольными напитками всех расцветок и обслугой - девочками
любой масти и оттенка кожи... В народе эту бодягу издавна именуют
уважительно - Территория. С заглавной буквы. Контингент отдыхает теперь
разный - от бывших в употреблении партократов и дармократов (или
дерьмокрадов - греческое слово "демократия" слабо привилось среди
отечественного демоса, равно как и среди "кратоса") до новых коммерсантов
средней руки, полумафиозных торговцев, тех, кто в законе, и тех, кто при
законе, национал-радикалов, масонов, борцов с коррупцией, профессиональных
компрадоров, ура-патриотов, полководцев без армий... Ковчег: каждой твари
по паре. Хотя всех объединяет одно: люди они состоятельные.
С похмелья всегда так - думается о грустном. Для своих "слегка за тридцать"
я худощав, одинок и беден. Особенно с утра. Да еще фрустрация накатила
минут семнадцать назад. То есть - потеря жизненных ориентиров и целей.
Понятия не имею, чем займусь вечером, где взять денег, да и зачем они мне.
Солнце припекает все сильнее, и если я по-прежнему похож на коржик, то уж
непременно с кремовой начинкой: мысли растеклись изнутри по черепной
коробке и тают, тают... Остается одна: заставить себя подняться, пройти два
десятка шагов и упасть в прохладу моря...
Неожиданная тень падает на спину, и состояние блаженной ломоты
улетучивается. У меня, как у Диогена, одно желание - чтобы тень убралась.
Открываю глаза и вижу два массивных ботинка. А выше - тушу их обладателя. В
черном с блесткой костюме и при галстуке парень уместен здесь, как катафалк
на свадьбе.
- Привет, Дрон.
Дрон - это я. Олег Владимирович Дронов. Но все - то ли из-за собственной
невоспитанности, то ли из-за моей юности - называют меня кратко. Потому
неопределенно киваю - привет, дескать, старина... Хотя мы друг другу и не
представлены. И снова укладываю лицо на руки.
- Тебя хочет видеть Ральф.
Вслед за этой фразой перед моим носом падает бумажка. Зеленая.
- Сто баксов, - цедит фигура, словно я сам стал путать Франклина с
Вашингтоном.
Вытягиваю из пачки сигарету, закуриваю и рассматриваю банкнот с интересом
первоклассника, научившегося вчера читать.
- Тебя хочет видеть Ральф! - Тон собеседника нетерпеливо наглый.
- А я хочу видеть блондинку в бикини. А лучше - без, а еще лучше... -
Тирада остается незавершенной - лакированный остроносый ботинок превращает
мои губы в вареную свеклу, - сплевываю кровь, песок и остатки сигареты.
Обидно - это моя последняя сигарета.
- Он хочет видеть тебя сейчас. И подбери баксы. Хотя я бы на тебя и рваного
не потратил.
Когда тебя приглашают столь изысканно, отказать трудно. Зато в голове
прояснилось - и без всякого купания.
Просовываю ногу в джинсы - и падаю лицом в песок. Пинок у верзилы - словно
удар бампером "членовоза" на средней скорости. Кровоподтек будет со
слоновье ухо.
Поднимаюсь, слыша сзади какое-то бульканье, оборачиваюсь - оказывается,
здоровяк так смеется. Широкое лицо лоснится потом, а в глазах столько же
тепла, сколько в блестящих латунных пуговицах на его пиджаке.
Медленно бреду по песку босиком - кроссовки в одной руке, в другой -
тенниска. Мой конвоир движется сзади. У дороги земля тверже - неловко
ступаю, роняю тенниску, надо бы поднять... Верзила радостно делает шаг
вперед, примеривая пинок, я резко наклоняюсь, касаясь руками земли, а пятка
катапультой летит ему в пах. Звук средний - что-то между хрустом и
чавканьем.
Резко разворачиваюсь. На лице верзилы - гримаса невыносимой боли, огромная
туша медленно оседает в пыль. Но времени хватает, чтобы четырежды пробить
по блиноподобной физиономии. Ощущение такое, словно нокаутируешь
сковородку. Ну, а смотреть на то, во что превращается лицо после такой
обработки, можно лишь человеку с крепкими нервами.
Просто меня всегда возмущало хамство. И - наглость. Хамить, пусть и
незнакомым людям, - все равно что писать на ветру: ветер - штука
переменчивая.
Занятый философичными рассуждениями, я не забываю осмотреть содержимое
карманов моего визави. Под пиджаком, как и следовало ожидать, новенькая
желтая "сбруя", в кобуре под мышкой - укороченный оперативный кольт с
прекрасно изготовленным глушителем - хлопок из такого не слышнее щелчка
пальцами в пустой комнате. В боковом кармане нахожу отличный пружинный нож
немецкой стали, который немедленно присваиваю, в портмоне - сто пятьдесят
"штук" рублями, восемьдесят баксов и удостоверение сотрудника службы охраны
горисполкома Приморска. Последнее я изучаю наиболее тщательно, хотя
подлинность той или иной бумаги в наше время отнюдь не гарантирует
подлинность ее обладателя.
Тем не менее - "ксива" настоящая, и я возвращаю все вышеупомянутое в
пиджак. В руках эти сокровища просто не унести, а в тенниске, с кольтом за
поясом и чужим бумажником в кармане я буду выглядеть вызывающе. Поэтому
решаю позаимствовать и пиджак. Как ни странно, в плечах он мне впору, ну а
чтобы сделать его таковым и в талии, пришлось бы выпивать на дню литров по
шесть пива, заедая сие великолепие голландской ветчиной.
В кармане брюк обнаруживаю ключи - один от машины, другой от неизвестного
мне жилища - на цепочке с красивым брелком. Поднимаюсь на дорогу, -
"жигуленок" - "шестерка" припаркован у обочины в тени чахлой акации.
Порывшись в бардачке, нахожу то, что искал, - бутылку водки. "Смирновская"
- красиво жить не запретишь...
Верзила продолжает "отдыхать", чем-то напоминая перебравшего борца "сумо".
Я же хочу усилить впечатление. Обильно поливаю спиртным его лицо и сорочку,
как заботливая няня, приподнимаю голову и, зажав ноздри, вливаю щедрую
порцию в рот. Парень поперхнулся, приоткрыл веки и стал глотать уже
самостоятельно. Похоже, он начал приходить в себя, а это вовсе не входит в
мои намерения. Отрываю от него бутылку, как мамаша соску от ребенка,
отступаю на нужное расстояние и, когда верзила встает на ноги и делает
выпад, дважды коротко бью его в подбородок - апперкотом и хуком справа.
Теперь, по моему разумению, он отключился минимум минут на тридцать, - не
люблю я все эти новомодные баллончики и газовые спринцовки - никогда нельзя
ручаться за результат. А так - полежит на солнышке полчаса, потом еще с
часок начнет соображать, как добраться до городка, - с такой физиономией да
еще с таким амбре его вряд ли подберет попутка, а на такси денег теперь
нет. А за вышеозначенное время - "сову эту мы разъясним", как говаривал
бдительный Шариков.
Поворачиваю ключ, - двигатель урчит ровно, мягко. Хоть и чужая машина, а
приятно. И фрустрацию, сиречь хандру, как майкой сдуло. Теперь я при
деньгах, при авто, при "пушке" и "пере" - все стильное, прямо "с иголочки".
Не хватает только блондинки с золотистым загаром и в бикини, а лучше -
без...
И еще, сильно мешает жить вопрос: кто и зачем снарядил за мной этого
дебильноватого мастадонта?
Впрочем, от него имеется нечто реальное и существенное - сто "зеленых" с
непонятной репутацией и приглашение от Ральфа. В любом случае я знаю, чем
займусь сегодня вечером. Отклонять приглашение Ральфа, да еще сделанное в
столь изысканной форме, смертельно опасно. Впрочем - не более опасно, чем
его принять.
Телескопический объектив приблизил окровавленное лицо лежащего на песке.
Несколько раз щелкнул скоростной затвор. Потом объектив переместился на
сидящего в машине Олега Дронова, и снова - щелчки. Последний раз - вслед
удаляющемуся зеленому "жигуленку".
- "Седьмой", я "первый", прием.
- "Первый", "седьмой" слушает.
- Объект отработал в предполагаемом режиме. Разрешите приступить к
выполнению штатного варианта.
- Разрешаю.
- Есть.
- "Второй", я "седьмой", прием.
- "Второй" слушает.
- Объект отработал в предполагаемом режиме. Приступайте к выполнению
штатного варианта.
- Есть.
"Шестерка" быстро набирает обороты. Бросаю прощальный взгляд на пляж - он
похож на раскаленный противень, а лежащее тело - на кусок сдобы. Июль, два
часа пополудни - смертельная жара!
Глава 2
Скорость хорошая. Автомобиль словно летит над шоссе в колеблющемся мареве.
Кажется, асфальт разогрет настолько, что протекторы оставляют в нем
рельефную колею.
К моей радости, в бардачке нашлись и сигареты. Закуриваю и лениво
размышляю, какие статьи действующего законодательства я нарушил. Понятное
дело, чтобы определиться, что можно нарушить еще - не увеличивая тяжести
содеянного, ну и, разумеется, пятна на совести.
Итак: злостное хулиганство, нанесение более или менее тяжких телесных
повреждений, оскорбление должностного лица - при возможном исполнении
(исключительно действием, не до разговоров было), захват холодного и
огнестрельного оружия. ( Хотя сие - недоказуемо, марка револьвера и наличие
глушителя позволяют предположить, что оружие нетабельное, и должностное
лицо, "отдыхающее" сейчас на пляже, таскало криминальную "пушку" с собой по
легкомыслию, как и я сейчас, причем исключительно с целью сдать первому же
попавшемуся представителю власти. Безвозмездно.)
Остается мелочевка: угон транспортного средства, покушение на убийство
(недоказуемо!) и кража пачки сигарет. Короче - чист, как простыня в брачную
ночь!
Скорость хорошая. И девчонка появилась неожиданно, словно ее вытолкнули на
шоссе перед самой машиной. Мои руки мягко и плавно повернули руль,
тоненькая фигурка в каком-то миллиметре пронеслась рядом с автомобилем и
медленно замерла на асфальте, когда моя нога вдавила педаль тормоза.
Все-таки не так уж плохо, когда мозги заняты совершенно никчемными
размышлениями! Стоило им взять руководство на себя, начать взвешивать, как
поступить, в какую сторону крутить руль, - и девчонка была бы размазана по
радиаторной решетке.
Закуриваю и выбираюсь из машины. Девушка сидит на асфальте и смотрит на
меня испуганными оленьими глазами.
- Не ушиблась? - протягиваю ей руку.
- Нет.
- Поднимайся.
Она легко встает, а я замечаю вдруг и длинные, чисто промытые волосы цвета
льна, и пушистые ресницы вокруг фиалковых глаз...
- Тебе в город? - хрипло спрашиваю я, а сам снова радуюсь собственной
голове, так редко берущей на себя труд хоть о чем-то думать.
- Да.
- Тогда нам по пути! - догадываюсь я, делаю приглашающий жест рукой и
улыбаюсь оскалом жизнерадостного олигофрена.
- Вы так любезны, - замечает девушка, словно два часа дожидалась на жаре, а
проезжающие мимо хлыщи обдавали ее пылью и презрением.
Девушка движется к машине, слегка покачивая бедрами, я любуюсь длинными,
покрытыми золотистым загаром ногами и вдруг понимаю, что под коротенькой
белой юбочкой ничего нет - никакого бикини. "Осуществляются мечты" - как
говорил Райкин. Похоже, я все-таки перегрелся.
Девчонка оборачивается и смотрит мне в глаза, - у меня такое чувство,
словно я подросток, подглядывающий из-за портьеры за взрослой дамой, и как
раз сейчас упал карниз... Или у меня крыша поехала...
А все же она изумительно хороша!
С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто и замираю в позе грума.
Она смотрит на жаркое замшевое сиденье, улыбается, словно извиняясь - "Ой,
совсем забыла!" - достает из сумки белый комочек и...
Девушка поднимает юбочку-эластик до пояса, чтобы не мешала, не торопясь
просовывает в трусики ножку, другую, выпрямляется и медленно подтягивает от
коленей вверх. Оправляет юбочку, щеки ее очаровательно покраснели, словно у
школьницы, услышавшей приятную непристойность...
- Извините, - и садится в машину.
Я же плюхаюсь на водительское место с видом человека, который только и
делает в последнее время, что подвозит голеньких девчонок с диких пляжей до
городка.
- Меня зовут Лена. Можно сигарету?
Гордо подаю ей "Кэмел". Непосредственность, с которой она забралась в чужое
авто и угощается чужими сигаретами, напоминает мне мою собственную.
- Олег, - говорю я, протягивая зажигалку.
- Мужественное имя. Хотя - несколько аскетичное...
- Да? - удивленно тяну я. - Никогда не считал себя аскетом.
- Но вы и не сластолюбец... Это ваша машина?
Ее непосредственность очаровательна и безгранична. Просто хочется сдать ей
под расписку и "жигули", и "ствол", и самого себя. Как представителю
власти. Безвозмездно.
- Нет, - честно отвечаю, - я ее угнал. До этого машина принадлежала
Центральному совету профсоюза гомосексуалистов-надомников.
Все это я проговариваю грустно и устало - как и положено погрязшему во
грехе. Девушка смеется:
- Все вы врете.
- Да, - снова честно отвечаю я. - Вру. А вы?
- Что - я?
- Любите врать?
- Люблю. Только это не вранье, а фантазерство.
- И что же вы придумываете?
- Что хочу. А сейчас мне нужно выдумать вас.
- Ну и как, получается?
- Пока не очень.
- Почему?
- По-моему, вы не поверите.
Снова жму на тормоз. Но не потому, что собираюсь убеждать милую попутчицу в
том, как я ей верю, а руль мешает мне отчаянно жестикулировать. Просто
поперек дороги стоит знак "Ремонт". И стрелочка, приглашающая в объезд, по
проселку.
- Я верю только тому, что вижу, - произношу я задумчиво. Может, она примет
меня за интеллектуала?
- Это вы о дороге?
- Нет, это я о том, что вы - натуральная блондинка.
Она краснеет, но ответить не успевает.
Из тени придорожных акаций выходит... девушка изумительной красоты. Только
волосы у нее рыжие, глаза - зеленые, а на носике - замечательные веснушки.
На нас с попутчицей она смотрит, как девственница на счастливых молодоженов
во время брачной мессы.
- Ребята, не подкинете до Приморска, если вам по пути?
Вот что значит воспитание: "Если вам по пути!" Как будто, кроме проселка на
Приморск, отсюда исходят шоссе на Париж и тракт на Санкт-Петербург!
С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто. Девушка смотрит на
жаркое, обтянутое замшей сиденье...
На мгновенье зажмуриваю глаза... Сейчас она поднимет юбочку, под которой
ничего нет, не спеша наденет трусики, чтобы я успел полюбоваться ее
фигуркой и оценить натуральность волос, потом щеки ее очаровательно
покраснеют, словно у школьницы, услышавшей приятную непристойность...
"Вот вы и попались, Штирлиц!.."
"Белая горячка (деллирий) развивается на фоне систематической интоксикации
организма алкоголем, причем дозы..." - начинаю вспоминать читанное когда-то
в учебнике психиатрии.
- Спасибо. - Девушка садится и захлопывает за собой дверцу.
Уф! Пронесло! "Жигуленок" послушно съезжает на проселок.
- Меня зовут Олег, девушку рядом - Лена.
Леночка сидит, рассматривая ведомую только ей точку на ветровом стекле, и
очень похожа на капризную любовницу, раздосадованную нарушенным уединением
и невниманием кавалера.
- А меня - Юля. Кстати, я вас знаю.
Лена бросает скорый, почти неуловимый взгляд в зеркальце заднего вида и
снова изучает ветровое стекло, - рыженькая смотрит на меня.
- Да?
- Да. Вы - Дрон.
- Дрон? - Леночка удивленно вскидывает брови, словно я обманывал ее все
семь лет супружества. - Так вас еще и так зовут?
- Я многолик.
- Дрон - это такая легендарная птица. Оставшаяся в единственном экземпляре.
Редкая. Слышали? - Юля радостно переводит взгляд с меня на Лену. Хочется
Большие натуральные сиськи (52 фото)
Фотографии мастурбирующих и ебущихся юных толстушек
Девушки широко раздвигают ножки, чтобы показать свои розовые дырочки - эта галерея собрала множество висок