Современные Теории Гражданства Реферат
Современные Теории Гражданства Реферат
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Нужна помощь с учебой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных
Коммунитаристская критика либерализма оказала мощное воздействие на современную англо-американскую политическую философию конца XX в. В 1970-е годы основными её понятиями были «справедливость» и «права», так как либералы пытались найти последовательную альтернативу утилитаризму.
Возможно, неизбежной следующей стадией дебатов была попытка преодолеть противостояние между либеральным индивидуализмом и коммунитаризмом и объединить требования либеральной справедливости и членства в сообществе. Лучше веет на связующую роль в этом деле подходит идея гражданства. Гражданство, с одной стороны, тесно связано с либеральными идеями индивидуальных прав и, с другой — с коммунитаристскими идеями членства в сообществе и преданности ему. Таким образом, это понятие, которое может быть посредником в споре между либералами и коммунитаристами.
Поэтому неудивительно, что среди политических теоретиков идея гражданства вызвала огромный интерес. Если в 1978 г. можно было с уверенностью констатировать, что «понятие гражданства вышло из моды у политических мыслителей» (см. [van Gunsteren 1978: 9)), то к 1990 г. гражданство было на устах у мыслителей всех частей политического спектра (см. [Heater 1990: 293; Vogel, Moran 1991: х|).
Интерес к гражданству актуализировался не только в связи с внутрен -ней логикой развития теории, но и в связи с некоторыми текущими политическими событиями и тенденциями, характерными для всего мира, — с усиливающейся апатией избирателей и долгосрочной зависимостью от социальных пособий в Соединённых Штатах, возрождением националистических движений в Восточной Европе, стрессом, порождаемым всё более мультикультурным и многорасовым населением Западной Европы, мерами против государства всеобщего благосостояния в тэтчеровской Великобритании, провалом экологической политики, опиравшейся на добровольное сотрудничество граждан, разочарованием в глобализации, ощущением потери национального суверенитета и тд.
Эти события сделали ясным, что здоровье и стабильность современной демократии зависят не только от справедливости её базовых институтов,
но также от их качества и отношения к ним граждан: например, от наличия у граждан чувства идентичности, от того, как они рассматривают потенциально конкурирующие формы национальной, региональной, этнической или религиозной идентичности; от их способности проявлять толерантность и работать вместе с теми, кто отличается от них; их желания участвовать в политическом процессе для того, чтобы способствовать общему благу и держать политические власти подотчётными; от их желания демонстрировать самоограничение и проявлять ответственность в экономических требованиях и в личном выборе, затрагивающем их здоровье и окружающую среду. Без граждан, обладающих этими качествами, демократии становятся трудноуправляемыми, даже нестабильными1. Как отмечает Хабермас, «институты, гарантированные конституционным правом, лишь в той мере имеют ценность, в какой делает их ценностью население- [Habermas 1992:7; Хабермас 1995:226|.
Многие классические либералы верили в то, что либеральная демократия может эффективно функционировать даже при отсутствии особо гражданственного населения, создавая сдержки и противовесы. Думали, что институциональные и процедурные механизмы, такие как разделение властей, двухпалатный парламент и федерализм, послужат блокированию потенциальных угнетателей. Даже если каждый человек преследует свой собственный интерес, не заботясь об общем благе, одни частные интересы будут сдерживать другие частные интересы. Кант, например, думал, что проблема хорошего правления «может быть решена даже для народа дьяволов» (цит. по: [Galsion 1991: 215])2. Однако сейчас стало ясным, что для достижения баланса частных интересов процедурно-институциональных механизмов недостаточно, и необходим некоторый уровень гражданской добродетели и гражданского сознания (см. [Galston 1991:217,244; Macedo 1990: 138-139]).
Рассмотрим, как государственная политика во многих отношениях полагается на личную ответственность в решениях индивидов относительно выбора образа жизни. Государство не сможет обеспечить адекватное здравоохранение, если граждане не будут ответственно относиться к своему здоровью, придерживаясь здоровой диеты, регулярно упражняясь и сократив потребление алкоголя и табака; государство не сможет удовлетворить нужды детей, престарелых или инвалидов, если граждане не
' Это может объяснить нынешний интерес к развитию гражданственности со стороны государственных органов различных стран (например, Ьританская Комиссия по гражданству — -Поощряя фаждансгвенность». 1999; Сенат Австралии — -Возвращаясь к активному гражданству. 1991; Сенат Канады — -Канадское гражданство: разделяя ответственность», 1993).
1 Однако другие либералы, включая Локка, Милля и британских идеалистов, признавали необходимость гражданской добродетели (см. (Vincent, Plant 1984: ch.1]).
Уилл Кимликл. Современная политическая философия
согласятся разделить эту ответственность, взяв на себя некоторую заботу о своих родственниках. Государство не сможет защитить окружающую среду, если граждане не желают сокращать потребление, максимально использовать продукты и товары и отправлять отходы на переработку. Способность власти регулировать экономику может быть подорвана, если граждане неумеренно берут кредиты или требуют излишнего повышения зарплаты. Попытки создать более справедливое общество провалятся, если граждане хронически нетерпимы к различиям и страдают нехваткой чувства справедливости. Без сотрудничества и самоограничения в этих областях «способность либеральных обществ успешно функционировать постепенно уменьшается» (см. [Cialslon 1991:220)).
Короче говоря, нам нужно «более полное, насыщенное, но в то же время более тонкое понимание гражданства и его практическая реализация», потому что «то, что государству нужно от граждан, нельзя обеспечить принуждением, но только сотрудничество и самоограничение в реализации прав частных лиц даст искомый результат» [Cairns, Williams 1985:43).
Поэтому неудивительно то, что всё чаще слышатся призывы к созданию «теории гражданства". Теоретики политики и 1970-1980-е годы сосредоточивались преимущественно на том, что Ролз назвал «базисной структурой-общества — на конституционных правах, пиитических процедурах принятия решений, социальных институтах. Действительно, как я отмечал в главе I, Ролз утверждает, что эта «базисная структура» является главным предметом теории справедливости [Rawls 1971: 7-11; Ролз 1995: 19-22). Однако сегодня широко признаётся, что политические теоретики должны также уделять внимание качествам и наклонностям граждан, действующих в рамках этих институтов и процедур. Поэтому в 1990-е тды они сфокуси-ровалн внимание на идентичности и поведении индивидуальных граждан, включая их ответственность, лояльности и роли.
На необходимость такой теории гражданства отчётливо указало влиятельное исследование Роберта Патнэма о деятельности региональных властей в Италии. Он продемонстрировал, что эти региональные органы власти, созданные в послевоенный период, действовали с разным успехом, несмотря на то что их институты были более или менее идентичны. И создаётся впечатление, что наилучшим объяснением различной успешности были различия не в доходах или образованности населения, но скорее в их гражданской добродетели, в том, что Патнэм называет их «социальным капиталом», — в их способности доверять, их готовности к участию, их чувстве справедливости [Putnam 1993; Патнэм 19%).
Хотя данное конкретное исследование Патнэма ещё оспаривалось (см. (Sabeiti 1996)), общая идея о том, что добродетели и идентичности граждан являются важным и независимым фактором демократического
3и равным членам общества. И это ощущение членства обеспечивается расширением прав гражданства.
Маршалл подразделяет права гражданства на три категории, которые он рассматривает как установившиеся в Англии в течение трёх последовательных столетий: гражданские прав.!, возникшие в XVIII в.. политические права, возникшие в XIX и социальные права — например, на общественное образование, страхонку от безработицы и пенсию по старости, — установившиеся в XX столетии [Marshall 1965: 78 ff.p. С расширением прав гражданства, отнечает Маршалл, имело место и расширение класса граждан, фажданские и политические права, которыми ранее об-
' Гкреииаиие IMarihall IMS]. Сжатое введение в историю гражданства сии |Неа*ет 199». Waller 1992-,. ^
' Часто отмечают, насколько >то уникально британский ход событий. Во мно ' их европейских странах большая часть этого прогресса осуществилась лишь в последние 40 лет. и часто все шло в обратном порядке. Даже в Англии исторические факты свидетельствуют скорее в пользу -модели приливов и отливов- в области прав |раждаиства.а не -однолинейной, модели (см. [Healer 1990: 271; Ралу 1991: 167; Held 1989: 193|). -*
ладали только белые мужчины-протестанты, владеющие собственностью, были постепенно распространены на женщин, рабочий класс,евреев и католиков, негров и другие ранее исключавшиеся группы.
Согласно Маршаллу, наиболее полное выражение гражданства требует либерально-демократического государства всеобщего благосостояния. Гарантируя гражданские, политические и социальные права всем, государство всеобщего благосостояния обеспечивает то, что каждый член общества чувствует себя его полноценным членом, способным участвовать в общественной жизни и пользоваться её благами. Там, где какие-либо из этих прав не обеспечиваются или нарушаются, люди будут маргинализованы и неспособны к участию.
Это часто называют «пассивным» или «частным» гражданством, из-за его акцента на пассивные права на обладание чем-либо и отсутствия какой-либо обязанности участвовать в общественной жизни. Оно по-прежнему имеет широкую поддержку. Когда людей спрашивают о том, что означает для них гражданство, люди значительно более склонны говорить о правах, чем об ответственности или участии. Для большинства людей гражданство — это, как однажды было сформулировано Верховным Судом США, «право иметь права»6.
Вполне понятно, почему люди поддерживают эту модель гражданства как прав. Как пишет Стивен Маседу, «не следует с высокомерием относиться к благам частного гражданства: они делают некоторые основные человеческие блага (безопасность, благосостояние и свободу) доступными почти всем, и это не что иное, как фантастическое достижение человечества» [Macedo 1990:39].
Тем не менее эта ортодоксальная послевоенная концепция гражданства стала всё более подвергаться атакам в последнее десятилетие. Многие комментаторы утверждают, что нам нужно дополнить (или заменить) пассивное принятие гражданских прав активным проявлением гражданской ответственности и добродетелей, включая опору на свои силы в экономической сфере, политическое участие и даже «взаимное уважение». (Взгляды Маршалла критиковались также за неспособность должным образом признать и учесть социальный и культурный плюрализм современных обществ. Я буду рассматривать эти призывы к более •мультикультурной» или «дифференцированной по группам» модели гражданства в следующей главе, посвященной мультикультурализму.)
* Trap v. Dullies 356 US 86. 102 (1958). Недавние исследования говорят о том. что увязывание гражданства с правами характерно и для Великобритании, и для Соединенных Штатов Америки, хотя британцы имеют тенденцию подчеркивать социальные права (например, на общественное образование и здравоохранение), в то время как американцы обычно упоминают гражданские права (например, свободу слова и религии) (см. [King.Waldron 1988;Cc«over.Crevre.SearirH» 1991:804)).
Уилл Кимликл. Современная политическая филос
Первой задачей теоретиков гражданства было обозначить бол-кретно те виды гражданских добродетелей, которые требуются доцветающей демократии. Согласно влиятельному мнению Уильям стона, ответственное гражданство требует четырёх видов гражд: добродетелей: общих добродетелей — мужества, законопослуш лояльности; социальных добродетелей — независимости, открь ума; экономических добродетелей — трудовой этики, способное кладывать на будущее удовольствия, адаптируемости к экономич и технологическим изменениям; и политических добродетелей -собности распознавать и уважать права других, готовности тре! только того, что может быть оплачено, способности оценинать кав работы властей, готовности участвовать в публичном дискурсе [С 1991: 221-224]'.
Многие из этих добродетелей — особенно общие и экономичес требуются для практически любого политического устройства, бол или малого, аграрного или индустриального, демократического или ритарного, плюралистического или гомогенного. В силу этого оза€ Mm 11. проблемой гражданской добродетели присутствует с очеш них времён в истории западной политической мысли, даже тогда, политические сообщества были намного меньше и более гомогенн современные теории гражданства должны отвечать реалиям шло стических обществ. Виды гражданских добродетелей, требующихс крупномасштабного, плюралистическогосовременного общества, и; ные средства их развития могут отличаться от тех, которые требов для маленького, гомогенного досовременного города-государства.
Поэтому нынешняя дискуссия в основном сосредоточена ir добродетелях, которые являются отличительными для совреме-плюралистических либеральных демократий, соотносятся с фунд. тальными принципами либеральных режимов и политической р граждан в них. Эти добродетели включают способность и totobi критично подходить к политической власти и участвовать в пуС ном дискурсе по проблемам государственной политики. Это, возмс наиболее отличительные черты гражданства в либеральной демокр поскольку именно они отличают «граждан- демократии от «поддан авторитарного режима.
' Многие на добродетелей в списке Г метели жнут быть далее 1юдраБолее того, эти основания должны быть «публичными" основаниями, в том смысле, чтобы быть доступными пониманию и признанию людей различных религий и культур. Поэтому недостаточно апеллировать к Священному Писанию или традиции. Либеральные граждане должны обосновывать свои политические требования на таком языке, который их сограждане могут понять и принять в качестве совместимого с их статусом свободных и равных граждан. Это требует сознательных усилий по различению тех представлений, которые являются делом частной веры, от тех, которые могут быть публично обоснованы, и способности видеть, как вещи смотрятся с точки зрения тех. кто придерживается другой религии и принадлежит другой культуре.
Не всегда ясно, как мы можем определить, что является «публичным разумом», — это является предметом больших споров4. И с точки зре-
• Джеймс Боши особенно 1юдчср*ивал иу идею нжиости не только слушать других, но и отвечать им та».чтобы рановор продолжался.Ои на)мваст .поидеей-подхвапавания-. См.: [Hohman 1996: 58-59-. 116-1181;ср. IBicklbrd 199б|.
* Сейчас имеется обширная титература о публичной рлумжхти См.. напр.: [(Hitman. Ihompson 1996; d'Agouino 1996; Kawfa 1993a; Cohen J. 1996; ВепЬаЫЬ 1996;Macedo I990-. I999|.
Уилл Кимликл. Современная политическая философия
нии большинства авторов, публичные основания не всегда смогут разрешить споры между приверженцами различных религиозных и культурных традиций. В какой-то момент публичные основания могут быть iipm iu исчерпаны, и мы 04 iлнемея с конфлим ) ют и ми i ребованиями, основанными на религиозных или культурных представлениях, которые не могут разделяться всеми публично. В таких обстоятельствах мы нуждаемся в культивировании добродетели приспособления или компромисса. Например, некоторые комментаторы предположили, что публичные основания могут оказаться не в состоянии разрешить споры по проблеме абортов, и что единственно разумной реакцией поэтому является некоторый компромисс10.
Эта конкретная концепция публичной разумности — которая требует от граждан думать о том, какие из их религиозных представлений или культурных традиций пригодны для публичною обоснования, — является характерно современной. Её важность в новейшей литературе о гражданстве, в частное! и, связана с признанием, что современные общества являются этнически и религиозно многообразными.
Но это также отражает и другой важный сдвиг в сегодняшней демократической теории, от «голоеоцентричных- к -дналогоцентричным* теориям демократии. В течение большей части послевоенного периода демократия понималась почти исключительно как голосование. Исходили из того, что граждане имеют набор предпочтений, фиксированных до политического процесса и независимо от него, и функцией голосования было просто обеспечить честную процедуру принятия решений или механизм суммирования для перевода этих ранее возникших предпочтений в публичные решения, либо о том, кого выбирать (на обычных выборах), либо о том, какие законы принять (на референдумах по конкретным вопросам).
Но всё более признаётся, что эта -агрегирующая», или «голосоцен-тричнал- концепция демократии не может соответствовать нормам демократической легитимности. Уже в силу того, что предпочтения понимаются как сформированные независимо от политического процесса и до него, эта концепция не даёт гражданам возможности убедить других в достоинствах своих ни ля дон или легитимности своих притязаний. Аналогичным образом она не даёт гражданам возможности отличить требования, основанные на эгоизме, предрассудках, невежестве или сиюминутных капризах, от тех, которые .основаны на принципах справедливости или фундаментальных потребностях. Фактически отсутствует публичное измерение этого процесса. В то время как гражданам может потребоваться физически покинуть свои дома, чтобы прийти к урнам
О важности такого приспособления или компромисса я любой дслибератия ной демократии см.: |(iuiman, Thompson IV96; VVelnstock 2000).
для голосования, агрегирующая голосоцентричная модель нс ожидает и кс поощряет их собираться публично, чтобы обсуждать и дебатировать основания для выдвигаемых ими требований. Действительно, с помощью новых технологий вполне возможно иметь такую форму агрегирующей демократии, в которой граждане не покидают дома и голосуют с помощью Интернета.
Вследствие этого результаты агрегирующей модели имеют только слабый оттенок легитимности. Она обеспечивает механизм для определения победителей и проигравших, но никакого механизма для достижения консенсуса, или формирования общественного мнения, или даже для формулирования достойного компромисса. Рассмотрим граждан, которые считают, что их требования основаны на фундаментальных принципах справедливости, но проиграли при голосовании в агрегирующей демократии. Им не предложили никаких резонов для того, чтобы думать, что они ошиблись относительно справедливости своих притязаний. У них не было возможности убедить других в этом, или чтобы другие убедили их в том. что они ошибаются. Их просто численно превзошли. Многие исследования продемонстрировали, что граждане признают легитимность коллективных решений, идущих против их воли, но только еелн думают, что их аргументы были должным образом услышаны, и что другие восприняли всерьёз то. что ими было сказать. Но если этого не было,то люди ставят под сомнение легитимность решений. Это особенно верно в отношении людей, принадлежащих к маргинализован-ному меньшинству, знающих заранее, что у них мало шансон получить большинство голосов. По сути, они могут быть навсегда лишены возможности иметь какое-то влияние в рамках такой системы.
Чтобы преодолеть эти недостатки голосоцентричного подхода, теоретики демократии всё более сосредоточиваются на процессах обсуждения и формирования мнения, предшествующих голосованию. Их внимание сместилось от того, что происходит в кабине для голосования, к тому, что происходит в ходе публичного обсуждения в гражданском обществе. Джон Драйзек.один из основателей этой новой модели демократии, называет это «делиберативным поворотом» в демократической теории и датирует его приблизительно 1990 г. — неслучайно это примерно то же время, что и поворот к теориям гражданства [Dryzek 2000:
v)". Надеются, что более делиберативная демократия принесла бы ряд
" Обсуждение этого сдвига от -агрегирующей- концепции демократии к -де-либеративиой- см.: (Young 2000а: ch. 1: Dryiek 199» ch. I. Chnfliano 1996: 133-150; Cohen |. 1997a: 143-155; Miller 2000: ch. 1; Phillips 2000]. He все исполиуют ли ярлыки — -агрегирующая- и -делиберативная- — для описания этих двух моделей демократии. Драиэеь и Янг возражают против понятия -дслибера-тивная- демократия, так вак думают, что он предпола1аст чрезмерно рацио-
Уилл Кимликл. Современная политическая философия
благ для общества в целом, а также для индивидов и социальных групп11. Коллективные блага для общества включали бы лучшие решения, поскольку процесс принятия решений опирался бы на заранее нсартику-лнронанное знание и прозрения граждан, и поскольку граждане могли бы тестировать и отказываться от тех допущений или убеждений, которые в публичных дебатах обнаружили свою ложность, близорукость или иную необоснованность1 \ Это кроме прочего способствовало бы большему единству и солидарности и обществе. Уже в силу этого политическое принятие решений воспринималось бы как более легитимное, так как каждый имел бы справедливые шансы на то, что его взгляды будут услышаны и рассмотрены. Более того, сам факт, что люди имеют общий опыт совместного обсуждения, создаёт ощутимую связь, объединяющую граждан и поощряющую большее взаимопонимание и эмпатию. В дели-беративной демократии мы стремились бы изменить поведение других людей только через ненасильственное обсуждение их притязаний, а не через манипуляцию, принуждение, индоктринацию, пропаганду, обман
налистическую картину политической коммуникации. Дрлйзек предпочитает понятие *дискурсияная> демократия, а Янг — •коммуникативная* демократия. Они. однако, в равной степени привержены -диаюгоцентричной» концепции демократии Более ранняя агрстируимцая модель иногда известна, особенно в американской политической науке, как -плюралистическая» модель — зго понятие относится к 1950-м годам.Сегодня зюможс! вводить в.таблуждение,поскольку тот -плюрализм-, который она имеет в виду, касается орган питанных групп интсреюи, а не тех основанных на идентичности групп, о которых идут современные дебаты о -плюрадигые- О рагиых значениях понятия -плюра ли1м-1М |ЬигпЬет£ 1995|.
■ Список десяти таких блат см.: |ЕЫег 199fcr 11); ср. [Cooke 2000]. который перечисляет пять благ.
1.к\|. имесчен аналогия с проблемой.осуждавшейся в главе об утилитаризме определения полезности или благополучия (см. гл. I $ 2). Как мы видели, ути-литаричы пригнали, что необходимо определять благополучие не просто как удовлетворение ранее воигикших предпочтений, но скорее как удовлетворение предпочтений Удов-лет воре и ие ошибочных, адаптивных или меосиогиниых на информации предпочтений может на самом деле быть вредоносным Но тогда встает вопрос о том, как организовать общество так, чтобы обеспечить развитие у людей основанных на полной информации предпочтений о достойной жизни. Опунции с теориями демократии аналогична этому. Модель агрегирующем демократии определяет желаемый результат как честное вгкешннание или суммирование (агрегирование) ранее возникших предпочтений индиви див. что бы они ни предпочитали. Но демократическое решение будет более .те гитимным и более благотворным,если политические требования и предпочтения людей основаны на информации, а это, в с вою очередь, требует внимания к политическим предпосылкам, делающим возможным для людей формировать и пересматривать свои требования информированным образом. Это, но сути, и есть цельделиберативнои демократии.
или угрозы. Это — признак взаимного уважения (см. [Dryzek 2000: 2|) или даже гражданской дружбы (civic friendship) (см. [Blattberg 2000]).
Мы даже можем надеяться на то, что это общее обсуждение иногда будет приводить к большему согласию по различным важным вопросам, когда окажется, что кажущиеся непримиримыми разногласия основаны на непонимании или неполной информации, и что мы сойдёмся на «совместном претворении индивидуальных потребностей и желаний в единое видение будущего, которое мы вес сможем разделить» (см. (Barber 1984:224|). Однако для большинства делиберативных демократов такой вид консенсуса является, в лучшем случае, счастливым, но случайным побочным продуктом обсуждения, а не его предпосылкой или целью — обсуждение наших различий не то же самое, что устранение наших различий".
(Это, конечно, означает, что делиберативная демократия не может полностью избавиться от тех «агрегирующих» процедур, на которые делала акцент более ранняя модель демократии. В конце концов, после того как аргументы должным образом рассмотрены, какое-то голосование или выборная процедура необходимы для разрешения остающихся разногласий.)
Таким образом «делиберативная демократия» обещает выгоды •большому» обществу. Но она предлагает и конкретные блага меньшинствам или маргинализованным группам. Если такие группы будут иметь сколько-нибудь реальное влияние в условиях мажоритарной избирательной системы и какие-то основания для признания легитимности этой системы, то это будет благодаря их участию в формировании общественного мнения, а не получению большинства голосов. По словам
'* Идёт оживленный спор о том. должен ли -консенсус- действительно быть целью делибератниной демократии. Некоторые теории делибердтивной демократии исходят из тою. что рациональное обсуждение может и должно вести К сближению взглядов, по мерс того как частные интересы получают новое-выражение как подлинно общие интересы к как побеждают наилучшие аргументы. Этот поиск консенсуса часто обнаруживается в теориях делибератив-ной демократии, испытавших влияние Хабсрмаеа (см., напр.: (Bcnhabib 1992)). Другие утверждают (более правдоподобно), что обсуждение иногда может на самом деле выявить, что мы дальше друг от друга, чем первоначально ожидали, и что наши разногласия даже глубже« менее поддаются лёгкому разрешению или эмпирическому измерению (см. | Young 1996:126:2000в: 40-44: Frazcr.Ucey 1993|). Фемиа утверждает, что лслиберативные демократы привержены идее о том, что обсуждение должно иметь результатом «объелиценную общее шейную волю-, и расценивает это кзк наивность |Femia 1996: 378-381; ср. Ferejohn 2000]. Но на самом деле большинство делиберативных демократов разделяют этот скептицизм по поводу вероятности достижения консенсуса (см. (Dryzek 2000:72; Mouffe 2000:98-102|).
Уилл Кимлика. Современная политическая философия
Симоны Чеймберз, .наделяет силой голоса не голосование- [Chambers 2001]. Это становится понятным из недавних успехов таких групп, как гомосексуалисты и лесбиянки, глухие, аборигенные народы, составляющие менее 5% электората. Наделение их правами в основном пришло через участие в публичных дебатах, которые изменили ранее существовавшие представления большинства о том, что правильно и справедливо по отношению к этим группам. Ксли демократия должна способствовать справедливости по отношению к этим группам, а не оставлять их объектами «тирании большинства- (или безразличия и пренебрежения большинства), то демократия должна будет стать более делиберативной. В результате широкий круг георс гиков — либералы, коммунитаристы. сторонники -критической теории-, (феминисты, мультикультурали-СТЫ, — все объявили необходимость большего обсуждения одним из ключевых приоритетов для современных демократий15.
Об этой попой модели демократии следует сказать больше. В частности, каковы должны быть форумы для обсуждения? На каком уровне они должны существовать — локальном, национальном или наднациональном? Должны ли эти форумы быть специализированными по тем или иным темам, или общими? Как обеспечить то, чтобы все группы и взгляды были адекватно представлены на этих форумах? В чём их цель — сделать существующие механизмы голосования, референдумов, пред ставительства и вынесения судебных решений более делиберативными или создать новые форумы для обсуждения, такие как «делиберативнме опросы», «жюри граждан-, городские собрания или законодательные ас-самблеи? Теоретики только начали обращаться к этим сложным вопросам практического воплощения делиберативной демократии. И стало ясно, что ответы на эти вопросы будут зависеть, по крайней мере отчасти, от наших теорий справедливости1*. Например, либералы и либертарианцы будут расходиться по поводу того, должно ли финансирование кампаний регулироваться для того, чтобы обеспечить «равный голос» в демократических обсуждениях.
" В качестве .гримера ч»6«рало* сы.: [Rawls 1999а; 574; Dworkin 20Гд> 364-365: Ciiitmann, Ihompwn 199б|; комм унитаристов - (Samlel 1996|; сторонников -критической теории- — [Habermai 1996; Chambers 1996], феминистов — ;ira*e( IW2. Phillips L99V 145-165].мулыикультуралистов — [William* ,4.1998. 2000; Young 2000u|.
* По поводу предложения, захпериментов и case-rtudio по проблемам дел ибер» тивной демократии см.: [Iishkm 1991; 1995] (о делиберативных опросах); |Е1мег 1998*| (о законодательных ассамблеях); [Clumbers 1998] (о конституционных конвенциях). iPellrt 2000] (о •соревновательные консультативных механизмах). По поводу дискуссий о юм, как обеспечить представительство групп в рамках ям» делиберативны» форумов СМ-: Пл'шштн М 2000. DeCreif 2000]
Однако для нас ключевым моментом является то, что этот сдвиг к более делиберативной модели демократии делает ещё более актуальным обращение к вопросам гражданской добродетели. В рамках агрегирующей модели исходили из того, что граждане действуют частым и более или менее эгоисгичым образом: подразумевалось, что любое взаимодействие с другими отражает стратегическое поведение относительно того, как лучше всего добиться своего (например, через заключение сделок или через действия по принципу -ты мне, я тебе»). Но с точки зрения делиберативной модели граждане действуют публично с целью достижения взаимного понимания, а не просто осуществляют стратегическое поведение с целью личной выгоды17. Это. конечно, означает большие требования к демократическому гражданству. Демократические граждане должны быть не только активными и участвующими в полигике, критичными по отношению к власти и недогматическими, но также приверженными поиску взаимопонимания через обсуждение, а не исключительному поиску личной выгоды с помощью сделок или угроз. Без граждан, демонстрирующих эти добродетели, либеральная демократия не сможет выполнить своё обещание справедливости и даже может постепенно склониться перед недемократическими или нелиберальными силами.
Конечно, необязательно, чтобы каждый гражданин демонстрировал все эти качества в высокой степени. Либеральная демократия может быть невозможной в обществе дьяволов, но она не требует и общества ангелов. Точнее сказать, либеральная справедливость требует некоего критического порога: должно быть достаточное количество граждан,
" Это противопоставление - пойму никатнвного действия*, направленною на взаимное понимание, и •стратегического действия-, направленного на инструментальный успех, наиболее систематически paipatSoiaHo Хлбсрмасом jHabcr mas 1979|. (Нлиянне Хлбермаса на теории делиберативной демократии — это действительно одна иг немногих областей, где континентальная традиция политической философии оказала сильное влияние на англо-американскую теорию.» Этот контраст между коммуникативным и cipaieiическим действием важен, хотя и не легко применим. II конце концов, люди могут участвовать в коммуникативных действиях в силу стратегических причин. Придание моим эгоистичным требованиям принципиальных оснований может быть просто способом отпугивания противников, давая понять, что я не пожелаю идти на компромисс по поводу моего •принципа- (см. (Klsler 1995; lohnson I998J). Одним из выювов для теоретиков делиберативиой демократии является рассмотрение не только того, как способствовать коммуникативному действию, но и как уменьшить или отфильтровать стратегическое коммуникативное действие. Элсгср оптимистично утверждает, что. даже если люди первоначально вступают в обсуждение только в силу стратегически* причин, они. в конце концов, иитериализуют требования ■разумности-, которым ранее были верны только на словах. Элстер называет это -цивилизующей силой лицемерия- | F.Kter 1982а: 12: ер. lohnson 1998:172|).
Уилл Кимлика. Современная политическая философия
обладающих этими добродетелями в достаточной степени. Где установить этот порог — это, конечно, сложный вопрос, на который нельзя ответить абстрактно.
Но где бы мы ни установили этот порог, все равно найдутся многие, которым покажется, что мы в опасной близости от того, чтобы оказаться ниже него. Более того, тенденции указывают именно на это. По-видимому, имеет место общин упадок приверженности людей к участию, уважительному диалогу или критическому вниманию к власти (см. [Walzer 1992а: 90]). Сегодня многие люди выглядят отчуждёнными или просто безразличными к политическому процессу. Например, согласно опросу 1990 г. только 12% американских подростков сказали, что голосование важно для того, чтобы быть настоящим гражданином. Более того, эта апатия нс есть следствие юности — сравнения с аналогичными опросами говорят о том, что «нынешняя когорта знает меньше, заботится меньше, голосует меньше и является менее критичной по отношению к своим лидерам и институтам, чем молодые люди были когда-либо в последние 50 лет- [Glendon 1991:129]. Данные по Великобритании сходны (см. [Healer 1990:215)).
Резюмируя, можно сказать, что мы видим растущее осознание важности гражданских добродетелей и в то же время растущий страх по поводу того, что эти добродетели приходят в упадок. Все" больше подчёркивается необходимость быть активными гражданами участвующими в общественных обсуждениях, и всё очевиднее становится тенденция к большей апатии, пассивности и уходу в частную сферу семьи, карьеры и личных проектов.
Поможем написать работу на аналогичную тему: "VI. Теория гражданства"
Помогу написать студенческую работу
VI. Теория гражданства : Коммунитаристская критика...
Теоретические подходы к определению понятия « Гражданство »...
Институт гражданства и современное общество... - Перспективы
Институты гражданства и иммиграции | Реферат - бесплатно
Гражданство как объект современной политики-правовой теории
Иррационализм Конфликтного Поведения Курсовая
Международная Правовая Охрана Окружающей Среды Реферат
Общая Характеристика Правоохранительных Органов Реферат
Контрольная Работа По Русскому 3
1861 1881 Историческое Сочинение Егэ