Стих русский крест
Стих русский крестСкачать файл - Стих русский крест
Started by Алексей Петрович , April 24, Напал случайно на поэму 'Русский крест' Николая Мельникова. Никогда раньше не слыхал этого имени. Но прочитал пару строк и не мог оторваться до конца. Удивительно чистое и пронзительное слово. Бурю чувств будят его стихи в душе — и светлых, и горьких. Выложу всю поэму по главам. Прочтите обязательно — она небольшая. You need to be a member in order to leave a comment. Sign up for a new account in our community. Community Software by Invision Power Services, Inc. Поддержка IPS Community Suite 4 в России. Стихи и проза Православный форум Азбука Existing user? This Topic All Content This Topic This Forum Advanced Search. All Activity Home Культурно-исторический раздел Стихи и проза Николай Мельников. Лунный свет во тьме рассеян, Тишина окрeст звенит, Спит земля, и вместе с нею Спит село Петровский Скит. Под покровом тихой ночи Тени бродят без следа И недоброе пророчат, Будто ждёт людей беда. Что вы, тени, расходились? Не пугайте кратких снов: Эти люди утомились И от бед, и от трудов. Не спеша дымит махоркой, Сам себе бубнит под нос О крестьянской доле горькой, Про судьбу и про колхоз. Что он видел в этой доле За полста ушедших лет, Кроме пыли, кроме поля Да картошки на обед? Кроме плуга и навоза — Воровство и беспредел Председателей колхоза, Вот и весь его удел. Что мечталось — не случилось, Что хотелось — не сбылось, Что имелось — погубилось, Пролетело, пронеслось. И какою-то беспутной Жизнь представилась ему — Неспокойно, неуютно И на сердце, и в дому Всё отдаст из-за сивухи, Всё сменяет на стакан Бывший пахарь, бывший ухарь, Ныне спившийся Иван. Разольётся день с востока, Как из крынки молоко, И от этого потока Станет просто и легко. И когда пастух крикливый Уведёт в луга коров, Встань, мужик, и будь счастливый, Всё забудь и будь здоров!.. А пока что среди ночи Повздыхавши обо всём, Сник Иван, зажмурил очи И на миг забылся сном. И на миг он стал спокоен, И увидел он во сне, Как летел Великий Воин На невиданном коне. Оставляя за плечами Семицветную дугу, Он лучами, как мечами, Бил по страшному врагу. В жуткой схватке всё смешалось И исчезло, как пришло, Только радуга осталась Да родимое село. К удивленью, вслед за этим Появились у окна Дом покинувшие дети И покойница жена. Хохоча, на лавку сели, Как немало лет назад, Как когда-то в самом деле Всей семьёй сидели в ряд. Хоть Иван без них негретый, Хоть Иван без них зачах, Дочки — ладно, дочки — где-то При мужьях и при харчах. Хоть ему с одной рукою Даже ужин не сварить, Значит, просто недостоин, Значит, так тому и быть. Свиданья с нею Долго ждал Иван Росток: Исчезли разом Воин, дочки и жена, Отогнав виденья сна, О себе напомнил разум. К чему конкретно Применить свой вещий сон? Для Ивана — безответно, Не силён в разгадках он. Выпил меру самогона — Ни в какую не берёт, Не берёт, и нет резона Заливать его в живот. С кем тоскою поделиться, Получить в ответ совет? Много лиц, но только — лица, Пониманья в лицах нет. У людей одни заботы: Чтобы вовремя вспахать, Чтоб колхозные работы Со своими совмещать. Посевная, косовица, Жатва — круглый год страда, И нельзя остановиться. Льётся время, как вода. Share this post Link to post Share on other sites. Век двадцатый Отплясался на стране, И стоят всё те же хаты, Поредевшие вдвойне. В хатах тихо меркнут люди, Обнищавшие втройне, И не знают, что же будет В их деревне, в их стране. Войны, ссылки, труд дешёвый, Принужденье и обман, Как тяжёлые оковы, Крепко спутали крестьян. Ни вздохнуть, ни просветлиться, На Москву — тяжёлый взгляд, Будто враг засел в столице И ничтожит всё подряд Но страшней, чем пораженье, Хуже хаоса в стране — Злое, тихое вторженье В душу русскую извне. Постепенно, год от года Все подлее и сильней Заражение народа Грязью новых смутных дней! Газеты звали, И теперь уж треть села Тех, кто долго разъезжали В тщетных поисках угла. Поначалу осмотрелись, Получили 'стол и дом' И — понравилось, пригрелись, Но не стали жить трудом. Словно мусор в полноводье, Их несло, и принесло — Непонятное 'безродье' В наше русское село. Ничего им здесь не свято: Ни родных тебе могил, Ни сестры тебе, ни брата, И живи, как раньше жил. Раньше пил — и здесь не бросишь, Где-то крал — кради опять! Не приучен ты пахать! Как-то быстро и беспечно Мой народ к тебе привык: Но никто не ужаснётся И руками не всплеснёт, И безумью поддаётся Всеми брошенный народ. Никого не удивляет То, что даже бабы сплошь По неделям запивают, Унося последний грош Тихо делает 'безродье' То, чего не может враг. И при всём честном народе В борозду, к земле упал. Был ты весел, всем угоден А вослед тебе без счёта Души новые летят Что потом, в конце полета? Неприкаянные дети, Без тепла и без царя Вы помыкались на свете И ушли. Без креста, без покаянья, И кому теперь нужны Ваши мысли и страданья, Ваши слёзы, ваши сны? Слёз Россия не считает — Все века в слезах живёт Но уже заметно тает Несгибаемый народ. Редко здесь бывают люди, С давних пор заведено — Только филин деда будит, Только ель стучит в окно. Нелюдимым, отрешённым, Без зарплат и без аптек, По другим — своим — законам Прожил он свой долгий век. Про него судачат много, Языками нёбо трут: Или очень верит в Бога, Или он колдун и плут? Ничего не зная толком, Кто-то брякнул, что не раз Дед прикидывался волком И скулил в полночный час Как же глупо Федосея В злых деяниях винить, Если вся твоя Расея Начинает к ночи выть! От безвыходности постной Бьётся в стену головой! И несётся в чёрный космос Тихий, скрытый, чёрный вой. И почему-то, Лёжа, глядя в потолок, Вдруг решил сходить на хутор Опечаленный Росток. Сон ночной его терзает, Сон покоя не даёт. Может, дед хоть что-то знает? Может, дед чего поймёт? Кубик — пёс, душа родная, Подскочил, вильнул хвостом, И, друг дружку охраняя, В тёмный лес пошли вдвоём. А в лесу, ну как живые, То вздыхают, то скрипят, Вековые смоляные Сосны ноченьку не спят. Перепуганная птица, Из-под ног взлетев, орёт. Вот он — Дом, а в доме тусклый свет, Будто ждёт и сам кого-то, Сам не спит столетний дед. Двери настежь, свет в проём. Дверь закрылась за Иваном, И в глаза ему глядит Дед в рубахе домотканой С медным Спасом на груди. Борода — белее мела, Ясный взгляд из-под бровей И Иван глядит несмело, Как живёт затворник сей. Печь в побелке, всюду чисто, Всё отмечено трудом, И неведомый душистый Запах трав укутал дом. Мирно теплится лампада, Ряд иконок в рушнике — Всё по-русски, всё как надо И в избе, и в старике. Отлегли с души тревоги, Всё как будто ничего Что случилось, непонятно, Но буквально с двух глотков Повернулась жизнь обратно: В юность, в детство, в глубь веков! Вкус невиданный и редкий, Запах сотен, тысяч трав Уносил к далёким предкам, Душу трепетом объяв. Не Россия — Русь Святая Открывалась всё ясней, Благолепие являя Мужику из наших дней! И заныло, застонало, Болью сердце изошло — Вот чего оно искало! Вот бы где себя спасло! Но давно пути закрыты В тот святой, забытый край, — Проживай, как раб забитый, Как собака, умирай! И сидит, ошеломлённый, 'Обокраденный' Росток — Жил всю жизнь всего лишённый И не знал, чего он мог! И не знал, какие силы Потерял народ его, Потому что хитро скрыли В 'Богоносце' — Божество. Два глотка — такая малость, Трав целебных волшебство, Но в Иване не осталось От Ивана ничего! Коль ты здесь, то слово в слово Слушай всё, что знаю я Род твой суть — Петра Ростова, От него пошла семья. Кто он, мы уже не знали, Это тьма веков хранит, Но селу названье дали В честь него — Петровский Скит. Говорят, что все Ростовы Ростом были велики, Лошадиные подковы Гнули эти мужики! Толк в крестьянстве понимали, Жили верой и трудом, И Отечество спасали, Если враг врывался в дом. Божий крест несли со всеми Кто же думал, что потом Изойдёт Ростовых племя — Станет пьяненьким Иван смутился, Низко голову склонил, А на улице томился Бедный Кубик. Прожил ты почти полвека И не знал, что каждый час Бой идёт за человека, Бой за каждого из нас! Бой всё явственней и злее — Тьма на Свет сбирает рать, Но когда повергнут Змея, Где ты будешь обитать? Ты, Иван, себя забывший, Бивший бедную жену! Никудышный, всё пропивший, Шёл ты медленно ко дну! Заплутался, загрешился, Но Господь тебя смирил — Спьяну ты руки лишился, Той руки, которой бил! Так теперь всю жизнь влачиться, В одиночку куковать, Ни работать, ни креститься И родных ни приласкать И теперь меня послушай: Сон тебе затем и был, Чтобы дар бесценный — душу — Ты, Иван, не загубил! Так исполни ж волю эту! Проплутавши столько лет, Повернись, несчастный, к свету И иди, ползи на свет! Крест взвали себе на плечи, Он тяжёл, но ты иди, Чем бы нe был путь отмечен, Что б ни ждaло впереди! На душе один лишь страх! Ты поймешь и не пугайся Ни судьбы, ни слов, ни ран Ангел вскоре Вострубит на небесах, И на всём земном просторе Воцарится Божий Страх. Царь и раб — к плечу плечом, Первый век — с последним веком, Убиенный — с палачом. И в суровой Книге Жизни Всё про каждого прочтёт Тот, Кто нас для жизни вызвал, Тот, Кто видел наперёд. И неверивший поверит, Проклиная страсть и плоть, И Господь ему отмерит, Изречeт ему Господь: Я стучался в дверь твою. Звал тебя, но ты не внял. За твою больную душу На Голгофе был распят И просил Ты прельщался красотою, Властью, славою земной, Ты смеялся надо Мною, Путь избрав себе иной. Ты презрел Мои старанья, Поселив в душе разврат, И грешил без покаянья, И гордыней был объят. Прожил, душу убивая Для утробы, словно зверь, Ни молитв, ни слёз не зная Что же хочешь ты теперь? Даже если храм разрушен — Кирпичи да лебеда, — Воле Божией послушен, Ангел будет здесь всегда. И на месте поруганья, Где безбожник храм крушил, Слышно тихое рыданье Чистой ангельской души. И в мороз, и в дождь, и в слякоть Все грядущие года Будет бедный Ангел плакать Вплоть до Страшного Суда. Рухнул купол и приделы, Лишь бурьян да лебеда В Божий храм осиротелый Поселились навсегда. Как давно всё это было! Так, в итоге, оказались И ни Божьи, и ничьи. Ни земной, ни рай небесный, А смертельная тоска Воцарилась повсеместно И скрутила мужика Не отыщешь места лучше: На пригорке, у реки, В будни, в праздник и с получки Дули водку мужики. Жёны к ночи их искали, Гнали с криком по домам: Утихали ссоры, драки, Кратким был ночной покой И беззвучно Ангел плакал Над беспутностью людской. Старцем мудрым потрясённый, К жизни новой стал готов, Словно заново рождённый Человек — Иван Ростов. Непонятной, чудной силой Изгнан был с души дурман. Не во сне ль всё это было? Словом праведным согретый, Ощутил он Божий страх, И впервые в жизни этой Шёл с молитвой на устах. Пусть нескладно, неумело Смог её произнести, Но наверх уже летела Просьба: Как же много Можно сразу испытать! Он вошёл — и ужаснулся: Груды хлама, гниль, развал И о ржавый гвоздь-двухсотку Пол-лица избороздил, Кровь течет по подбородку. Дождь за стенами закапал, Зашумел, дохнул грозой, А Иван сидел и плакал, И смывалась кровь слезой. Где ты, род угасший мой? Что ж мне в жизни только беды? Что ж я брошенный такой? Поднимитесь-ка стеною Все родные мужики, Полюбуйтесь-ка страною, Храмом, внуком без руки! Всё ушло, что было рядом, — Стены, звуки, хлам, разлад, Жизнь исчезла, стала взглядом, Только взгляд — и встречный взгляд. Первый раз за полстолетья В этой жуткой пустоте Человека взглядом встретил Бог, распятый на Кресте. Невозможным оказалось Взгляд от взгляда отвести, И тисками сердце сжалось В мысли: Если я не умираю, — Смог Иван проговорить, — Стыд свой знаю, грех свой знаю, Дай мне время искупить! Нет руки — нельзя креститься, Дай же время, хоть чуть-чуть, И сумеешь убедиться, Что к Тебе лежит мой путь. Не суди меня сурово, Если я по простоте Слишком прямо понял слово О земном моём Кресте'. Обнаружили пропажу — Ничего никто не знал! Кубик топчется в правленьи, А Ивана не видать! Может, помер где-то спьяну Непутёвый мужичок? Хлебанул стакан отравы И загнулся втихаря? Обыскали все канавы, Все кусты. Опередила Всех Иванова кума: Председатель сел в машину, Полсела — смотреть бегом На редчайшую картину, Как людей берут в дурдом! Побросали всё, что можно, Прибежали стар и мал: Понависли виноградом На забор и вдоль ворот, Председатель тоже рядом. Ничего, спокойный вроде, Но в руке зажат топор!.. Раз за разом тяжелее, Но мелькал, взлетал топор, Словно не было важнее Дела в жизни до сих пор. Словно что-то дорогое Для себя Иван творил Пропилил пазы ножовкой, Гвозди хитро зажимал Меж коленями и ловко Топором их в дуб вгонял А когда Иван поднялся, Весь народ качнулся с мест — Он устало улыбался, Сжав рукой огромный крест. И вот тут толпа застыла: Что спросить и что сказать? Может, хочет на могиле Крест у Клавы поменять? Иль чего удумал спьяну, Может, руки наложить? Председатель встал к Ивану, Понял: Что ж, скажи, произошло? Знаю вас не первый год. Может, кто меня осудит, Может, кто-то и поймёт. Если чем-то провинился, То простите — грех бывал Пить теперь совсем не стану, Вы уж верьте или нет. Что случилось, то словами Передать я вряд ли б смог Просто понял, что над нами Был и есть, и будет — Бог! Сколько было за плечами И позора, и стыда, Но ведь есть Господь над нами, Спросит Он, и что тогда? Ну, словом, Я хотел вас всех просить: Может, легче станет жить? Жил, ходил, и вот те на — Церковь строить зазывает! И не будет пить вина? Поначалу с подозреньем, Но тихонечко народ Уловил сердечным зреньем, Что Иван совсем не врёт! Что душевной теплотою Все слова его полны, Что Иван — за той чертою, Где притворства не нужны. Был я аж у Архиерея, С ним про церковь говорил. Дал он нам благословенье И сказал мне, что на храм Нужно власти разрешенье И оплату мастерам. Мастерам должны по праву, Сколько нужно, денег дать, Чтобы церковь — всем на славу! Чтоб века могла стоять! Коль доверите мне это, Всё пройду, всю жизнь отдам, По копейке, а до лета — Соберу на Божий храм. Ей теперь на всё плевать! Ей задача — прокормиться, Что же нам от власти ждать? Вот моё такое слово Нам решать, коль все мы тут'. Отошёл Иван, и снова Тишина на пять минут. И, как от боли, Крикнул ветхий старичок: В самом деле, Как же церковь не поднять? Тот, как мальчик, шмыгнул носом: И Ивану б я решился Сборы денег поручить. Что случилось с ним — не знаю, Словно вижу не его!.. Одного не понимаю, Крест дубовый — для кого? Лишь безродье ухмылялось В стороне. Шли с прошением в столицу Или с нищенской сумой, Богомолец шёл молиться, Шёл солдат с войны домой. Мало что переменилось, Хоть сменялись, шли века. Мало ль что в пути случалось Поначалу и потом, А бумага — выручала А что за этим? Что за фразою простой? Знал, что нет назад возврата, Без Креста — спасенья нет, Коли тьмою всё объято, То иди, ползи на свет! И неведомая сила Просыпалась в нём опять, Боль из тела уходила — Можно сесть и можно встать. И сухарь перед дорогой В чистой луже размочить. Вот и всё, и слава Богу! Если встал, то будешь жить! Бедный Кубик, друг желанный, Остаётся сторожить Кто дивился, кто пугался, Кто не верил Какой судьбою Крест ему достался тот? Как же он с одной рукою И зачем тот Крест несёт? Есть ли дети или нет? Почему он так поверил В Божий Суд под старость лет? Как должно житьё земное Человека изломать, Чтоб решиться на такое, Чтоб таким вот странным стать! Или всё не так случайно, И какой-то смысл большой И неведомая тайна Управляют той душой? Так Иван — Ростов от рода — Славу тихую снискал И почтение народа, Хоть и сам о том не знал Впереди молва катилась Про того, кто Крест несёт! К нам пришёл, смотрите, вот! Вот он, грязный и небритый, Крест свой носит по дворам, В каждый двор идёт с молитвой, Собирает деньги в храм. И крестьяне подавали, Не скупясь, от всех щедрот, Хоть совсем не жировали, А скорей наоборот. Просто каждому хотелось Дать Ивану этот грош: Не жилось теперь, не пелось, Пусть хоть будет храм хорош! И Иван стоял сурово, Видя взгляд просящих глаз. В пояс кланялся, прощался, Крест на плечи поднимал И в дорогу отправлялся. А куда — никто не знал Для людей Иван — не первый, Кто о Боге вёл рассказ, Но Из забытых деревенек, Из неведомых краёв Приносил немало денег 'Сборщик средств' Иван Ростов. Всё по счёту, без обмана В сейф бухгалтер запирал И подмигивал Ивану: Тут же боль людей и слёзы Во спасение души! Не греши, пусть даже словом!.. Как он весь переменился! Несмотря на все труды, Обязательно постился: В пост — сухарь, стакан воды. Брови стали как-то строже, И лицом прозрачней стал, Но глаза — теплей, моложе, Значит, дух не увядал! Земляки его спешили Обсудить накоротке: Как он жив — никто не знает, Всё с Крестом, везде с Крестом, И ведь денег собирает — Скоро сейф набьёт битком! Отзимуем, глЯдишь, к лету Станем цeркву возводить, — И вздыхали: И они свой храм построят, И молва про этот храм Облетала все просторы — Быль со сказкой пополам. И далёко слух гуляет, Что Ивана — Бог ведёт, И болящих исцеляет, И покаяться зовёт И глядел в родные лица И хотел обнять, прижать, Но лощёные девицы Предпочли подальше встать! И Иван обмяк, смутился: К чему все эти И слова, и разговор: Не его — чужие дети На него глядят в упор! И надменность у Наташи, И у Таньки едкий глаз: Каблучками застучали И в толпе исчезли вновь — Без слезинки, без печали. Был мужик, хозяин дома, Клава с ним — жена и мать. Были дочки всем на славу, Было счастье и покой. И любил он нежно Клаву, А потом Городским бы можно было И таиться, и скрывать, Но село вовсю трубило, Всё про всех умело знать! Что Ивану делать было? Столько лет Росток хвалился И семьею, и женой, Тут те на — пришёл, явился Хахаль-махаль озорной! Для начала разговора Мужика Иван побил, И мужик уехал скоро — Знать, не сильно и любил. Всё пойдет, как раньше было, Ведь двоих детей растим! Чего ей не хватало? Может, впрямь любовь была? Попривык Иван к стакану В поле раз сбирал валки На комбайне — шнеком спьяну И оттяпал полруки Инвалид в неполных сорок Как тут жить, семью тянуть? Что ни день, то драки, ссоры И рвалась душа на части: Есть семья — и нет семьи, Крыша есть — уплыло счастье, Отсвистели соловьи Умерла, угасла Клава, Дочки в город подались Долго ждал Иван парома, Переехал. Крест взвалил И опять от дома к дому Ковылял. На селе темнo и пусто, Все по хатам, у печи. А метель свистит, дуреет, Воет, ставнями скрипит. Хорошо, что печка греет! И уже поближе к ночи Сквозь привычный этот вой Одинокий, страшный очень Появился вой другой. Или волчий, иль собачий — Заунывно, тяжело, Да не вой — а кто-то плачет, Душу рвёт на всё село. Но никто не звал на помощь — Знать, балует сатана Лишь назавтра, утром рано, Возле церкви, у берёз Набрели на труп Ивана Рядом Крест и мёртвый пёс И глядело исподлобья Всё село без слёз и слов. За что так подло? На шее — рана. В сумке — ни гроша. Как положено, одели — Кто костюм, кто туфли дал. Дед в углу Псалтирь читал. На колхозной пилораме Гроб добротный сделан был. Рядом с Клавиной могилой И ему приют нашли, Но с трудом ломами били Комья мёрзлые земли. И готовятся поминки, И струится дым печей, И летят ничьи снежинки, И лежит Иван — ничей. И нигде не видно пьяных, И погода хороша К погребенью, на прощанье, Был в село такой поток, Словно всем пообещали Выдать золота кусок. Но не золота химера Привела поток людей, А святая Божья Вера И Иван, окрепший в ней. С ним прощались, целовали; Бабы, старцы, малыши Сами свечи зажигали На помин его души. Дед один спешил открыться: Значит — надо было ей. Хоть бы батюшка отпел! Как когда-то в старину И народ стоял в молчаньи, Думу думая одну. Как же всё случилось странно: Тьма народа, свой народ, Все пришли почтить Ивана — Кто глядит, кто слёзы льёт. Чем собрал он их едино, Не велик, не знаменит, Петроскитовский мужчина, Однорукий инвалид? Вся Россия — у Ивана! Как она, страна святая, Вдруг смогла такою стать? Незаметно увядая, Всё теряя — мощь и стать! И дрожат в своей Отчизне Под ударами судьбы Без огня, без жажды жизни Не хозяева — рабы! Потому молчат упорно, Что объял великий стыд Перед тем, кто так покорно Со свечой в гробу лежит! Потому что силой воли Человек — Иван Ростов — Выбрал сам свою же долю, Свой последний путь с Крестом! Потому что силой Веры Всем внушил — спасенье есть, Потому что вспомнил первый Бога, Русь и предков честь! От обряда погребенья — Путь тернистый к небесам И надежда на спасенье А народу — строить Храм. Разошлись с могилы все. И стоял в рубахе белой Одинокий Федосей. Освятили место храма, Помолились и пошли: Поработают, устанут — Отдохнут, попьют воды И всегда Ростка помянут, Вспомнят все его труды. Сколько вёрст по бездорожьям Проходил он — кто сочтёт? Но что всех трудов дороже — Свой народ собрал в Народ! А убийц его сыскали: Шаромыгам на стакан Не хватало, и отняли Деньги те, что нёс Иван. И убили без зазренья, И не дрогнула рука Ждать ли им теперь прощенья За невинного Ростка? Для молитвы неба хватит, Потому что в небе — Бог! Поэма обдумывалась Николаем в течении 7-ми лет, была написана им за одну неделю и окончена 14 октября года в день праздника Покрова Пресвятой Богородицы. И два горшка на частоколе, И пядь невспаханной земли, Как символ брошенного поля, Давно лежащего в пыли! И пусть поёт в тоске и боли Непротрезвевший гармонист О непонятной русской доле Под тихий плач и ветра свист! Пусть рядом робко встанут дети, Что в деревнях ещё растут, Наследство их на белом свете — Всё тот же чёрный, рабский труд! Присядут бабы на скамейку, И всё в них будет, как всегда: И сапоги, и телогрейки, И взгляд потухший, в никуда!.. Поставьте памятник деревне, Чтоб показать хотя бы раз То, как покорно, как безгневно Деревня ждёт свой смертный час! Ломали кости, рвали жилы, Но ни протестов, ни борьбы — Одно лишь 'Господи, помилуй! Поставьте памятник деревне На Красной площади в Москве Там будут старые деревья И будут яблоки в траве Вечер памяти Николая Мельникова 25 мая года в Святодуховском центре Александро-Невской Лавры по благословению Преосвященнейшего наместника Лавры, епископа Кронштадского Назария пройдет вечер памяти русского патриота, талантливого поэта, прозаика, сценариста, уроженца Брянской земли Николая Алексеевича Мельникова. Сайт памяти Николая Мельникова: Create an account or sign in to comment You need to be a member in order to leave a comment Create an account Sign up for a new account in our community. Register a new account. Sign in Already have an account? Go To Topic Listing Стихи и проза. Language English USA Русский Default Contact Us Community Software by Invision Power Services, Inc. Sign In Sign Up.
Поликлиника 28 график работы врачей
Последние новости татарстана происшествия
Нож из какой стали лучше держит заточку
Я согласна перевод на английский
Как из монитора компьютера сделать телевизор
Белые выделения у женщин после месячных