Страх и ненависть в Кабу-Делгаду
Всего за два года на юге Африки - впервые за всю ее историю - сложилась полноценная террористическая сеть, связывающая джихадистские анклавы Йемена, Сомали и Демократической Республики Конго с Кенией и Танзанией. Одной из главных оперативных баз стала мозамбикская провинция Кабу-Делгаду, где только за нынешний год было убито свыше 600 человек. По данным южноафриканских исследователей, в этом регионе действует 7-10 оперативных ячеек, при этом за многими нападениями стоит загадочная группировка Ансар ас-сунна - бывшая Ахлу сунна ва джама'а, иначе называемая "аш-Шабаб".
Провинция Кабу-Делгаду стала одной из первых "освобожденных зон", созданных структурами и поныне находящегося у власти "Фронта освобождения Мозамбика". В попытке сдержать продвижение коммунистических партизан португальская администрация создавала алдеаментуш - большие укрепленные деревни с сотнями домов, обитатели которых жили в условиях осажденной крепости: окружающие деревни поля - мачамба - патрулировались солдатами и ополченцами, деревни со строгим пропускным режимом окружались колючими проволоками, а распорядок дня периодически нарушали вой сирен и ружейная стрельба.
Агонизирующая португальская администрация, не оставлявшая надежд удержать Мозамбик в лоне дряхлеющей империи, особенно полагалась на населяющий мозамбикское побережье мусульманский народ мвани. Со времен колонизации с ними установились более доверительные отношения, чем с жителями дикого и мятежного хинтерлянда. Умелые торговцы, мвани были открытыми, гибкими и понимающими партнерами, с которыми колонизаторы предпочитали не ссориться и которых время от времени даже освобождали от принудительных работ. Рабочие-мвани часто добровольно нанимались на плантации, исправно платили налоги и свысока посматривали на соседей-маконде, которых считали грубыми, дикими и неотесанными смутьянами.
Маконде, подчиненные португальцами лишь к 1917 г., жили в глухих и непроходимых чащах, а ведущие к их жилищам тропы часто заводили в тупики и смертоносные ямы-ловушки. Заработав репутацию бесстрашных воинов и научившись ремонтировать и мастерить ружья, на протяжении веков они стойко отбивали рейды арабских и суахилийских рабовладельцев и никого не допускали в свои края. Неслучайно на местном диалекте суахили их прозвали мавиа, что восходит к глаголу kuviha, "злиться". Маконде отвечали соседям той же монетой: более цивилизованных и покладистых жителей побережья они презрительно величали вачагва, что примерно переводится как "рабы". И в этом тоже было много правды.
Именно маконде составили основу действующих против португальцев партизанских отрядов, в то время как лиссабонская администрация сделала ставку на мвани и в 1968-1972 гг. всемерно поддерживала этот лояльный народ. Но тяготы и невзгоды войны не миновали и мвани, оказавшихся под перекрестным огнем партизан "Фрелимо", португальских военных и зловещей тайной полиции ПИДЕ. На городских и сельских рынках регулярно рвались бомбы, время от времени в деревнях горели дома и трещали автоматные очереди. Не лучше жилось мвани и в их региональном центре, прибрежном городе Мосимбоа-да-Прая, где началось нынешнее джихадистское восстание.
Именно к этим десятилетиям восходит напряжение между двумя титульными народами провинции. Правительство "Фрелимо" впоследствии считало многих представителей мвани "ненадежными", компрометидуш, а ветераны национально-освободительной войны презрительно нарекли их отсталыми и темными xiconhoca - "ленивыми предателями революции", недостойными пенсий и социальных выплат. Неудивительно, что в грянувшей вскоре большой войне с антикоммунистическим "Мозамбикским национальным сопротивлением" ("Ренамо") многие мвани встали на сторону антикоммунистических партизан. Напряжение между народами только росло, обретая очертания межэтнической и межконфессиональной вражды, и окончание многолетней гражданской войны не снизило внутреннее напряжение: центральное правительство по-прежнему не доверяло мвани и обделяло их постами в сельской и городской администрации, а маконде, лояльные правящему "Фрелимо", по-прежнему третировали и ненавидели своих соседей, что периодически выливалось в кровавые погромы с человеческими жертвами с обеих сторон.
В послевоенном Мозамбике Кабу-Делгаду так и осталась удаленной и беспросветно нищей аграрной периферией. Здесь по-прежнему сильны традиционные вожди и культ предков, уживающиеся с поверхностно воспринятым суфийским исламом. Это средоточие колоссальной, чудовищной нищеты, сдерживаемой лишь неформальной экономикой - контрабандой леса, слоновой кости и героина, благодаря чему побережье получило свое неофициальное имя - Героиновый Берег. Несмотря на обилие природных богатств, официально трудоустроиться здесь нереально: потенциально прибыльные места оказались в руках иностранных диаспор, а доступной земли - главного источника жизнеобеспечения - становится все меньше. Вдобавок ко всему прочему работающие здесь иностранные добывающие компании беззастенчиво сгоняют с земель крестьян и целые общины безо всяких компенсаций, пользуясь попустительством центрального правительства и правовой безграмотностью местных жителей.
Как и везде в мире, особенно остро и болезненно свою нищету воспринимают подростки и молодежь. Быть бедным особенно досадно еще и потому, что в традиционном социуме переход из мальчика в мужчину обычно совершается через брак. Но за неимением накоплений немногим удается собрать деньги на брачный выкуп, так что молодые люди до глубокой зрелости обречены носить бремя безбрачия и ощущать собственную “неполноценность”.
Чувство исключенности, озлобленности и забытости, десятилетиями терзающее мвани, достигло апогея с открытием в этих краях богатейших газовых месторождений. С этих пор провинция Кабу-Делгаду не сходит с заголовков деловой прессы. А заключенная в октябре 2019 г. $33 млрд сделка между правительством и американской энергетической группой Exxon Mobil о начале разработки проекта Ровума по производству сжиженного природного газа стала крупнейшей в истории Тропической Африки. Само собой, наученные горьким опытом местные жители прекрасно понимали, что все сливки с лицензионных контрактов получит центральное правительство. Стремительная радикализация в этих краях безработной молодежи стала закономерным следствием хитросплетения многолетних политических, экономических и социальных конфликтов. Ситуация, вплоть до нюансов повторяющая историю зловещей "Боко харам", чью социально-психологической подоплеку я добросовестно освещал в своих ранних постах.
В конце 2015 г. безработные и необразованные подростки из г. Мосимбоа-да-Прайя и его окрестностей, многие из которых были заняты в теневой торговле на местных рынках, сформировали первые фундаменталистские ячейки и группы численностью 10-20 человек. Всего в этих краях появилось от 20 до 30 таких групп. Все они посещали две радикальные мечети в Мосимбоа-да-Прая, закрытые властями за экстремизм в мае 2017 г. - за три месяца до первых вооруженных инцидентов. Особенным успехом в их кругах пользовались проповеди убитого в 2012 г. кенийского проповедника Абуда Рого Мохаммеда, который проповедовал на суахили.
Местные жители стали называть молодых радикалов "аш-шабаб" (что на арабском означает просто "молодежь") и оценивали их численность по-разному - от 350 до 1500 человек. В основном они происходили из мвани, но были среди них и сомалийцы, и танзанийцы, и конголезцы, перебравшиеся в эти края в поисках лучшей жизни. Впоследствии это дало повод мозамбикским властям обвинить джихадистов в иностранном происхождении, что, конечно же, неправда. Молодые фундаменталисты стремились выделиться на фоне местных жителей. Они носили белые тюрбаны, длинные бороды, черные одеяния и короткие штаны чуть ниже колена. Большинство из них не имело даже школьного образования, слабо разбирались в Коране и основах исламского вероучения и, будучи неженатыми "недолюдьми", не пользовались никаким авторитетом среди религиозных и общинных лидеров. Они последовательно отказывались от переговоров с муниципальными властями и местными общинными лидерами и нацелились на тотальное разрушение мира, в котором так и не обрели свое место, чтобы построить собственный политический порядок. Чувство обретения новой семьи, где они впервые ощутили себя полноправными и уважаемыми членами большого целого, дополнительно укрепляло и сплачивало будущие джихадистские формирования.
В том же 2015 г. молодые радикалы направили нескольких своих членов на подготовку к джихадистам в Танзанию, Кению и Сомали, а также пригласили к себе нескольких радикальных исламских проповедников. В самом Мозамбике за их боевую подготовку стал отвечать отставной полицейский и двое бывших солдат-пограничников. "Молодежь" финансировала свою деятельность за счет "собственных средств" - контрабандной торговли деревом, углем, слоновой костью и драгоценными камнями, и уже через два года - в августе-сентябре 2017 г. - перешла к открытой партизанско-террористической войне.
По словам мозамбикского исследователя Юсуфа Адама, говорить о религиозном факторе как движущей силе партизанско-террористической войны просто смешно. Многие участвующие в подпольных группах подростки не знают даже основ исламского вероучения. Основу идеологии джихадистского подполья составили плохо оформленные и артикулированные политические требования, которые перекликаются с услышанными в местных мечетях радикальными проповедями. Кроме того, в идеологии местной радикализирующейся молодежи салафитский ислам уживается с национализмом, объявившим конечной целью создание на базе провинции независимого суахилиязычного государства и национализацию природных ресурсов и газовых месторождений на шельфе. Неслучайно террористические группировки нацелились на разрушение нефтегазовой инфраструктуры международных компаний, и совершенно неудивительно, что появление в регионе неофициальной российской ЧВК "Вагнер" послужило мощным пропагандистским импульсом для действующих здесь террористических групп. О националистической закваске радикалов говорит и имя Суахили сунна, время от времени используемое рядом ячеек. Наконец, сама картография вооруженных нападений примерно совпадает с компактными местами расселения мусульманского суахилиязычного населения, исторически проживавшего на побережье и в крупных населенных пунктах.