Солдат Член Трусы

🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Солдат Член Трусы
Ваш браузер устарел. Попробуйте браузер Atom , чтобы работа ВКонтакте была быстрой и стабильной. Подробнее
Побродив по опушке леса около часа, я понял, что заблудился. Как назло грибы стали попадаться все чаще, но на них уже не хотелось смотреть. На другом конце полигона виднелись какие-то строения. Что-то мне подсказывало, что там живут солдаты. Начинался дождь и я решил пойти к ним.
Сильный дождик застал меня на середине поля. Быстрым шагом я добежал до одноэтажного барака и спрятался под крышей, прижавшись к стене. Из окна, справа от меня послышался чей-то смех. Я подошел и осторожно заглянул в окно. Внутри, на двух сдвинутых кроватях лежали 2 солдата и играли в карты. Они были в форме, но без обуви. Я решил зайти к ним и спросить, как мне найти дорогу к селу. Дверь в казарму была открыта, но я все же постучался. Они оба подошли к двери и, спросив кто я такой, впустили к себе. Оказалось, что заблудился я очень сильно, и они предложили мне посидеть у них, пока не приедет водитель, который меня подвезет до села. При этом солдаты подмигнули друг другу и усмехнулись. Я понял, что они что-то задумали, но уходить мне не хотелось, ведь вся моя одежда промокла.
Они сказали, чтобы я разделся и переоделся во что-нибудь сухое из их одежды:
- Иди, поищи что-нибудь в душевой и повесь свои вещи, – сказал солдат, которого, как я понял, звали Кирилл.
Я зашел в душевую, развесил свою одежду и огляделся вокруг в поисках сухой одежды. Но на столе лежали только их ношеные трусы и носки. Мне очень захотелось понюхать их. Я взял черные семейные трусы и вдохнул их аромат. Они пахли мочой и спермой. За моей спиной раздался смех. Солдаты стояли и смотрели, как я голый нюхаю их трусы.
- Выбираешь которые почище? Они все грязные, так что надевай.
Я надел трусы и прошел вместе с ними в комнату.
- А ты чё, такой чистюля? Здесь тебе армия, а не гостиница, - грубо внес ясность солдат, по имени Антон.
- Хочешь, иди постирай нам трусы, - предложил второй.
- Щас, я лучше пойду, - сказал я и развернулся к выходу.
- Стоять, а кто нас будет развлекать? - одернул меня за руку Кирилл.
- Трусы понюхал, а хуй понюхать не хочешь? – на полном серьезе спросил Кирилл.
- А придется, - в один голос ответили солдаты и, со звериным блеском в глазах, схватили меня и потащили на кровать.
- Будешь нашей шлюхой. Мы поиграем с тобой и отпустим.
- И опустим, - уточнил Антон под смех друга.
Кирилл залез на кровать и расставил ноги так, что я оказался между ними. Потом он положил ногу мне на грудь и спросил:
- А носки ты тоже нюхаешь? Уже чувствуешь или поближе поднести.
Не дождавшись ответа, он провел ногой мне по лицу. Я почувствовал запах его носков и отвернулся.
- Че, не нравится? А тебя, только запах трусов вставляет?
- Антоха, ты хуй давно мыл? Пидарок хочет его понюхать.
Антон не ответив, без лишних церемоний расстегнул пуговицы армейских штанов и достал свой член. Он был тонкий, но длинный. Головка была полуоткрыта. Антон взял меня за голову и потянул к себе, одновременно придвинувши свой таз к моему лицу. Одной рукой держа меня за затылок, он залупил член и стал тыкать им мне в нос. Член стал вставать. Я почувствовал терпкий, но манящий и возбуждающий запах немытой залупы.
Антон отпустил мою голову и, сняв с себя штаны, залез на кровать. Затем он сел мне на грудь так, что головка его длинного члена оказалась возле моих губ.
- Ну, давай, попробуй его на вкус, - приказал он.
В своих фантазиях я часто мечтал отсосать у солдата. Не раздумывая, я облизал головку и, взяв ее в рот, стал сосать.
- Да он же настоящий пидор! – воскликнул Кирилл. - Пусть полижет яйца.
Антон залез повыше, так что его яйца оказались на уровне моего рта. Я высунул язык и стал лизать ему яйца. Вдруг Антон развернулся ко мне спиной и раздвинув ягодицы присел попой едва качаясь моего лица.
- Нюхай, пидор! – сказал он и стал садиться полностью, пока мой нос неоказался в самой дырочке.
- Полижи мне очко, пидрила, – грубо приказал Антон.
Я стал усердно лизать его розовую дырочку. Антон постанывал онанируя свой член.
- Кайф, сказал он, обращаясь к другу.
- Кирюха хочешь покайфовать? А ну-ка, пидор, встань раком, я поиграю с твоим очком, а ты пососешь у Кирюхи.
Я встал раком и к моему лицу, спустив штаны, вплотную подошел Кирилл. Он уткнул меня в свои трусы и со словами "нюхай сука", сильно прижал мою голову. Пока я вдыхал аромат пропахшихся мочей и спермой трусов, его член встал. Кирилл снял трусы и, залупив головку, всунул член мне в рот так глубоко, что я отдернулся назад.
- Че, пидор, не влизает? Давай соси.
Пока я привыкал к такому толстому и длинному члену в моем рту, Антон, смазав чем-то член, стал входить в меня сзади. Было совсем не больно. Через минуту ребята синхронно двигаясь и вовсю трахали меня. Я даже не мог понять от чего больше кайфа: от горячего члена сзади или от мощного ароматного поршня, долбящего мой рот.
Когда Кирилл разрядился мне в рот, я кончил тоже. Пока я облизывал его член от остатков спермы начал кончать Антон. Я почувствовал, как мощная струя его спермы запульсировала во мне.
- Успели, - с истомной дрожью в голосе сказал Антон, - Щас Игорь должен подъехать.
- Одевайся, пидорок. Поедешь в свое село. Не забудь по дороге пососать у водилы.
- Ты почаще к нам заезжай, мы ж ебаться каждый день хотим.
Едва успев одеться, я услышал звук подъехавшего уазика. Вошел Игорь и принес какой-то пакет. Солдаты, сказали ему, что я заблудился и, пока не приехал какой-то Илья Борисович, меня нужно отвезти до села. Игорь велел мне сесть в машину, а сам задержался с сослуживцами. Я подумал, что сейчас они ему все расскажут, и он тоже захочет дать мне в рот.
Когда мы тронулись, Игорь спросил как меня зовут, чем я занимаюсь и сказал, что в курсе, что со мной делали ребята.
- Ты тоже так хочешь? - набравшись смелости, спросил я.
- Нет, спасибо, я так не хочу. Я сразу замолчал. Когда мы выехали на трассу, Игорь высадил меня и я оттраханный, но довольный побрел к селу.


Содержание

Тишка-учитель

Турция

Зачем это было?

Солдат

Обыск

Форма и содержание



Тишка-учитель


Моя послеинститутская юность - сплошные разъезды. Непонятно чем занимавшийся НИИ внедрял свои творения везде, где только мог, тем самым пытаясь хоть на бумаге оправдать свое захолустно сибирское, в небольшом городке, существование. Большинство сотрудников было сотрудницы, счастливые жены офицеров, которым выпал славный жребий оправдать некогда полученные дипломы. Понятно, что ни мужья, ни дети не позволяли им кататься. Меня же ничего не держало в этом захолустье. Короче, я ездил за всех, тем более что командировки были весьма необременительны и оставалось много времени. Спасибо советской власти. Ей я обязан своим образованием, точнее самообразованием. Ездить, в основном, приходилось в поездах: добираться до ближайшего аэропорта надо было минимум ночь, так что по времени выходило так на так. Плюс нелетные погоды. Короче - поезд стал моим вторым домом. Со временем пришел и опыт: на каких ездить, а на каких нет, как договориться с проводником, чтобы никто из соседей не нарушал моего уединения: сибирских навязчивых с бутылкой попутчиков я возненавидел сразу и надолго.
И в этот раз ничто не мешало мне тихо листать историю древнего Рима, выуженную из местной библиотеки. Похоже, что за последние десятилетия я был ее первым читателем. Книга обладала дополнительным шармом. Изданная до революции, с ятями, она завораживала какой-то несегодняшней основательностью и раскованностью. Замечательные виллы - в цветах, уставленные сосудами с вином, дискуссионные клубы в банях, с обилием прекрасных готовых на все рабынь со всех концов света, юные мальчики знатных родов, прислуживающие за столом, а при желании и в постели, кинжалы, воткнутые в грудь покусившихся на свободы римских граждан, сенаторы, гладиаторы, короче - иной мир, без распределений и сторублевых зарплат, на которые все равно нечего было купить.
Поезд на нашей (узловой!) станции был проходящий, но я уже сто раз ездивший на нем знал, в каком месте остановится вагон. Я был единственный, кто заходил в него - народ толпился у общих вагонов. Договориться с проводником на этот раз было нелегко - все купе, кроме одного, были почему-то заняты. Но за трешку я его получил вместе с честным предупреждением, что если на следующих станциях кто-то сядет - мне не миновать попутчика. Дядька-проводник оказался воистину джентельменом. Всего за трешку на протяжении нескольких станций он оберегал мое римское уединение, и даже за чай не взял полагавшиеся копейки: все было оплачено. Нектар и амброзия нездешнего бытия мило тянулись до вечера, пока на очередном захолустье я не увидел невесть откуда взявшуюся группу пассажиров, облюбовавших дядькин вагон. Это было совсем опасно: несколько семей с маленькими детьми меня расстроили вконец. Последним в группе жаждущих стоял невысокий худой парень, по летнему времени в футболке с дикой надписью на английском. В отличие от семейств - с баулами и чемоданами, у него в руке было нечто, некогда в эпоху написания книг о древнем Риме именовавшееся саквояжем. Громкая и не совсем мирная сортировка происходила в тамбуре. Но наконец-то все стихло, и я надеялся продолжить в одиночестве свой римский путь. Но в дверь постучали.
- Вот, нет мест, я даже к соседям ходил, извините.
Джентельмен-проводник, слегка опустив в полупоклоне-полуизвинении голову, пропустил внутрь купе вначале саквояж, неравномерно разбухший в разные стороны, некогда светло кирпичного цвета (терракотового, любимого гражданами вольного Рима), а затем и его владельца, опустившего саквояж на свободную полку и одновременно с задвигающим дверь проводником опускающим свои обвисающие потертые брюки рядом с ним, и одновременно со всем этим придвигающимся вместе с открываемым саквояжем к столу и извлекающим из него пакет. Водружение пакета на стол сопровождалась взглядом в мою сторону, полупоклоном, и "здрасте". Разматывание пакета и сноровистое накрывание стола сопровождалось биографической справкой, в соответствии с правилами хорошего тона служившей необходимой прелюдий дорожного знакомства: закончил ПТУ, жил в общежитии, едет поступать в институт, ему все равно какой, главное - военная кафедра, в армию не надо идти, любит читать - взгляд в сторону раскрытой книги, но у них в ПТУ книг было немного.
Ехали мы до одной станции, так что все оставшееся время я мог забыть о древнем Риме. Мой полужест, отводящий налитый мне до половины стакан, он воспринял, как и должно: в качестве благодарности за угощение, которое он должен был разок-другой повторить, что и сделал, продолжая раскладывать и нарезать закуску, которой снабдили дома, и подвигая стакан с водкой, купленной на свои, заработанные на практике. У него есть еще одна бутылка, он обнадеживал меня, намекая на свою материальную состоятельность, при этом несмотря на не слишком значительную разницу в возрасте, называя на вы. После второго стакана - водка теплая, но закуска замечательная, он уже говорил ты и рассказывал, что вообще-то водку пил мало - в основном самогон, который ему с шестого класса понемножку наливали дома, а в общаге это у них было вообще часто.
- Можно поглядеть? - его рука потянулась к книге.
- Смотри, я выйду покурить, ты куришь?
- Пробовал, но не понравилось, да и денег на курево выходит много, - объяснил с мужицкой обстоятельностью.
Одной сигареты после двух стаканов мне показалось мало, я зажег вторую. Парень был симпатичный. Что-то по-детски милое подражательное было в его повадках. В Сибири взрослеют рано, хотя физические признаки появляютя поздно, вот и этот наверняка еще не бреется. Нет, никакого влечения к нему у меня не было, мой опыт, и то не слишком значительный, был к тому времени исключительно гетеросексуалтный. Однако, докуривая вторую сигарету, я почему-то представил себя на забытой вилле в окружении цветов и сосудов с вином, рабынь и рабов, готовых на все. Но римские бани были так далеко, напоминая сказку, которую приятно слушать, но после которой тяжко просыпаться.
Он встретил меня хохотом (наверное, ему достаточно, подумал я), наполненными стаканами и книгой, которую он держал перед собой.
- Давай выпьем! - не дожидаясь моего согласия, он протянул мне стакан и двумя глотками опрокинул содержание своего.
- Послушай, что он пишет. Ты это читал?
Не дожидась моего ответа, он начал читать мне рассказ о банях и о прекрасных рабах и рабынях, готовых на все.
- Здорово, а, не то, что у нас, в подъезде, да в темном углу. А знаешь, у нас в общаге девчонок не было, а дома ни одна не даст, пойдет погуляет, но даже рукой не даст пощупать.
Похоже, что спьяну он начал жаловаться на жизнь.
- Но ты не думай, я не мальчик, у меня уже было. У нас там одна баба жила, так мы с ребятами пару раз к ней ходили, у нее такая здоровая ..., что хоть ногой можно залезть. Но это, было еще в прошлом году, а потом она куда-то уехала.
Он снова потянулся к бутылке - налить.
- Слушай, может быть хватит?
- Ты не думай, я не пьяный, мы с ребятами и не столько выпивали. А самогон он покрепче водки будет. Только после выпивки стоит, хочется очень...
- Ну и что делали, когда вставал? - похоже, что я решил смутить его вопросом, одновременно про себя отмечая, что думаю о себе несколько отстраненно, верный признак того, что и мне хватит.
Но мой вопрос его, похоже, вовсе не смутил, а лишь раззадорил. Только, кажется, ему было трудновато с соответсвующей лексикой, а та, которой он владел, по его мнению, не слишком соответствовала ситуации. Он слегка замялся, но выход из положения нашел, ткнув пальцем в книгу и захлебнувшись коротким смешком. Это был абзац об особых сексуальных пристрастиях древних римлян.
- Так ты... - необходимое слово я не произнес: по сибирским тогдашним правилам за него можно было тотчас же схлопотать по морде.
- Не-а, мы просто так баловались... Руками в основном... Дрочили друг другу... У нас даже соревнование было, кто последним кончит... Вот учитель один... - он замешкался, не желая рассказывать дальше, как будто сболтнул лишнее.
- Что учитель? Расскажи! - теперь уже мне самому было непонятно, действительно ли я только хотел его раззадорить.
Внезапно погас свет. Остались гореть лишь крошечные лампочки у изголовья. "Десять часов", - начало ночи в вагонной жизни.
- Чего это выключили свет? - его поездной опыт был несоизмерим с моим. - Это значит, что надо спать. Ночь. Посмотри за окно. - Я пытался некоторым менторством вернуть себе роль старшего в разговоре, как-то неожиданно начавшую от меня ускользать. - Ну, так что тот учитель?
- Да так, ничего особенного... Давай допьем?
- Давай!
- Ну расскажи, или ты стесняешься? - Я слегка коснулся его колена.
Он покраснел:
- Ну, честно, ничего особенного, давайте спать ложиться, а? - он неожиданно перешел снова на вы.
- Спать так спать. - Я взял у него книжку и положил ее на свою полку.
Ничего не говоря, он вышел. Не было его очень уж долго. Надо было встать и пойти посмотреть, что с ним. Но было лень, я успел раздеться и залезть на верхнюю полку, а спускаться, одеваться. Я потушил свою лампочку и стал прислушиваться. Наверное, я успел задремать и пропустил момент его возвращения. Он стоял у нижней полки - в майке и трусах, светлотелый, безволосый, с несколькими родинками в вырезе майки, и что-то искал в своем саквояже. Наконец нашел и на мгновение повернулся. На его трусах расплывалось несколько мокрых пятен. Уверенный, что я уже сплю - проверил, видимо, когда вошел, он быстро повернулся спиной, снял мокрые трусы, обнажив маленькую смешно вздернутую - "курносую", попку, надел новые трусы и юркнул под простыню. Свою лампочку он погасил, но дежурный свет, падающий от двери, давал мне возможность наблюдать за ним. Он ворочался долго, пытась найти удобное положение, что в вагонной тесноте и духоте всегда непросто. Сон не приходил. Несколько раз он мельком взглянул на меня, но я старался не подать виду, что не сплю, а моих полуоткрытых глаз он не видел. Прошло еще с полчаса - колеса визжали, вагон стонал и поскрипывал, жалуясь на свою вечную кочевую судьбу. Я потихоньку проклинал своего попутчика - и за водку, и за нарушенный им сон - завтра с утра надо было подсуетиться, чтобы оставшиеся командировочные дни провести в Риме. Мысли о завтрашнем дне отвлекли меня от него. Когда я снова взглянул, он лежал с раскрытыми глазами и не ворочаясь с улыбкой на лице, а простыня посередине топорщилась, ритмично опускаясь и поднимаясь. Продолжалось это бесконечно долго. До меня дошло, чем он занимался в туалете.
Колеса снова и теперь уже надолго завизжали - мы въехали на очередную станцию. Фонари осветили купе, он поднял глаза и увидел, что я слежу за ним. Смутившись, он отвернулся. Было неловко, хотя, в конце концов, что случилось? Он делал то, что делал часто, особенно после выпитой водки, "купленной за свои деньги", - съехидничал я про себя. Но почему-то мне непременно хотелось загладить неловкость. Надо было что-то сказать, вернув доброе расположение к себе. "На кой оно тебе черт?" Ответа на этот вопрос у меня не было, но было желание вернуть те отношения, которые возникли мимолетно и случайно, которые забудутся через несколько дней, но которые надо было вернуть во что бы то ни стало.
Колеса взвизгнули, станционные огни уплыли. Так ничего и не придумав, я спрыгнул с верхней полки. Он не повернулся, давая понять, что спит.
- Слушай, у нас немножко осталось. Допьем? - кажется, я нашел безошибочный повод возобновить знакомство.
Несколько мгновений смущение боролось с усвоенным с детства законом гостеприимства, в особенности если речь идет о питье. Отказать можно было в чем угодно. Но когда просят выпить...
Он обернулся ко мне со смущенной полуулыбкой, и что-то поправляя под простыней, присел, мгновенно доставая бутылку и придвигая стаканы.
- А я думал, что ты спишь...
- Будь здоров, за твое поступление, - одним глотком я опрокинул в себя остатки теплой противной водки - кару за свой гуманизм.
Надо было сказать что-то еще, вернуть отношения на прежний круг - тем более, что, выпив, он молчал, не находя нужных слов. Ему хотелось того же. Но выручать приходилось более старшему и опытному, значит мне.
- Ну так чему тебя научил тот учитель? - единственное, что нашлось у меня.
Похоже, что я достиг обратного. Он смутился. Но то же стремление, вернуть отношения, а может и что-то другое, пересилило, и он резко повернулся. Простыня сползла, и пока он возвращал ее на место, я увидел оттопыривающиеся трусы - с маленьким мокрым пятном.
"Ничего себе, значит у него все это время... И это после вычисленного мной туалетного сеанса." Но похоже на этот раз это его не слишком смутило. Что-то более важное просилось наружу, но он молчал.
- Да ладно, расскажи... Чего ты боишься? - я решил подбодрить его, возвращая прежнюю доверительность отношениям, похлопав его как в начале нашей встречи по колену.
Хорошо, что я сделал это несильно, потому что в темноте моя рука угодила выше, и я почувствовал его вздувшийся изнемогающий от желания... Похоже, что он только обрадовался моему жесту, как-то выпрямился и улыбнулся.
- Да? - полувопросительно, полуутвердительно он отреагировал на происшедшее. - Учителя звали Тихон Алексеевич, но мы между собой его звали просто Тихон. Он Тихон, и я Тихон, вот и звали меня все - Тишка. - Он, знаешь, делал то, про что в книжке... - взглядом он показал на то место, где по его предположению, лежал Рим с ятями. - А где ее купить, а?
Этого и я не знал. Похоже, незнание сближало. Но если я не знал, где купить книжку, то он не знал, как рассказать ему про Тихона и Тишку, чего ему очень хотелось.
Похоже, что отныне инициатива переходила, и надолго, к нему, и он без слов решил передать мне науку, которую я вычитывал в книжках с ятями, а он овладел в захолустном ПТУ, где нет девчонок.
Он положил мне руку на колено и медленно погаживая продвигался выше и выше одновременно другой рукой взяв мою и положив на свое колено преподавая главный урок. Его я усвоил и когда его рука стала погаживать завет
Секс Аниме Комиксы
Порно Смотреть Пяных Онлайн
Парнухи Клипы