Стих цветаевойк мандельштаму смысл

Мандельштам и Цветаева. Встреча у звездной часовни

=== Скачать файл ===

Цветаева — Мандельштам. История одного посвящения

«Несколько холодных великолепий о Москве»

Сообщение отредактировал Маргарита - Воскресенье, Она расковала в нем жизнелюбие и способность к спонтанной и необузданной любви, которая поразила меня с первой минуты'. Для добавления необходима авторизация. Все клубы и сайты сообщества Неофиц. Афиша Блоги Альбомы Статьи Файлы. Страница 1 из 1. В тебе божественного мальчика, - десятилетнего я чту Среди книг у меня стоит черный, с золотом, трехтомник стихотворений и прозы Мандельштама, но любимых из них не так много, и почти все они посвящены Марине Цветаевой Века мелькают, как единый миг Сто лет назад написано Марина Цветаева и Осип Мандельштам впервые увиделись летом года у моря и имя Марина Волошина в Коктебеле, это было еще не знакомство, а так, молчаливые поклоны у садовой калитки, поспешно опущенные, в смятении чувств, глаза В начале января года Марина Цветаева в первый и последний раз была в Петербурге; в снежный 'нездешний вечер' для всех поэтов серебряного века Петербурга Гумилев был на войне, а Ахматова в Крыму Мандельштам, потрясенный и смущенный, подарил Цветаевой свою зеленую, как изумруд, книгу стихов 'Камень' с надписью ' Петербург, 10 января года Влюбленный, увлеченный Мандельштам поехал за ней следом, возвращался в Петербург и снова по зову сердца приезжал в Москву Они узнали стихи друг друга, взаимно были пленены и восхищены ими!.. Для Мандельштама это был период трудной, неутоленной любви, наездов и бегств.. Никто ничего не отнял!.. Мне сладостно, что мы врозь. Целую Вас через сотни Разъединяющих верст Нежней и бесповоротней Никто не глядел Вам вслед, Целую Вас, - через сотни Разъединяющих лет Марина Цветаева пишет в личном дневнике, наверное, всем знакомые, строки: О, Вы меня, действительно, не любите Неужели Вы не понимаете, что небо - поднимите голову и посмотрите! Вы думаете, я в такой день могу думать о Вашей любви?! А ему были подарены самые первые, свежие, страстные стихи о Москве!.. Из рук моих - нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По церковке - все сорок сороков, И реющих над ними голубков. И Спасские - с цветами - ворота, Где шапка православного снята. Часовню звездную - приют от зол - Где вытертый от поцелуев - пол. Пятисоборный несравненный круг Прими, мой древний, вдохновенный друг. К Нечаянныя Радости в саду Я гостя чужеземного сведу. Червонные возблещут купола, Бессонные взгремят колокола, И на тебя с багряных облаков Уронит Богородица Покров, И встанешь ты, исполнен дивных сил Ты не раскаешься, что ты меня любил. И еще эти строки Все их прекрасные, летящие дни в Москве - бесконечные разговоры о стихах, Германии, древней Элладе и Средневековье, Мандельштам читал наизусть по-итальянски 'Божественную комедию' Данте, наслаждение от длинных, неспешных прогулок Словно в ответ и в благодарность, Мандельштам пишет о своих московских впечатлениях и новых, от Марины, познаниях, в чудесном, в чем-то для себя страшно пророческом, стихотворении: На розвальнях, уложенных соломой, Едва прикрытые рогожей роковой, От Воробьевых гор до церковки знакомой, Мы ехали огромною Москвой А в Угличе играют дети в бабки, И пахнет хлеб, оставленный в печи, По улице меня везли без шапки, И теплились в часовне три свечи Мандельштам воспринял все, что так романтически взволнованно чувствовала и любила Марина, но сдержаннее, строже, по-петербургски Это был чудесный дар, потому что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России В черновиках Мандельштама у него есть название Шубка Марины его просто умиляла, он называл ее 'барсом' и гладил пушистый мех С этого стихотворения в поэзию Мандельштама вошла лучезарная любовная лирика В разноголосице девического хора, Все церкви нежные поют на голос свой, И в дугах каменных Успенского собора, Мне брови чудятся, высокие, дугой. И с укрепленного архангелами вала, Я город озирал на чудной высоте, В стенах Акрополя печаль меня снедала По русском имени и русской красоте Не диво ль дивное, что вертоград нам снится, Где реют голуби в горячей синеве, Что православные крюки поет черница: Успенье нежное - Флоренция в Москве И пятиглавые московские соборы С их итальянскою и русскою душой Напоминают мне явление Авроры, Но с русским именем и в шубке меховой. И Марина в своей душе ощущала теплый свет после оборванного с кожей, темного прошлого с С. Нежнее нежного лицо твое, Белее белого твоя рука, От мира целого ты далека, И все твое - от неизбежного Тут еще неожиданно Мандельштам получает известие, что у матери, к которой он, как и все еврейские мальчики, был страстно и болезненно привязан, инсульт Он уезжает, но живой ее не застает, свою скорбь он изливает в стихотворении 'У ворот Ерусалима Солнце черное взошло Они еще встречались в Москве, это были пустые, вежливые встречи, предчувствие любви было обманчивым, что-то самое главное пропало; Мандельштам и Цветаева разошлись по разным жизненным дорогам но обе трагические и тупиковые Мандельштам все же хранил в сердце любовь к Москве, заложенную ему Мариной.. Он будет гордо и смело в году Марина Цветаева покинула родину называть себя 'антицветаевцем' и назовет стихи Марины, которые ранее боготворил, 'лживыми' Марина в Берлине напишет эссе 'Мой ответ Осипу Мандельштаму' в ответ на его книгу воспоминаний 'Шум времени' и скажет кому-то, грустно, с горестной улыбкой: Марина сохранила в себе былой пиетет к творчеству 'божественного мальчика' А о стихах Мандельштама, ей посвященных, она отзовется светло и печально: Спасибо, Александра, что поделились с нами столь трепетно мыслями о любимых поэтах! Из воспоминаний Надежды Мандельштам. В этом было удивительное бескорыстие. Увлечения Цветаевой были, как мне говорили, недолговечными, но зато бурными, как ураган. Наиболее стойким оказалось ее увлечение Пастернаком, после того как вышла 'Сестра моя - жизнь'. Пастернак много лет безраздельно владел всеми поэтами, и никто не мог выбиться из-под его влияния. Ахматова говорила, что лишь Цветаева с честью вышла из этого испытания: Пастернак обогатил ее, и она не только сохранила, но, может, даже обрела благодаря ему настоящий голос. Я тоже думаю, что поэмы 'Горы', 'Лестницы' и др. Мне пришлось несколько раз встречаться с Цветаевой, но знакомства не получилось. Дело происходило в Москве летом года. Мандельштам повел меня к Цветаевой в один из переулков на Поварской - недалеко от Трубниковского, куда я бегала смотреть знаменитую коллекцию икон Остроухова. Мы постучались - звонки были отменены революцией. Она ахнула, увидав Мандельштама, но мне еле протянула руку, глядя при этом не на меня, а на него. Всем своим поведением она продемонстрировала, что до всяких жен ей никакого дела нет. Парадная дверь захлопнулась, и я осталась в чем-то вроде прихожей, совершенно темной комнате, заваленной барахлом. Визит к Але длился меньше малого - несколько минут. Мандельштам выскочил от Али, вернее, из жилой комнаты там, как оказалось, была еще одна жилая комната, куда Марина не соблаговолила меня пригласить , поговорил с хозяйкой в прихожей, где она догадалась зажечь свет Сесть он отказался, и они оба стояли, а я сидела посреди комнаты на скрипучем и шатком стуле и бесцеремонно разглядывала Марину. Она уже, очевидно, почувствовала, что переборщила, и старалась завязать разговор, но Мандельштам отвечал односложно и холодно - самым что ни на есть петербургским голосом. Разговора не вышло, знакомство не состоялось, и, воспользовавшись первой паузой, Мандельштам увел меня. Цветаева готовилась к отъезду. В ее комнату - большую, рядом с той, куда она водила Мандельштама к дочери, - въехал Шенгели. Заходя к нему, мы сталкивались с Цветаевой. Теперь она заговаривала и со мной, и с Мандельштамом. Он прикрывался ледяной вежливостью, а я, запомнив первую встречу, насмешничала и сводила разговор на нет Марина Цветаева произвела на меня впечатление абсолютной естественности и сногсшибательного своенравия. Я запомнила стриженую голову, легкую - просто мальчишескую - походку и голос, удивительно похожий на стихи. Она была с норовом, но это не только свойство характера, а еще и жизненная установка. Ни за что не подвергла бы она себя самообузданию, как Ахматова. Сейчас, прочтя стихи и письма Цветаевой, я поняла, что она везде и во всем искала упоения и полноты чувств. Ей требовалось упоение не только любовью, но и покинутостью, заброшенностью, неудачей Цветаева уехала, и больше мы с ней не встречались. Когда она вернулась в Москву, я уже жила в провинции, и никому не пришло в голову сказать мне об ее возвращении. Дружба с Цветаевой, по-моему, сыграла огромную роль в жизни и в работе Мандельштама для него жизнь и работа равнозначны. Это и был мост, по которому он перешел из одного периода в другой. Стихами Цветаевой открывается 'Вторая книга', или 'Тристии'. Каблуков, опекавший в ту пору Мандельштама, сразу почуял новый голос и огорчился. Все хотят сохранить мальчика-с-пальчик. Каблукову хотелось вернуть Мандельштама к сдержанности и раздумьям первой юношеской книги 'Камень' , но роста остановить нельзя. Цветаева, подарив ему свою дружбу и Москву, как-то расколдовала Мандельштама. Это был чудесный дар, потому что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России, нет нравственной свободы, о которой говорится в статье о Чаадаеве. В 'Камне' Мандельштам берет посох 'Посох мой, моя свобода, сердцевина бытия' , чтобы пойти в Рим: Каблуков тщетно добивался отказа от Рима и не заметил, что его добилась Цветаева, подарив Мандельштаму Москву. Я уверена, что наши отношения с Мандельштамом не сложились бы так легко и просто, если бы раньше на его пути не повстречалась дикая и яркая Марина. Она расковала в нем жизнелюбие и способность к спонтанной и необузданной любви, которая поразила меня с первой минуты. Я не сразу поняла, что этим я обязана именно ей, и мне жаль, что не сумела с ней подружиться. Может, она и меня научила бы безоглядности и самоотдаче, которыми владела в полную силу. У Ахматовой есть строчки: Я теперь точно знаю, что неполная слиянность порождена далеко не только герметичностью человека, а в гораздо большей мере мелким индивидуализмом, жалким самолюбием и потребностью в самоутверждении, то есть пошлейшими чертами не великих ревнивиц, а мелких самолюбивых дур, принадлежащих к рыночному товару, стотысячных, заклейменных Цветаевой. И я кляну себя, что наговорила слишком мало диких слов и не была ни чересчур щедрой, ни вполне свободной, как Цветаева, Мандельштам и Ахматова. Встретившись с Ахматовой, Цветаева жаловалась на судьбу, была полна горечи и вдруг, наклонившись, сказала, как ходила смотреть дом, где прошло ее детство, и увидела, что там по-прежнему растет любимая липа. Она умоляла Ахматову никому не открывать эту тайну, иначе 'они узнают и срубят'. Одна липа и осталась: В воспоминаниях, письмах Марины Цветаевой никогда не упоминается о встрече с Мандельштамом перед отъездом, а с Надеждой она не встречалась никогда Когда проезжали белую церковку Бориса и Глеба, Марина сказала мне 'Перекрестись, Аля!.. Так мы и крестились всю дорогу на каждую церковь, прощаясь с Москвой Провожал их на Виндавский теперь Рижский вокзал друг Марины и друг композитора Скрябина Алексей Чабров-Подгаецкий, ставший потом католическим монахом И самый главный вымысел в этих 'Воспоминаниях', что она Марина рассказывала Ахматовой, как ходила смотреть дом детства и увидела любимую липу Под ним ютятся Наши детские вечера Этот тополь среди акаций Цвета пепла и серебра!.. Дома нашего давно нет!.. Разобрали в восемнадцатом на дрова Дорогие Александра и Маргарита Петровна! Спасибо за ваши интересные рассказы, за фотографии и записи! Вы возродили целую эпоху. Что касается 'неправды', то такого рода неточности в мемуарах встречаются часто. Иногда как, очевидно, в случае со стрижкой это объясняется погрешностями памяти, но может быть связано и с сознательным намерением автора скрыть какие-то факты или представить их в ином свете. Но спасибо современникам за эти материалы, сохраняющие живой облик гениев! Вы правы, Александра, порой люди забывают о каких-то деталях и даже эпизодах своей жизни, и воспоминания не всегда отражают точные биографические данные. Спасибо, Наташенька, Вы верно написали об этом. Говорят, и Анастасия Цветаева не всегда была точна в своих воспоминаниях, из-за чего у нее были сложные отношения с Ариадной Эфрон. Но, мне кажется, интересны некоторые слова Надежды Мандельштам о характере Марины Цветаевой, о ее влиянии на Мандельштама. Увлечения Цветаевой были, как мне говорили, недолговечными, но зато бурными, как ураган'. Цветаева и сама писала: Это и был мост, по которому он перешел из одного периода в другой'. Надо все-таки написать об этом, чтобы освободиться от дум о Марине Осип Мандельштам всегда знал, боясь это оценить и не умея быть благодарным, что это Марина Цветаева была в его жизни, а не наоборот Чтобы дышать и творить, Марине жизненно необходимо было ЛЮБИТЬ Она всегда говорила, - 'ЛЮБИТЬ, это значит видеть человека таким, каким его создал БОГ Поэтому не было и не могло быть плотской 'спонтанной и необузданной любви' у 'дикой и яркой' Марины, она была иной высоты, чисто 'платонической' тоской по прекрасному, лишь иногда с поцелуями нежности, истина, конечно, известна только им Разве можно забыть, какая необыкновенно одаренная мать была у Цветаевой Марины, каким был - бескорыстным и великим в искусстве - отец, какое эстетически-возвышенное, истинно золотое детство, достойное времени воспитание, с трех лет одинаково живое общение на трех языках И Марина все это в своей любимой Москве дарила, открывала Мандельштаму.. Вот так отозвалось в Марине бегство Мандельштама из Александрова Разлетелось в серебряные дребезги Зеркало, и в нём — взгляд. Лебеди мои, лебеди Сегодня домой летят! Из облачной выси выпало Мне прямо на грудь — перо. Я сегодня во сне рассыпала Мелкое серебро. Серебряный клич — звонок. Серебряно мне — петь! Хорошо ли тебе лететь? Пойду и не скажусь Ни матери, ни сродникам. Пойду и встану в церкви, И помолюсь угодникам О лебеде молоденьком. И напоследок хочу подарить всем прекрасное видео стихотворения Марины Цветаевой - 'Бабушке' - в восхитительном на мой взгляд чтении Татьяны Дорониной. Сразу бросилось в глаза общность юношеского портрета поэта с о многими фотографиями Олега. Я бы это назвала печатью призванности талантом. Должна Вам сказать, Александра, что необузданной может быть и платоническая любовь. Но спасибо Вам за любовь к Марине! Я и сама ее очень люблю.

Сменить пароль на роутере zyxel keenetic

Chaplin mega park алматы расписание

Жк лондон на карте спб

Схема подключения автомагнитолы kenwood u363

Понятие мирохозяйственных связей

Жетем перевод с французского на русский слова

Приказо предоставлении вычета образец

Как прошли 2 роды

Маршрут к1 маршрутки спб на карте

Скачать jailbreak для кс 1 6

Не открывает ворд что делать

Машинки из конфет своими руками мастер класс