«Солтбёрн»: охота на Образ
В глазах провинциального стипендиата Оксфорда Оливера Квика (Барри Кеоган), который покупает одежду в секонд-хенде и одним этим вызывает презрение окружающих, звезда университета Феликс Каттон (Джейкоб Элорди) — воплощение идеала. Он богат, красив и популярен, любая девушка мечтает провести с ним хотя бы одну ночь, Оливеру же нужно нечто большее — не обладать Феликсом, а быть им. Изливая душу неизвестному собеседнику в начале фильма герой Кеогана говорит, что несомненно любил Феликса, но вряд ли когда-нибудь был в него влюблён. Чтобы прояснить детали, заинтригованному зрителю придётся досмотреть «Солтбёрн» до конца.
Пока пользователи социальных сетей взахлёб обсуждают вторую режиссёрскую работу Эмиральд Феннел и поют ей оды, придирчивые критики вспоминают, откуда списан сюжет и обвиняют Феннел в отсутствии оригинальности. В этой связи звучат «Талантливый мистер Рипли» Энтони Мингеллы, недавно гремевшие «Паразиты» Пон Джун-хо и даже «тяжёлый артхаус» — «Теорема» Пьера Паоло Пазолини. И всё же «Солтбёрн» — не копия, и даже не компиляция всего выше перечисленного, это абсолютно самобытное кино, которое смотрится на одном дыхании, изысканное блюдо для тех, кто устал от «диетичного» фестивального меню. За красоту кадра отвечает оператор «Ла-Ла Ленда» и «Вавилона» Линус Сандгрен, он стилизует современную историю под барочный английский роман, действие которого разворачивается в замке с тысячелетней историей. Не зря в фильме упоминается культовый писатель Ивлин Во, чьи романы, по словам Феликса, списаны с его семьи. При этом «Солтбёрн» вовсе не душная костюмная драма, это дерзкое клиповое кино, говорящее с молодой аудиторией на её языке, история с двойным дном.
Простачок Оливер недолго наблюдает за Феликсом со стороны, нелепая случайность становится поводом для сближения. Вчерашний лузер оказывается в компании «золотой молодёжи», где на него хоть и бросают косые взгляды, но всё же вынуждены считаться с выбором Феликса, который назначил странного паренька своим приятелем. Кажется, Оливер по уши влюблён в красавца Феликса, неспроста же он буквально ходит по пятам и подглядывает за любовными утехами новоиспеченного товарища, стоя под окнами. Но не торопитесь с выводами, помните, в самом начале герой Кеогана откровенно заявил о своих чувствах.
После того, как Феликс узнаёт о внезапной смерти отца Оливера и его непутёвой матери, злоупотребляющей веществами, молодой буржуа приглашает друга погостить в своё родовое поместье. Там-то и начинается история перевоплощения мотылька Олли в хищника, скрытая от посторонних глаз охота на Образ. И речь здесь идёт вовсе не о материальных благах, которые жаждет заполучить выходец из нижних слоёв населения, Оливер видит в Феликсе воплощение идеального Я, человека, который буквально занимает его место. Здесь мы снова могли бы соблазниться идеей нарциссической влюблённости, ведь Феликс очаровывает Оливера тем, что кардинально отличается от него, а значит может восполнить имеющиеся дефициты, однако по ходу развития сюжета выясняется, что различия не столь радикальны. В конечном счёте история Оливера до встречи с Феликсом остаётся нераскрытой, он словно чистый лист, пишущий свой портрет чужой кровью.
Тактильность — одна из отличительных черт «Солтбёрна». Овладевая телами, Оливер пытается встроиться в богемный мир семейства Каттон: он вступает в сексуальный контакт с сестрой Феликса Венецией, жадно поглощая её менструальную кровь, буквально инокорпорируя желанный объект — идентичная жидкость течёт в венах Феликса. А перед тем, как окончательно устранить своего прямого конкурента, кузена Феликса Фарли, Оливер обезоруживает его примерно тем же способом. Только главный объект любви остаётся неприкосновенным, вступить в сексуальную связь с Феликсом Олли может лишь опосредованно, например, выпить из ванной остатки воды, смешавшиеся со спермой, оставаясь в той же логике прямого поглощения. Оливер не влюблён в Феликса, он любит в нём идеальный образ самого себя, одновременно недостижимый и ненавистный. Одна из самых эффектных сцен — совокупление Олли с могильной землёй — логически продолжает процесс присвоения главным героем всего, что когда-то принадлежало Феликсу.
Заблудившись в зеркальном коридоре, Оливер воспринимает семейство Каттон как картонные фигурки, чей танец запускается и останавливается по его воле. Старинная шкатулка с такими фигурками — первое, на что герой обращает внимание по приезду в Солтбёрн, она же появляется в последних кадрах, словно утверждая за Оливером место Демиурга. Его финальный танец — торжество желанного всемогущества, обретение нового тела-носителя ДНК Каттонов. Чуть ранее, раскрыв свои карты, Оливер устраивается в позе младенца на руках у матери Феликса, теперь он не просто «опасный незнакомец», а её сын, то есть Феликс.
План захвата чужого Я не даёт ни малейшего сбоя, поскольку члены семейства убеждены в собственной неуязвимости. Каттоны восседают на Олимпе, не ведая, что облагодетельствованные ими сирые и убогие, могут поменять правила игры, нащупав проступившие трещины. Так Венеция страдает от булимии — расстройства, которое предстаёт следствием удушающей амбивалентности, о которой говорит Олли в своей финальной речи-исповеди. Он любит Каттонов и ненавидит их одновременно, жаждет сохранить связь и избавиться от её пут. Оральная логика маркирует и ключевое для сюжета убийство, произошедшее в лабиринте под статуей Минотавра, мифического существа, которое съедает своих жертв. Олли оказывается вовсе не мотыльком, каким видит его Венеция, и не пауком, который приходит на ум главе семейства, он хищник, жадно вгрызающийся в плоть своих жертв. Сбрасывая с себя одежду, герой словно рождается заново, а его ритуальный танец похоже символизирует переход к новой идентичности, от которой рано или поздно предстоит избавиться так же, как от собственной реальной истории. За новым поворотом в зеркальном отражении вот-вот померещится ускользающий идеал.
Больше материалов об авторском кино ищите на канале в Telegram.