Союзническая война. Предпосылки

Италийский бык против римского орла

Рим и Италия

Отношения Рима и “союзных” (точнее подчиненных) ему италийских общин никогда не были безоблачными. Но начиная с 3 века до н.э. можно с рядом оговорок утверждать, что римско-италийский союз сложился, как устойчивая политическая единица. Данное утверждение будет наглядно подтверждено войной с Ганнибалом в ходе которой, вопреки ожиданиям пунийца, Республика после пары поражений не рассыплется - значительная часть италиков останется верна союзу с Римом даже не смотря на явно неудачный ход войны и посулы свободы.

Почему же этот союз оказался столь устойчив? Основой власти римлян над Италией была созданная ими система дифференциации гражданских прав. Положение каждой общины в составе Римской республики регулировалось двусторонними договорами с Римом. Неизменным условием данных договоров был запрет ведения самостоятельной внешней политики, в том числе войн, и обязанность подчиняться решениям Рима по данным вопросам. Рим главным образом интересовало, чтобы покоренные общины решали любые вопросы внешнеполитического для них характера только через него и выполняли полностью взятые на себя обязательства по предоставлению воинов и выплате военного налога (трибута). Таким образом община в составе Республики лишалась части своей субъектности.

В то же время, понимая, что кроме кнута нужен и пряник, римляне стремились сохранять внутреннее самоуправление общин и как можно меньше в него вмешиваться. Степень вмешательства Рима зависела в первую очередь от важности общины, истории конфликтов с Римом и её подчинения, поведения элит после заключения союза с Римом. Для лояльных или очень важных для Рима союзников устанавливался режим максимально возможной автономии, при котором все внутренние вопросы решали избранные общиной магистраты. В то же время, объем внутренней автономии мог быть и урезан в случае нелояльности общины. Тогда часть функций внутреннего управления общиной передавались назначенным Римом магистратам. Чаще всего речь шла о функциях суда, сбора налогов и регистрации военнообязанных граждан, хотя иногда могло вводиться и временное прямое управление.

Кроме того, договоры с Римом, обозначали не только набор обязанностей общины и степень её внутренней автономии, но и правовой режим для её граждан. Особенностью многих античных общин была их замкнутость - гражданские права были ограничены только рамками общины. Все инородцы, прибывшие в общину, теряли свои прежние права и существовали с тем набором прав, который были готовы предоставить им на месте. Рим в договорах с союзниками регулировал эти наборы прав, в частности: право на коммерцию, вступление в брак, приобретение римского гражданства, подсудность и т.д.

Естественно, что самым крутым было римское гражданство, так как квирит существовал исключительно в области римского права, где бы он не находился. Италики же вынуждены были довольствоваться меньшим набором прав. На ступень ниже римского гражданства было латинское (им обладали, собственно, латины и колонии латинского права) - его обладатели могли жить в Риме, заключать с римлянами браки, вести коммерческую деятельность, претендовать на “оккупацию” римской общественной земли ager publicus (арендовать почти даром землю, которую до этого Рим прирезал себе), обращаться в римский суд и даже претендовать на римское гражданство при переезде в Рим. Прочие италийские общины обладали меньшим набором прав, нежели латины. Таким образом Римская республика состояла из множества общин с разными правовыми режимами.

Если жителей общин, чаще всего их элиты, не устраивал их правовой статус - они могли попытаться добиться его пересмотра, либо через переговоры с римским сенатом, либо через войну. Хотя, в большинстве случаев, последний метод приводил лишь к ухудшению положения.

Для Рима вопрос взаимоотношения с союзниками был всегда исключительно внешнеполитическим, а значит подверженным минимальным колебаниям из-за того, что позиция вырабатывалась сенатом, а не отдельными амбициозными личностями или толпой на форуме. Но все изменилось с приходом Тиберия Гракха.

Кризис порождающий кризис

Земельный вопрос давно испортил римлян, задолго до Тиберия Гракха и его братца. Но именно при Гракхах во второй половине 2 века до н.э. он начал вновь приобретать остроту. Причиной этого стало неблагоприятное сочетание факторов. Рим во 2 веке до н.э. очень много воевал, причем не в Италии, а за её пределами. Войны эти были длительными, подчас солдаты служили все обязательные 6 лет службы непрерывно без демобилизации. За это время любое хозяйство могло прийти в упадок, а зарплата легионера и доля добычи нередко не могли покрыть накопленных долгов семьи. Продажа наделов земли для погашения кредитов приводила к росту прослойки малоземельных и безземельных римлян (пролетариев), не способных пройти имущественный ценз, а значит и не пригодных для службы в армии.

Кроме того, Риму в этот период стало уж больно часто не везти с альтернативно талантливыми военачальниками. Редкая война обходилась без эпичных провалов и килотонн трупов, что само по себе еще более снижало мобилизационный потенциал. Кризис системы комплектации легионов в 130–е годы до н.э. еще не наступил, но среди нобилитета появились те, кто видел возможность его возникновения в недалеком будущем. А уменьшение мобилизационных возможностей Рима значительно увеличивало риски краха Республики под натиском внешних врагов.

Возможных решений проблемы было несколько, но самым очевидным являлся передел земли в Италии для укрепления положения средних и малых хозяйств земледельцев, как основы легионов. И именно за неё уцепились наиболее радикальные сторонники реформ во главе с Тиберием Гракхом. Была лишь одна проблема - свободной земли в Италии не было от слова совсем. Точнее формально то она была - общественная земля ager publicus, оккупированная (взятая законно в аренду у Республики) римским нобилитетом и элитами общин союзников. Но уважаемые люди делиться не хотели.

Тиберий же замыслил устроить полный передел ager publicus, серьезно ограничив предельный размер оккупированных её частей и раздав освободившиеся земли римской бедноте. Хотя точный текст закона полностью не сохранился, но так как против закона Тиберия бурно выступали элиты италиков, то считается, что и их земли тоже должны были войти в списки на перераспределение. И это было серьезным нарушением сложившегося статуса-кво, так как получалось, что вопрос землевладения италиков внезапно из вопроса внешней политики превратился во внутреримский. А это означало почти полную потерю контроля за ситуацией со стороны италиков, так как единственным вариантом влияния на неё были мольбы о помощи римским патронам или друзьям. Совершенно внезапно до этого малоактуальный вопрос о приобретении римского гражданства, приобрел для элит союзников серьезное значение. Так как закон Тиберия был, возможно, первой ласточкой и вскоре вопросы отношений с общинами италиков могли полностью стать внутреримскими.

Правда был один нюанс до поры сдерживавший элиты италиков от требования римского гражданства. Тиберий, осознавая околонулевые перспективы его закона в сенате, провел его через народное собрание в нарушение всех традиций. И повлиять на комиции у италийских нобилей даже с гражданством было бы мало возможностей - так как голосование было по трибам, то голоса италийских элит могли утонуть в массе римского плебса. Более того, вы не поверите, но италийские бедняки, глядя на закон Тиберия, тоже захотели так же и получи они гражданство, то стали бы верными гракханцами.

Тем не менее италийские элиты были крайне заинтересованы в контроле над работой земельной комиссии, которую сенат вынужден был терпеть, даже после убийства Тиберия. Да, ей вставляли палки в колеса, но в то же время, не имея возможности войти в её состав италики были едва ли не первые на очереди, кого можно было “раскулачить” не задевая особо интересов и так недобро смотрящих на все это сенаторов. Поэтому в сложившихся условиях элиты союзников были все же заинтересованы в предоставлении гражданства.

Но в этом совершенно не были заинтересованы римляне. Сенаторам не очень то нужны были лишние конкуренты на выборах - должностей в Риме было не то чтобы много, многие сенаторы из древних родов и так были недовольны хомо новусами - римлянами из муниципий, которые наводнили коридоры власти в начале 2 века до н.э. А тут ещё больше подобных будет. Поэтому массово выдавать гражданство элитам италиков ни за что не хотели сенаторы.

Плебс тоже в гробу видал идеи выдать гражданство италикам, так как у них тоже были свои малоземельные и безземельные граждане, которые стали бы на общих основаниях претендовать на римскую землю. Которой а) нет, б) если появится, то её на римлян не хватит то. Поэтому тут у верхов и низов римского цивитас было поразительное единодушие. Если бы не гракханцы…

После убийства Тиберия Гракха они вынуждены были несколько ослабить натиск, но от своих идей не отступили. Созданная ими же италийская проблема могла стать отличным рычагом для давления на сенат. Поэтому гракханцы переобуваются в прыжке и начинают продвигать проиталийскую политику, причем направленную, как на элиты, так и италийский плебс, который должен был в будущем стать мощной социальной опорой гракханцев.

Тут то вдруг и выяснилось, что оказывается еще Тиберий давал обещание выдать гражданство всем италикам сразу после начала реализации своего земельного закона. И как бы не важно, что знали это все только со слов самих же гракханцев. Чтобы продемонстрировать серьезность своего поворота в политике один из лидеров гракханского движения консул 125 года до н.э. Марк Фульвий Флакк выдвинул заведомо непроходной законопроект о наделении римским гражданством италиков (существуют разночтения всех или только латинов, дальнейшие события позволяют предполагать, что все же последнее). Сенат, естественно, законопроект прокатил. В комиции Флакк даже не стал соваться, там не смотря на в общем-то положительное отношение к гракханцам у плебса, к такому законопроекту настроение было резко отрицательным. Тем не менее вопрос италиков был вновь введен в внутреримскую повестку и уже оттуда не уйдет.

После провала законопроекта Флакка некоторые италики разочаровались в Риме. В уважаемой латинской колонии Фрегеллах это разочарование вылилось в бунт плебса, который потушить удалось только с помощью римской армии. Элиты Фрегелл остались на стороне Республики по той простой причине, что отлично понимали бесперспективность восстания, но осадочек остался. Чтобы немного подсластить пилюлю для латинов, наиболее привелегированных римских союзников, в 124 году будет введен закон о наделении гражданством высших магистратов общин латинского права. Тем самым Рим привязывал к себе элиты, как он обычно всегда и делал, но только латинские. Расширять действие закона на всю Италию в сенате не хотели, так как на тот момент казалось, что кризис миновал.

Вот только тучи над Республикой все сгущались. Во время трибуната 122 года до н.э. Гай Гракх, понимая сложность передела земли в Италии, сместил фокус на вывод колоний в первую очередь за пределы полуострова. Эта позиция не противоречила интересам италийских элит, более того Гай выдвинул проект закона о наделении римским гражданством латинов, а также правом голосовать для италиков.

Гракх шел ва-банк, осознавая недолговечность своей власти и сложность достижения компромисса с сенатом он попытался создать для себя огромную электоральную базу из италиков. Чего естественно ему сделать не дали. После смерти Гая Гракха вопрос гражданства для италиков был Римом закрыт. Для себя.

А вот в Италии шло все усиливающееся брожение умов. Гракханцы ради решения важной внутреримской проблемы сорвали пластырь с давно зажившей раны и расковыряли её до кровотечения. Если до них италики довольствовались сложившимся статус-кво и не поднимали вопрос повышения своего гражданства, то теперь и у италийских элит, и у плебса были причины желать допуска до римской политики. Внешняя и внутренняя политика Рима все сильнее переплетались друг с другом и запутывались. Кризис уже стоял на пороге и его провозвестником стали военный позор и немощь Республики.

Дом разделенный внутри…

Вторая половина 2 века до н.э. вообще выдалась для Рима не самой удачной. И дело тут не только в мутивших италийскую воду Гракхах. С одной стороны было триумфальное окончательное завоевание Греции. С другой стороны - позорная и изматывающая Нумантинская война в Испании. Потом щелкнули по носу великий Рим восставшие рабы на Сицилии. Были болезненные поражения на Балканах. А венчал все позор Югуртинской и Кимвро-Тевтонских войн. Никогда более Рим не вел столь бесславные войны. Некомпетентность, высокомерие, коррумпированность и глупость привели Республику к поражениям, которые серьезно пошатнут не только стабильность внутри самого Рима, но и его репутацию у собственных союзников.

Просто представьте, с каким удивлением италики наблюдали за тем, как царь Нумидии Югурта в открытую похвалялся, что может скупить весь римский сенат. Как его воины проводят славных легионеров под ярмом. Как в это же самое время орды варваров разбивают одну консульскую армию за другой. Как меняются командующие, а победы все нет и нет и только новые волны мобилизации прокатываются по Италии.

Если война с Югуртой продемонстрировала наглядно ту гнильцу, что притаилась в самом сердце Рима, то война с кимврами и тевтонами вызвала к жизни эффект в моменте мало кем замеченный - италийский патриотизм. Общины северной и центральной Италии на время угрозы вторжения варваров впервые за долгие годы начали чувствовать собственное единство. И не только из-за страха перед вторжением варваров, но и из-за боли многочисленных потерь и нежелания римлян прислушиваться к голосам италиков в вопросах войны. Римские легионы той эпохи наполовину комплектовались из италиков. Они несли на себе бремя равное римскому, они с таким же, если не большим, рвением хотели защитить свой дом от варварской угрозы. А самонадеянные римские нобили раз за разом вели их на убой. Как тут было не появиться мысли, что система прогнила изнутри и пора её менять. Особенно после катастрофического разгрома при Араузионе.

Марий, перевернувший ход обеих войн, был довольно многим обязан италикам - они массово записывались в его легионы. Тем не менее италийский вопрос его не волновал, если речь не шла о его ветеранах. Ведь ветераны - это мощнейший политический актив. Война рано или поздно закончится и недруги великого полководца попытаются выкинуть его из политики. Сделать это будет тем сложнее, чем больше будет его группа поддержки. Поэтому Марий добивался для своих воинов, как римлян, так и италиков, наделение землей в Африке, Галлии и Италии.

Будь на то воля Мария - он бы выдал римское гражданство всем своим ветеранам неримлянам, чтобы эта толпа заряженных на поддержку своего командира солдат, чисто из чувства долга в нужный момент появлялась в Риме и голосовала как нужно. Но приходилось обходиться красивыми жестами с выдачей гражданства отдельным группам воинов и аграрным законом по которому в каждой ветеранской колонии трое италиков имели право получали римское гражданство.

С одной стороны это был прогресс для союзников. С другой - интересы Мария были в большей степени связаны с римским всадничеством. А италики и римские всадники были, как ни странно, конкурентами в бизнесе. Уравнивание в правах италиков поставило бы всадничество в неудобное положение, ведь пришлось бы делиться сверхприбылями от откупных операций в провинциях. А делиться никто не хотел, поэтому Марий не предпринимал никаких шагов для дальнейшего расширения прав италиков. Оптиматы в сенате тоже были не заинтересованы в этом, равно как и популяры. Все усиленно делали вид, что ничего не произошло. Наоборот, даже закручивали гайки в отношении латинов, ставших римлянами, учредив по закону Луция Лициния Красса специальный суд по делам о незаконном приобретении римского гражданства. А тем временем центральная и северная Италия постепенно закипали: недовольные элиты италиков вели тайные переговоры друг с другом, суть которых сводилась к объединению усилий в борьбе за права.

Критический момент наступил во время трибуната 91 года до н.э. Марка Ливия Друза. Сведения о событиях этого знакового для Рима года носят фрагментарный характер, а потому их интерпретации в значительной степени дискуссионны. Есть множество вариантов реконструкции событий, каждая из которых обоснована. Если у вас при чтении возникнет желание ознакомиться со всем многообразием точек зрения, то рекомендую прочитать статью в вики и вот эту статью с Киберленинки. В дальнейшем повествовании я буду придерживаться трактовки, которая кажется наиболее вероятной лично мне.

Марк Ливий Друз принадлежал к той группе сенаторов-оптиматов, которая началась с кружка Сципиона Эмилиана, и считала, что Республике нужны реформы, но не слом порядка, как это делали гракханцы и прочие популяры. К 91 году до н.э. нужно было быть совсем слепым, чтобы не заметить, что Республика постоянно балансирует на грани политического кризиса. “Согласие сословий”, которое многие римские авторы считали залогом могущества Рима, было безнадежно разрушено. Власти сената теперь бросали вызов не только популяры из числа уважаемых людей, опиравшиеся на плебс, но и всадники, за которыми, вероятнее всего, стоял Марий.

Хотя в предыдущие годы большей угрозой были популяры-гракханцы, в 90-е годы до н.э. благодаря реализации законов Гая Гракха значительно усилилась оппозиция всадников. По этим законам всадники получили под свой полный контроль суды по делам о вымогательствах, занимавшиеся разбирательством дел о превышении полномочий римских наместников и откупщиков в провинциях. Благодаря полученной безнаказанности они раскрутили на полную машину ограбления провинций, чему очень были не рады сенаторы. Да, среди сенаторов было немало тех, кто отправлялся на должности в провинции чтобы поправить свое положение. Некоторые из них даже вступали в сговор с откупщиками за долю в доходах.

Но нередко с обнаглевшими всадниками, обчищавшими провинции до нитки, наместники не могли найти общего языка. То предлагаемая доля была мала, то откупщики политическими оппонентами крышевались или действительно уже переходили всякие границы. В общем возникал конфликт, который по идее должен был решаться в суде. И он там решался - откупщики тащили незадачливого борца с коррупцией в суд и своим междусобойчиком его судили. Чуете чем пахнет? Горящим афедроном сенаторов при виде такого, даже не смотря на то, что далеко не всегда всадники шли до конца.

А теперь представьте себе ситуацию, только не смейтесь, пожалуйста, честного и достойного сенатора, который отправился в провинцию чтобы бороться там с коррупцией, а не воровать. Не смогли представить? А такие были. Публий Рутилий Руф имел безукоризненную карьеру и репутацию. Он был легатом при проконсуле Азии Квинте Муции Сцеволе, тоже достойном человеке, чье наместничество потом будут приводить в пример как образцовое. Оба они боролись с жесточайшими злоупотреблениями всадников при сборах налогов в провинции Азия. В 92 году до н.э. весь Рим был шокирован тем, как вернувшегося в город Руфа, тут же потащили в суд по делам о вымогательствах, обвиняя… в КОРРУПЦИИ!!! Те циники у которых челюсть не упала от первого факта, таки уронили её, когда суд не имея ни малейших доказательств вины Руфа, приговорил его к изгнанию из Рима.

Теперь понимаете ощущения сенаторов, которые вроде как и формально главные в республике, а фактически их могут в любой момент потащить в суд всадники и сами же там осудить. На Друза этот суд произвел неизгладимое впечатление, как и на многих сторонников реформ, убедившихся, что если ничего не изменить, то впереди будут очень тяжелые времена. Поэтому, когда Марк Ливий Друз шел на выборы трибунов на 91 год до н.э., за ним стояла внушительная фракция сенаторов во главе с двумя цензориями (бывшими цензорами, это самые уважаемые из уважаемых людей) Марком Эмилием Скавром (его в 92 году до н.э. тоже всадники потащили в суд) и Луцием Лицинием Крассом (патриций, дальний родственник Красса-триумвира) с конкретной программой изменений.

Мы не знаем точно был ли изначально вопрос италиков частью этой программы реформ или появился потом, но он там появился. В последний раз дав Республике шанс избежать худшего развития событий. Шанс, который уважаемыми сенаторами будет упущен…

ПРОДОЛЖЕНИЕ --->

___________________________________________________________________________