Стереотипы. Счастье. Заебись.

Часто ли вам приходилось слышать о себе или об окружающих чьё-нибудь неодобрительное восклицание, мол, «человек стал жертвой стереотипов»? Кто-то сравнивает стереотипы со стенами на пути к прогрессу, а кто-то с клеткой для человеческого разума. В любом случае, коннотация за этим словом закрепилась не самая располагающая. Однако здесь мы не будем кому-то вторить, а докажем ровно противоположное. И да поможет нам Дэвид Юм.

Начнём с простого – с эпистемологии в контексте его эмпирической системы. Для тех, кто не испугался терминов, короткое пояснение. Эпистемология – раздел философии, изучающий знание как таковое: откуда оно берётся, как мы его используем и почему оно вообще есть. Эмпирика –  направление в теории познания, сводящееся к опыту, как к основному источнику наших знаний о мире. Мы пройдём путь от разбора основных положений философии Юма до вывода о том, почему стереотипы приносят больше пользы, чем вреда. Для лаконичности объяснения, приводить будем самые простые примеры, не погружаясь в дебри. Итак, поехали.

Дэвид Юм в своей первой книге «Трактат о человеческой природе» доказывает, что человеческое знание целиком и полностью полагается на наш опыт, а разум лишь вопрошает  «почему так происходит?», не меняя ни на йоту тех выводов, которые мы получили путём опыта, чувств и наблюдений. Откуда в человеке возникает знание о том, что после вспышки молнии обязательно последует раскат грома? А как мы можем быть уверены, что после удара футболиста мяч не останется на месте? Имея знания о физике, на первое мы ответим, что звук грома происходит из-за схлопывания воздушных масс, а причину второго будем искать в кинетической энергии. Но это лишь ретроспективные объяснения уже заранее известных нам причинно-следственных связей. Самой же необходимости между событиями А и В для нашего восприятия не существует. Вместо этого есть лишь регулярная повторяемость между ними, которая и свидетельствует нам о том, что из А вытекает Б всегда или как правило. Именно так складывается наш опыт. Резюмируя этот абзац, скажем, что в основу опыта ложится регулярно повторяющаяся практика и наше наблюдение за ней. Давайте это запомним.

Зачем человеку вообще нужен опыт? Вопрос сам по себе кажется странным, а ответ очевидным. Без опыта невозможна сама концепция причинно-следственных связей. Ведь если мы перестанем отслеживать постоянное отношение между поднесением руки к огню (событие А) и получением ожога (событие Б), то наша жизнь станет невыносимой и вряд ли продлится долго. Каждый раз мы будем удивляться событиям и их последствиям, происходившим ранее сотни раз, мы утратим предсказательную функцию, исчезнет понятие аналитики и многое другое. Как заключили более поздние философы-эмпирики, опыт нужен для самого существования вещей. Откуда мы знаем, что стул это стул? Откуда знаем, как им пользоваться? Почему мы видим именно стул, а не набор палок? Потому что опыт прединтепретирует за нас то, что мы наблюдаем. Подари стул дикому племени, где люди привыкли сидеть на земле или на камне, не зная о стуле ничего. Будет ли для них стул являться стулом? Нет, для них он будет тем самым набором палок, но ровно до того момента, пока они не откроют его предназначение. И лишь тогда у них в сознании возникнет концепция стула. Мы же не «открываем» стул каждый раз, когда садимся на него, для нас это заранее прединтепретированный опыт. И это, признаемся, чертовски удобно. В противном случае, мы бы каждый раз думали, с какой стороны подступиться к этому нагромождению из нескольких досок, спинки и сидушки.

Но сильно ли отличается от этого работа стереотипов? Для начала попробуем ответить на вопрос, какова природа их возникновения. По всей видимости, их появлению также служит регулярно наблюдаемая практика, а ещё  видимое свойство предмета или человека, которое связано в нашем представлении со свойством предполагаемым. Во многом это уже похоже на тот критерий опыта, который мы дали ранее. В обоих случаях мы отмечаем связь между тем, что уже произошло и тем, что должно за произошедшим последовать. А чтобы предположить подразумеваемое качество через наличное, мы, также следуя эмпирическому закону, должны были ранее обнаружить их частую взаимосвязь или соседство в результате наблюдений как своих, так и посторонних.

Стереотип сам по себе не даёт нам возможность с полной гарантией заключить о каждом человеке или целой группе людей всё то, что мы ранее подмечали у людей, которых с ними объединяло происхождение, верования, взгляды и предпочтения. Даже из многократно повторяющейся практики опыта бывают исключения. Но важным свойством стереотипа является то, что он даёт нам возможность с большей точностью прогнозировать поведение тех или иных людей, проводя те самые цепочки от А до В, как и в случае с ранее упомянутым опытом. И главное – быть к этому готовым.

За наглядным примером мы отправимся в британский Ротерем, небольшой городок, где с 1997 по 2013 банда пакистанцев изнасиловала более полутора тысяч несовершеннолетних девочек, а полиция не давала хода делу, боясь обвинений в расизме. Вы можете отдельно прочитать об этом случае. Методы не ограничивались открытыми нападениями и похищениями. Часто девочки сами шли на контакт и соглашались сесть в машину. Успехи лейбористской левой партии проявились и здесь, ведь со школьной скамьи считается важным привить мнение о том, что культурных особенностей не существует, ведь всё это… глупые стереотипы. Удалось ли бы снизить количество жертв, мысли девочки «стереотипно»? Удалось ли бы их и вовсе избежать, мысли «стереотипно» политики и миграционная служба? Возможность ответить я предоставлю читателю.

Зачастую стереотипы касается нашей безопасности. Глупцом был бы наш далёкий предок, отмахнувшись от увещеваний соплеменников насчёт враждебности саблезубого тигра. Но те, кто после шороха в кустах не сжимали в руке копьё или не бежали, ожидая, что милая киса их не съест, а принесёт в зубах кабанчика, к счастью, вымерли. Однако их место заняли те, кто сейчас обвиняет нас в предрассудках и призывает покончить со стереотипами. Только нам так никто и не объяснил, как же стать их жертвой? Следуя многим из них, можно упустить свою выгоду. Наверняка какая-нибудь из цыганок верно предскажет нам судьбу, если мы позолотим ей ручку, а не отмахнёмся, как это обычно бывает. Можно также задеть чьи-то чувства, приписав человеку негативную особенность его группы, которой он не обладает. Но в любом случае, пользующийся стереотипом актор останется как минимум при своих, не подвергая себя рискам. Выводим отсюда, что придерживаться стереотипов более выгодно, чем их отрицать.

Как складывается сумма стереотипа. Чтобы не быть обвинённым в каком-нибудь не таком –изме из-за приведённого выше примера с Ротеремом, я развернусь на 180 градусов и прогоню аргумент через сугубо левый феминистский дискурс. Для этого лишь нужно постараться забыть такие составляющие, как этническое происхождение упомянутых преступников и их религиозную принадлежность. Тогда стереотип будет обладать уже значительно меньшей предсказательной ценностью, ведь мы убрали часть значимых атрибутов из него. Хотя и в таком случае стереотип сыграет свою роль спасательного круга. Держа в голове, что абсолютно все мужчины могут представлять подобную угрозу, и, ожидая от нас такого поведения, девушка не сядет в машину к малознакомым джентльменам. Вряд ли мы будем укорять её в мужененавистничестве, пусть даже мотивом отказа сесть в машину послужило именно оно. А следование стереотипу назовём благоразумием, ведь результат в данном случае легитимизирует предпосылку. Отказавшись от приглашения, девушка жертвует комфортом и продолжает идти пешком. Такова её плата за стереотип, который в этой ситуации мог бы и не сработать. Но если примет приглашение, то плата за его недопущение будет несоизмеримо выше, вплоть до летальных последствий. И как же стереотип хотя бы в этой ситуации способен сделать из девушки жертву? Если решение, в том числе продиктованное любым стереотипом, помогло избежать худших последствий, оно вряд ли заслуживает критики. Суммой же стереотипа мы назовём те модули, из которых состоит его конструкция. Если присовокупить к действующему примеру, что джентльмены были в нетрезвом состоянии, вокабуляр обнажал в них отсутствие воспитания и добрых намерений, исходили сальные намёки, а вдобавок, возможно, они разговаривали с подозрительным акцентом, то решение, сделанное на основе суммы перечисленного, будет более обоснованным из-за высокой доли предсказательной вероятности, чем если бы предпосылкой для решения был бы только мужской пол. Грубо говоря, сумма стереотипа – это набор предпосылок для приятия того или иного решения. Чем больше у нас предпосылок, тем значимее для нас кажется стереотип.

Излишним будет и дальше доказывать, что стереотипное мышление во многом тождественно опыту. Оно имеет те же начала и те же критерии для формирования, а работает и вовсе с одинаковыми категориями, такими как: повторяемость практики, нахождение коррелирующих свойств, выстраивание причинно-следственных связей. И если мы так яро настроены против первого, то должны отрицать и полезность второго, пусть даже в ущерб себе. Боле того, человек, который понимает, что стереотипы не падают с потолка, в большей мере осознаёт, что изо дня в день пользуется ими. И значит, способен лучше разобраться с внутренней логикой своих убеждений. Человек же, отрицающий за собой стереотипное мышление или целенаправленно идущий ему наперекор, либо слабо способен к рефлексии, либо принял догму о том, что стереотипы это плохо. Надеюсь, если мне и не удалось доказать обратное из-за слабости эрудиции и посредственного ума, то хотя бы получилось эту догму пошатнуть и вооружить на войну с ней кого-то более остроумного. 

Я пытался привести свои рассуждения к более дистиллированному виду -  насколько это вообще было в моих силах. В этом коротком эссе упущено много тем, которые пересекаются с предметом. Не сказано о моральной стороне стереотипов, ничего нет и о том, как их использует, например, пропаганда. Это сторонние вопросы, которые можно рассматривать отдельно. К тому же, я смотрел на вопрос глазами носителя стереотипов, а не тех, кто является их предметом. В любом случае, это хоть и дополнило бы картину, но вряд ли бы повлияло на общие выводы, ведь для меня более значимым является право человека на свободу убеждений, чем озабоченность тем, что они могут кого-то задеть.