Способы слушания в реляционном психоанализе

Мне всегда было интересно читать виньетки и кейсы авторов из разных психоаналитических школ. Какие интервенции они делают и почему, как размышляют о динамике в терапевтических отношениях, на что направляют внимание, какие идеи о терапевтическом процессе лежат в основе всего этого и т.д.

Интересно было проводить различия не только между специалистами, но и между школами. Например, где-то коллеги больше стараются описать внутренний мир клиента, но гораздо меньше пишут об опыте терапевта, другие в подробностях рассказывают о перипетиях терапевтических отношений, но дают мало информации об истории клиента и т.д. Для меня это не про «хорошо» и «плохо», а про разные акценты и причины для них.

В описаниях работы реляционных аналитиков крайне редко можно было прочитать о том, как они слушают материал сессии, на что обращают внимание в рассказе клиента и т.д.

Я решил написать про это несколько постов. Я здесь не буду описывать какую-то общепринятую позицию среди реляционных терапевтов, потому что ее нет. Скорее, поделюсь общей картиной, которую могу собрать на фоне моего опыта продолжающегося обучения и супервизий в данном подходе.

__________

Способы слушания в реляционном психоанализе можно расположить на континууме от более сфокусированных до более рассеянных. Большинство из них используется коллегами из других психоаналитических школ, реляционщики здесь не придумали чего-то нового.

Ниже будет искусственное разделение их на отдельные разновидности, но на практике эти способы быстро сменяют друг друга или могут сосуществовать одновременно, являясь частью сложного целого.

Как мы будем слушать материал клиента, на что будем обращать внимание, зависит от множества факторов, начиная от предпочитаемой школы и личностных особенностей терапевта, заканчивая конкретным моментом в сессии и бессознательной динамикой в данной точке.

Весь этот пост будет посвящен разновидностям сфокусированного слушания (когда мы пытаемся что-то обнаружить, построить какие-то связи, наделить материал смыслом и т.п.). Рассеянное слушание подразумевает отказ от какой-либо сознательной повестки дня, состояние особой восприимчивости, в котором мы отпускаем контроль над собственными психическими процессами; про это будет в следующем посте.

Также я в этом посте сосредоточусь исключительно на внутрипсихической сфере. Для людей, знакомых с реляционным подходом, это может выглядеть странно, учитывая, какое огромное значение для реляционных терапевтов имеет межличностное пространство и та работа, которую они выполняют изнутри него. Но про все это будет отдельный пост.

А пока остановимся на более сфокусированных способах слушания и внутрипсихическом пространстве клиента.

В качестве примера возьмем кусочек сессии. Эта цитата – самое начало статьи одного зарубежного коллеги:

__________

Пол был безработным музыкантом в районе пятидесяти и получал степень в сфере искусств. Накануне он встретился за чашечкой кофе с профессором и несколькими студентами из его музыкальной школы и почувствовал себя среди них в роли наставника. Пол сказал, что на встрече старался «вести себя безупречно» и не жаловался на недостатки школы. Он заметил, что студенты были «тревожными и угрюмыми». … Пол ощущал в них нуждаемость и незащищенность. Это видимо, активизировало его, поскольку вскоре он стал «доминировать, запугивать, бросаться громкими заявлениями». Пол сказал, что его «гротескное» поведение придавало ему уверенности в себе, которую чувствуешь, когда, например, «пинаешь собаку». Во время его долгих рассказов он, казалось, упивался «взглядом в их глазах». … По словам Пола, пока продолжался его монолог, профессор «смотрел на меня снизу вверх, как маленькая девочка, с выражением ужаса».

__________

1. ФОКУСИРОВАННОЕ СЛУШАНИЕ

а) Уровень «психической поверхности».

Или, как говорят некоторые психоаналитические коллеги, уровень манифестного содержания. Когда нам рассказывают про банан, и мы остаемся на уровне банана.

Здесь важно понимать, что, оставаясь на уровне реальности банана, мы не теряем из виду психическую реальность клиента, она всегда находится в центре нашего внимания. Просто мы не пытаемся сразу же деконструировать банан и перепрыгнуть на другой уровень дискурса (на уровень символических значений). Для нас не менее важно получше познакомиться с тем, что это за банан и как его переживает клиент.

Не во всех психоаналитических школах коллеги работают на этом уровне, но для реляционных терапевтов это часть терапии.

Некоторые называют это работой на уровне «психической поверхности», той зоны, которая находится в потенциальном доступе для клиента, где он самостоятельно или с помощью терапевта может нащупать контакт со своим опытом, а терапевту рекомендуется находиться с ней «по соседству».

Здесь мы имеем дело со «что» и «как» опыта и почти не касаемся «почему» опыта и его бессознательных значений (про них будет ниже).

Вернемся к процитированному выше отрывку: реляционный терапевт может молча слушать, отмечая про себя важные моменты в нарративе Пола. Представим, что Пол после этого рассказа вдруг резко замолкает, опускает глаза и смотрит себе под ноги. Оставаясь на уровне рабочей поверхности, мы можем отметить это молча или поделиться этим наблюдением с клиентом: «Вы очень эмоционально рассказывали мне эту историю, а потом вдруг замолчали и опустили глаза». Такой способ слушания и эта интервенция могут ни к чему не привести, а могут открыть важные пути в работе.

Например, это может помочь Полу ментализировать стыд, который он переживал, но не осознавал в этот момент. Или сделать доступным для Пола аспект его переноса (что и почему он чувствует сейчас рядом с терапевтом и к терапевту). И так далее.

Здесь мы поддерживаем открытость и любопытство к опыту клиента, не пытаясь сразу же перевести его на символический уровень.

Слушая эту историю, терапевт также может быть сосредоточен на том, что именно произошло с Полом в кафе? Как выглядели его попытки «вести себя безупречно»? На основании чего Пол «разглядел» в студентах «нуждаемость и незащищенность» (была ли это верная ментализация или его проекция)? Что он чувствует рядом с чужой нуждаемостью и уязвимостью, как он переживает этот внутренний переход к «доминированию» и «запугиванию» в адрес таких людей? И так далее…

Напомню, что я здесь не пишу про технику работы, но про внутреннюю кухню терапевта. Про то, как он слушает, воспринимает и обрабатывает то, что ему рассказывает клиент. Реляционный терапевт может думать про это молча, а может исследовать вместе с клиентом.

Как видите, этот уровень находится ближе к поверхности нашего опыта, но психоаналитические коллеги всегда интересовались тем, что происходит за кулисами нашего сознания. И на протяжении истории развития психоанализа они пытались придумать разные способы, как туда попасть (что надо сделать со своей психикой, чтобы уловить что-то из-за кулис, и как отличить личный «бред» от сигналов, которые имеют отношение к клиенту; а если порой отличить одно от другого сложно, то как тогда с этим можно продуктивно обращаться).

Итак. Для следующих уровней слушания нам понадобится проделать одну штуку. Она называется «деконкретизация материала».

Это происходит, когда мы пытаемся расслышать в словах клиента что-то еще, что-то, что он не говорит напрямую; когда мы пытаемся ответить себе на вопрос «а что еще это может значить?». Это требует от нас символического мышления – навыка, который тренируется в процессе учебы и супервизии и на который влияет опыт личной психоаналитической терапии. 

Помню, как на учебе в Институте Вайта (американском институте, где учат интерперсональному и реляционному психоанализу) некоторые преподаватели советовали слушать рассказ клиента словно его фантазию или сон – это помогает отвязать наше восприятие и мышление от реальности (там были и другие советы, например, воспринимать нарратив клиента как швейцарский сыр с дырками, где дырки будут отражать его «избирательное невнимание к элементам опыта»).

Занимаясь деконкретизацией, важно помнить, что при таких способах слушания мы переходим на уровень личных спекуляций, и стоит относиться к своим выводам в лучшем случае как к гипотезам, которые стоит перепроверять.

Для деконкретизации материала реляционные аналитики используют несколько разных «ушей», которые помогают им отвязаться от банана. Вот некоторые из них.

б) Уровень внутренних объектных отношений клиента.

Рассказ клиента воспринимается как иллюстрация его внутреннего мира, где различные персонажи истории могут репрезентировать «части» его личности.

Кажется, внутри себя Полу живется не сладко. Мы видим доминирующую, упивающуюся своей властью фигуру и маленькую, напуганную, уязвимую и незащищенную фигуру, между которыми разворачивается довольно жестокое взаимодействие.

Допустим, у Пола был довольно нарциссичный отец, который не мог выдерживать инаковость сына и часто вел себя контролирующим и доминирующим образом. Сам Пол в таких ситуациях чувствовал себя незащищенным и напуганным.

Если это происходило на систематической основе, это оставило свой след в психике в виде конкретной репрезентации «Я/Другой». Где я маленький, беспомощный и напуганный, а объект большой, недоступный, доминирующий и т.д. При этом, в зависимости от ситуации, клиент может идентифицироваться как с полюсом «Я», так и с полюсом «Другого» из этой связки.

Например, мы можем предположить, что ситуация в кафе привела к актуализации именно этой конфигурации внутренних объектных отношений у Пола. И в этой ситуации Пол идентифицирован с аспектом (частью) своего объекта (отца) и отщепляет свою униженную и пораненную детскую часть (селф), проецируя ее в другого (студентов и профессора) и воспроизводя (разыгрывая) с ними эту (внутреннюю) драму.

Такой способ восприятия помогает нам предположить, как устроен внутренний мир клиента, и относиться к нему более эмпатично, потому что мы понимаем, что все части этой картины (не только агрессивные, но и пораненные) представлены у него внутри. Просто они расщеплены, и он не может удерживать их в едином пространстве.

Напоминаю, что при таком способе слушания мы находимся на уровне субъективных спекуляций, которые важно проверять. Есть ли что-то в фантазиях, снах, способах поведении клиента, моем контрпереносе, характере наших с ним отношений, что подтверждает эту гипотезу.

в) Уровень терапевтических отношений (перенос).

Рассказ клиента воспринимается как иллюстрация его (сознательного и/или бессознательного) восприятия терапевтических отношений. С помощью него клиент показывает, как он «видит» себя, терапевта и то, что между ними происходит.

В таком случае на процитированный отрывок можно посмотреть как на рассказ Пола о своем восприятии терапевтических отношений. В которых как будто бы разворачивается динамика доминирования-подчинения, где есть место только для одного субъекта, а второй оказывается в беззащитном и уязвимом состоянии.

Интересно, что чуть позже в этой же статье автор делится своим контрпереносом, в котором он действительно чувствовал себя испуганным, беспомощным, уязвимым и неполноценным, а клиент занимал почти все пространство сессий, иронизируя над редкими интервенциями терапевта.

Клиенты иногда замечают в терапевте и терапевтических отношениях что-то, что пока не может заметить сам терапевт. Важно принимать во внимание прямые или косвенные наблюдения/фантазии клиента по этому поводу. С другой стороны, важно не забывать, что восприятие клиента обусловлено его субъективностью и тем, что одни коллеги назвали бы «бессознательными фантазиями», а другие – «организующими принципами», которые формируют его восприятие (что именно он увидит, как он это проинтерпретирует и т.д.). Другими словами, это его психическая художественная мастерская, которая позволяет ему портретировать реальность.

__________

Прежде чем двинуться дальше, я хочу сказать, что для реляционных терапевтов ни один из этих уровней слушания не является более предпочтительным, чем все остальные.

Стивен Митчелл когда-то сказал: «Психоаналитическая теория служит рамкой для упорядочивания данных, которые могут быть организованы и многими другими способами». То же самое можно сказать и про каждый из уровней слушания.

Различные психоаналитические теории предлагают разнообразные способы обходиться с нарративом клиента, которые могут помочь обнаружить там какие-то неочевидные вещи. И эти способы слушания существуют на разных уровнях абстракции.

На контрасте с более абстрактными вариантами, которые я перечислил выше, например, наши уши могут быть настроены на вполне конкретный поиск запретных желаний, от которых отрекается клиент, или могут фокусироваться на особенностях действия его психических защит, с помощью которых он избегает контакта с неприятным опытом, или на обнаружении «примитивных тревог», стоящих за его чувствами, или на внимании к доступности/недоступности конкретных состояний самости, через которые клиент может/не может переживать себя и т.д.

И здесь очень многое будет зависеть от личных предпочтений конкретного специалиста, у кого он супервизируется, какими школами еще интересуется и т.д.

Есть реляционные терапевты с кляйнианским бэкграундом, есть те, кто исходно получил образование в интерперсональном психоанализе, есть поклонники селф-психологии, пост-бионианского направления и так далее. При многочисленных общих моментах между ними могут быть и различия.

Прочитайте, например, следующий пункт.

__________

г) Уровень «персонажей» сессии.

Многие реляционщики активно интегрируют некоторые элементы из «трансформационной модели» психоанализа пост-бионианцев. В частности многие пишут про идею Ферро и коллег о том, что люди, вещи, другие детали из рассказов клиента являются своего рода «персонажами» поля, репрезентирующими какие-то аспекты эмоционального опыта, разворачивающегося на сессии.

Визуально это можно изобразить как большую кастрюлю (в которой содержится сырой эмоциональной опыт сессии), в которой готовятся (репрезентирутся) какие-то ингредиенты, часть из которых «долетает» до нас в виде «испуганного профессора», «собаки, которую пинают», «нуждающихся и незащищенных студентов», «громогласного Пола» и др.

Каждый из «персонажей» выражает собой кусочек этого эмоционального «борща», который сегодня варится в кабинете. И каждый – если позволить ему рассказать свою историю (предоставить этому персонажу автора) – может показать нам что-то важное про клиента/терапевта/пару (как это сделать – это уже отдельный вопрос, связанный с техникой работы).

д), е) и далее – я сейчас не буду писать про другие «уши», потому что, как вы, наверное, поняли, их много, какие-то будут общие для всех, а другие будут меняться от специалиста к специалисту.

Важно сказать, что все они являются инструментами для одной простой задачи – лучше понимать субъективный опыт этого конкретного человека, сидящего перед нами, каково это – быть им на разных этажах его личности. Если мы будем лучше его понимать, мы сможем лучше ему помочь.

И пару замечаний напоследок:

– Все это время мы говорили только о вербальных сообщениях клиента. Очень мало было сказано про невербальную сферу. А для реляционных (как и других психоаналитических) коллег важно не только, что клиент рассказывает, но и то, как он это рассказывает. Также имеют значение телесный опыт и поведенческие проявления клиента. И я ничего не писал про опыт терапевта на сессии, для реляционных коллег это отдельный важный источник информации.

– Пока большая часть нашего внимания была на внутрипсихической сфере у клиента, я почти ничего не написал про межличностное пространство в терапии. Это отдельная вселенная, которая помогает нам разглядеть и проделать много важных вещей.

– Я ничего не писал про технику работы. Коллеги из разных психоаналитических школ могут слушать схожим образом, но делать разные вещи.

– И я пока ничего не написал про разновидности рассеянного слушания, про это будет отдельный пост.

Александр Левчук
15.10.23