Старица Досифея
Хроноскоп212 лет назад, 4 (по н.ст. в XXI в. – 17) февраля 1810 года, скончалась насельница московского Иоанно-Предтеченского монастыря, монахиня Досифея – предположительно бывшая в миру княжной Августой Таракановой, дочерью императрицы Елизаветы Петровны.
Исторические свидетельства о таинственной инокине немногочисленны и разрозненны. Исследование личности Досифеи началось во второй половине XIX в. силами П.И. Мельникова-Печерского, И.М. Снегирева, М.Н. Лонгинова, Е. Поселянина, свящ. Василия Руднева и др.
Вот, что нам известно о фактической стороне дела.
В 1785 г. в Москву была привезена и по высочайшему повелению в Иоанно-Предтеченском, что близ улицы Солянки, монастыре пострижена в монашество с именем Досифеи неизвестная женщина благородной наружности лет сорока. Содержалась она в Ивановской обители около 25 лет, причем первую половину этого срока в строжайшем затворе.
В восточной части обители, слева от Святых врат с надвратной Казанской церковью, неподалеку от покоев игуменьи, находилась небольшая келья с окнами, выходящими на монастырь, и состоявшая из двух комнат и прихожей для келейницы. Коридор и крытая деревянная лестница вели от кельи прямо в церковь. Через полвека после смерти Досифеи при перестройке ансамбля монастыря келья затворницы и Казанский храм над Святыми вратами были разобраны.
По словам одного из немногих людей, имевших доступ к монахине, купца Ф.Н. Шепелева, старица Досифея была среднего роста, худощавая, но сохраняла на лице своем «черты прежней красоты; ее приемы и обращение обнаруживали благородство ее происхождения и образованность». Гликерия Головина, чьи воспоминания записал и опубликовал в «Современной летописи» за 1865 г. ее внук, А. Самгин, училась в те годы в Ивановском монастыре. Она рассказывала, что из всех насельниц Досифея допускала к себе лишь одну монахиню, «кроме нее, только игумению да своего духовника и не выходила никуда, даже в общую монастырскую церковь». Старица посещала только надвратный храм, где богослужение совершал ее духовник с причетником. В церковь она «выходила весьма редко и то в сопровождении приставленной к ней старицы. Тогда церковные двери запирались изнутри, чтобы никто не мог войти… К окошкам ее, задернутым занавесками, иногда любопытство и молва привлекали народ, но штатный служитель, заступавший место караульного, отгонял любопытных». Об особом статусе монахини говорит тот факт, что на ее содержание отпускалась особая сумма из государственного казначейства. Стол она имела отдельный и весьма хороший. Отсутствие имени затворницы в ведомостях о монашествующих подтверждает то, что о содержании ее были сделаны особые указания.
Еще при жизни монахини Досифеи по Москве пошел слух, что она никто иная как тайная дочь почившей в Бозе императрицы Елизаветы – княжна Тараканова, отправленная в заточение по приказу Екатерины II, видевшей в ней конкурентку за престол.
Личность княжны Таракановой доныне остается тайной и легендой. Нередко в литературе путают или смешивают два лица: самозванку, именовавшую себя принцессой Владимирской (но никогда – княжной Таракановой), и Августу, настоящую княжну Тараканову.
То, что у Елизаветы Петровны, были тайные дети (их количество и отцовство могут разниться у авторов), не приходится сомневаться. Об этом, как о всем известном факте, пишут иностранцы, жившие в середине XVIII в. в России или хорошо знавшие ее реалии: французский дипломат Жан-Анри Кастер, секретарь саксонского посольства в Санкт-Петербурге Георг Адольф фон Гельбиг, придворный историк короля Людовика XV Шарль-Пино Дюкло и др. По прошествии лет, когда об этом стало можно открыто говорить, воспоминаниями о детях Елизаветы поделился граф Д.Н. Блудов. Собственно, секрет Полишинеля о дочери императрицы и сделал возможным громкую аферу с самозванкой, выкраденной Алексеем Орловым из Ливорно. То, что девица с картины Флавицкого – аферистка, никто не сомневался. А вот с монахиней Ивановского монастыря все не так однозначно.
По словам самой инокини Досифеи, переданным Гликерией Головиной, она родилась в 1745 или 1746 г. Крещена, вероятно, 24 ноября, в день праздника мученицы Августы Римской. Предполагается, что она была законным ребенком императрицы Елизаветы и ее морганатического мужа, графа Алексея Разумовского. Воспитывалась в семье Веры Григорьевны Дараган (отсюда – фамилия Тараканова), сестры Разумовского. Затем она была отправлена за границу («далеко за морем в теплой стороне»), где, по всей вероятности, и закончила бы земной путь, если бы не та самая самозванка. Во избежание новых неприятностей (не забудем, что кроме княгини Владимирской был еще и Емельян Пугачев, называвший себя Петром III) Екатерина Великая посчитала целесообразным держать потенциальную соперницу ближе к себе и под полным контролем.
«Один раз, – продолжала рассказ о себе в третьем лице монахиня Досифея, – у ней были гости и в числе их один русский генерал, очень известный в то время; генерал этот предложил покататься в шлюпке по взморью; поехали с музыкой, с песнями; а как вышли в море, там стоял наготове русский корабль. Генерал и говорит ей: “Неугодно ли Вам посмотреть на устройство корабля?” Она согласилась, взошла на корабль, а как только взошла, ее уж силой отвели в каюту, заперли и приставили часовых».
Вскоре Августа оказалась в келье Ивановской обители. Настоятельницей монастыря была в то время тезка ее матери, игумения Елисавета, опытная монахиня, более 40 лет прожившая в монастырских стенах и, по-видимому, ставшая для невольной постриженицы духовной руководительницей. Досифея смирилась со своей судьбой и вскоре стала вести поистине подвижнический образ жизни. Монахиня все время своего затворничества посвящала молитве, чтению духовных книг и рукоделию; вырученные за труды деньги она через келейницу раздавала бедным. Иногда на ее имя присылали от неизвестных лиц значительные суммы, и эти деньги она употребляла не на себя, но на благоустройство монастыря.
После смерти Екатерины II к Досифее стали допускать народ. Ее посещали и высокопоставленные лица: однажды был у нее кто-то из членов императорской семьи. Причетник монастыря рассказывал И.М. Снегиреву, что видел важных особ, допущенных к Досифее, с которыми она разговаривала на иностранном языке. Посещал старицу и Московский митрополит Платон (Левшин).
Говорили о святости матушки Досифеи, о ее прозорливости.
Два брата, Тимофей и Иона Путиловы, пришли в Москву из Ярославской губернии и поступили на работу в торговую лавку. Они случайно узнали, что в Ивановском монастыре живет затворница высокой духовной жизни по имени Досифея. Старица принимает их и через некоторое время благословляет на монашество. Юноши отправились в Саровскую пустынь, приняли постриг и впоследствии стали известными настоятелями монастырей: Тимофей с именем Моисея – Оптиной пустыни (прп. Моисей Оптинский); а Иона с именем Исаии – Саровской пустыни (как раз в те годы, когда там подвизался прп. Серафим). Мать Досифея не оставляла их духовным руководством до конца своей жизни и поучала не только устно, но и письменно – до нас дошло одно ее письмо к братьям.
Прп. Моисей писал: «…жившая в прежнем Ивановском монастыре духовно-мудрая старица блаженной памяти Досифея послужила мне указанием на избрание пути жизни монашеского звания; она ознакомила меня со старцами Александром и Филаретом в Новоспасском монастыре, где она и похоронена». Упоминаемые старцы, известные московские духовники, в свою очередь были связаны со знаменитым подвижником, прп. Паисием (Величковским), повлиявшим на восстановление традиции русского старчества и монашеского аскетического подвига. Через новоспасских старцев к монахине Досифее протянулась ниточка, связывающая русское иночество с афонским монашеским идеалом. Прп. Моисей также оставил доказательство царского происхождения м. Досифеи – он рассказывал, что в келье инокини видел акварельный портрет императрицы Елизаветы.
Любопытно, что несколько лет в Ивановском монастыре одновременно (буквально, через стенку) жили если не святая, то точно подвижница благочестия, Досифея и «изверг рода человеческого», бывшая помещица Дарья Салтыкова, печально известная Салтычиха.
Досифея-Августа скончалась 64 лет от роду. Обстоятельства ее проводов в последний путь также были крайне нетипичны для простой монахини. Погребение ее было совершено с особой торжественностью. Отпевание возглавил епископ Дмитровский Августин (Виноградский). Сенаторы, члены Опекунского совета и еще живые вельможи екатерининской эпохи явились на похороны в лентах и мундирах. Главнокомандующий Москвы граф И.В. Гудович был при полном параде. Тело инокини предали земле не в Ивановском, как прочих насельниц этой обители, а в Новоспасском (мужском!) монастыре – традиционной усыпальнице Романовых. Что становится неудивительным, если признать, что хоронили внучку Петра Великого.
Надпись на гробнице гласит: «Под сим камнем положено тело усопшия о Господе монахини Досифеи обители Ивановского монастыря, подвизавшейся о Христе Иисусе в монашестве 25 лет и скончавшейся февраля 4 дня 1810 года (принцесса Августа Тараканова)». В 1908 г. на могиле ее была сооружена часовня.
Единственный портрет старицы Досифеи обнаружен в ризнице Новоспасского монастыря. На обороте его написано: «Принцесса Августа Тараканова, в иноцех Досифея, постриженная в московском Ивановском монастыре, где по многих летех праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре».
В конце 1997 г. останки инокини Досифеи были перенесены в отреставрированный храм прп. Романа Сладкопевца, поближе к предкам, и перезахоронены в левой части от алтаря.
Продолжается сбор материалов для канонизации таинственной старицы.