Соль, бошки, шишки дешево купить Лебедянь

__________________________________

__________________________________

📍 Добро Пожаловать в Проверенный шоп.

📍 Отзывы и Гарантии! Работаем с 2021 года.

__________________________________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

__________________________________

⛔ ВНИМАНИЕ! ⛔

📍 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

📍 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!

__________________________________

Соль, бошки, шишки дешево купить Лебедянь

Портал Проза. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Проза. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. ДетАд Евгения Доброва. Аннотация: Восьмидесятые годы, подмосковный поселок. У нее есть лучшая подруга Танька, которая заслуживает, как вскоре оказывается, воображаемой казни за несовершенную кражу; бабушка, которая принимает сторону музычки, изгоняющей Катю из студии фортепиано, а затем запрещает дружить с мальчиком — и приговаривается к отравлению ядовитым грибом; мама, которая ведет девочку к психиатру, когда та за каждую обиду ставит на обоях крестики кровью; и папа, рассказывающий на ночь истории про отрубленные головы. Действующие лица: Девочка Катя. Танька, подруга Кати. Сашка Лифшиц, школьная любовь Кати. Венера Альбертовна, учительница музыки. Входит Венера Альбертовна. Венера Альбертовна. Сегодня паузы повторять будем. Сначала напишем, как они выглядят. Тетрадку бери, не спи. Это какая? А эта? Давай поиграем теперь. Сыграй мне четвертый этюд до репризы. Катя начинает играть. Слушай меня отстукивает ритм ручкой по клавишам. Раз-и, два-и, три-и, четыре-и… Пауза! Пауза здесь! Считай паузу! Катя прекращает игру. Ну играй же! Катя играет. Что у тебя с ритмом? Ты что, не видишь, здесь пауза? Какая пауза? Сколько счетов четвертная? А потом чего спишь? Ты же правильно ее считаешь. Зачем останавливаешься? Пауза потому что. Ну и что, что пауза. Как тебе еще объяснять?! Мы ведь повторяли. Ты же знаешь все, длительности считаешь правильно. А теперь все это сыграй! А как? О господи… Катя в зал. Как можно сыграть то, чего нет?! Это же пу-сто-та! Если бы Венера сказала: «Пауза — это нота, которую ты не играешь. Или играешь про себя» — я бы все поняла. Но она этого не сказала. Считай вслух! Раз-и, два-и, па-у-за-и… Что-си-дишь-как-под-гип-но-зом? Не хочешь вслух, давай про себя. Раз-и, два-и, па-у-за-и… Стоп. Все не то. Что за ребенок, в одно ухо влетает — в другое вылетает. Один ветер в голове. О чем ты думаешь? О мальчиках? Я тебя спрашиваю! О паузах. Венера Альбертовна измученно. Ну в чем проблема? В чем? А ну-ка встряхнись! Ты что, меня не слышишь? Катя тихо. Давай заново все. Сквозь зубы. Раз-и, два-и, три-и, четыре-и… Ладно, достаточно. У тебя дома кто-нибудь играет? Мама, бабушка? Венера Альбертовна достает из сумочки таблетки, выпивает одну. Венера Альбертовна устало. Думаю, вам лучше прекратить занятия. Восьмой урок сидим на одном и том же. Бьемся, бьемся — а толку ноль… Я уже и так ей объясняла, и этак. Не усваивает материал, и все. Совсем не усваивает? Очень тяжело. Нет у ребенка способностей к музыке. Поверьте, не тратьте время. Мне просто денег ваших жалко. Я поняла. Я передам родителям ваше мнение. Собирает ноты. До свидания, Венера Альбертовна. Венера Альбертовна уходит. Бабушка берет Катю за руку, они выходят из кабинета. Катя глядя на небо. Скоро гроза будет… Бабушка нетерпеливо. Хватит ворон ловить. Паша, я вот что хочу сказать. Да, мамуль. Я сегодня разговаривала с Венерой Альбертовной. И что? Отказывается она от нее. Говорит, не справляется. Одни двойки в дневнике, нате, посмотрите. Папа Кате. Почему три двойки подряд? Что у тебя не получается? Паузы не понимаю… Папа. Что именно ты не понимаешь? Катя еще тише. Паузы как играть… Бабушка папе. Видишь, она не понимает. А кроме этой Альбертовны там, в клубе, нет, что ли, никого? Может, найти другого учителя? Паша, сынок, послушай. Мы платим большие деньги. И преподаватель от них отказывается. О чем это говорит? Может, пусть еще немного походит? А толк в этом какой? По пятнадцать рублей псу под хвост. Я узнавала, в клубе есть бесплатный кружок рисования. Я разве против, чтоб ребенок развивался? Мамуля права. Мала она еще для этого. Пускай лучше рисует. Там Истомин ведет, хороший мужик. Ну ее, эту музыку… Столько нервов… Подрастет, а там посмотрим. Берет со стола газету, уходит. За ним мама. Бабушка с каменным лицом режет овощи. Катя глядя наверх. Гроза скоро будет… Бабушка уходит. В комнате мама, папа, Катя. Ну что это, в самом деле! Опять крыша течет. Сколько можно тазы подставлять! Вчера только замазывал. Плохо, значит, замазывал. Я виноват, что мастика не держит? Все, хватит! Так больше жить невозможно! Завтра иду клеить объявления про квартиру. Дочь, принеси мне ручку с бумагой. И ножницы. Пишет, диктует сама себе. Чистоту и своевременную оплату гарантируем». Напиши — «научные сотрудники»… Мама. А теперь под копирку. Папа берет пачку листов, пишет. А ты вырезай. Молодец, язычки с телефоном разрежь. Поможете расклеить? Расклеивают объявления. Так… и сюда… и сюда… Мама. И вот сюда… Телефонный звонок. В трубку. Нет, еще не сняли. Да, мы согласны. Кладет трубку. Полярники, уезжают на два года в Мурманск. Двухкомнатная, за картонным заводом. А улица какая? Дом двадцать два. Мама Кате. Повезло тебе, Катька. Там школа хорошая рядом. С английским уклоном. А еще магазин «Спорт»! Кате, подтрунивая. Зубной кабинет! Не хочу! А тебя и не спрашивает никто. А что — Паша? Надо же за зубами следить. Между прочим, десять часов. Кому-то пора в постель. Расскажи мне сказку… Папа. Мама со стоном. Ну пап! Пусть мама тебе расскажет. Не буду я ничего рассказывать. Ну про отрезанную голову… Папа. Про отрезанную голову я тебе уже десять раз рассказывал. Расскажи одиннадцатый. Ночью приснится. Ты обещал. Я кол по математике исправила. О, господи — колышница! И не стыдно тебе? Точно исправила? С тебя голова. Ладно, одолела… Десять минут, не больше. Возвращались косцы с сенокоса — в косоворотках, с косами на плече показывает, как их держат. Солнце садится, кузнечики, сеном пахнет… Благодать. Идут гуськом. Впереди ручей, через него мостик. Тот парень, что первым шел, ступил на доски, смотрит: в тени рыба стоит. Тогда рыбы навалом было, не то что сейчас. В каждом ручейке водилась… Решил оглушить ее с мостика — до воды-то недалеко. Коса как сделана, знаешь? Не знаешь. У нее палка вверху толстая, а книзу утончается. Примерился, замахнулся… Раз! Бабы орут… Хорошо бы в фильме каком-нибудь снять. А про Средневековье? Пять минут прошло. Пожалуйста, я прошу тебя. Ну хорошо. Когда казнили витальеров — так называли пиратов Балтийского моря, за то что снабжали продовольствием осажденный датчанами Стокгольм, — датская королева спросила у главаря о последнем желании. Осужденных выстроили в ряд. Главарь опустился на колени перед плахой. Меч просвистел в воздухе. Голова пирата упала на помост, а тело вскочило на ноги и на глазах у королевы промчалось мимо приговоренных. Миновав последнего из них, оно остановилось и рухнуло на землю. Королева сдержала слово и помиловала команду. Штертебеккер его звали, того пирата. На штекер похоже… Папа. Тогда еще слов таких не знали. Это бывает — даже умирая, тело умирает не полностью. Я сам однажды убедился. Принес с рынка живого карпа: аквариумы у них такие там большие, знаешь… Катя. Нет… Папа. Ну, неважно… При мне его поймали, выпотрошили, отрезали голову и дали в пакете. А я голодный был, решил сразу пожарить. Положил тушку на разделочную доску, только хотел разделать на куски — а он как прыгнет! Прямо на меня! И бился у плинтуса минуты три, всю пыль на полу собрал. Я чуть палец тогда не оттяпал. С тех пор живую рыбу не беру… Заснула? Быстро сегодня… Гаснет свет. Ты чего так долго? Меня в хор отобрали! Прослушивание было! И что же ты пела? Учительница сыграла ноту, и говорит: повтори. А это была ля. Я так и спела: «Ля-а-а». А потом она взяла си. Я спела: «Си-и-и». И так дальше целую октаву. Она говорит: «Ты где-нибудь занималась? Сейчас записку родителям напишу». И где записка? Мама читает. Ваша дочь имеет хороший слух и вокальные данные. Приглашаю ее в школьную хоровую студию и рекомендую дополнительно развивать… удивленно музыкальные способности ребенка. Мамочка, ты купишь мне теперь джинсы? Да подожди со своими джинсами. Мам, а можно я опять на музыку пойду? Там другая учительница в клуб пришла. Маргарита Борисовна. Хорошая, правда, мам. Все говорят. Можно, я пойду? Пятнадцатого сентября новый набор. А как же хор? Тебя отобрали… Катя. А я не хочу петь. Я хочу играть. Сейчас с отцом поговорю. Берет трубку. Паш, тут такое дело… У нашего ребенка обнаружили музыкальные способности. Кто обнаружил? Новая школа. Письмо нам передали. Рекомендуют развивать. А Катька опять на музыку просится в клуб. Может, пусть еще раз попробует? Нет, не к Венере. Там новая какая-то пришла. Может, дело все-таки в учителе? Та молодая была, опыта мало с детьми. Сейчас спрошу. Нормальная то есть. Мама в трубку. Да поймет она паузы. Разберется, не маленькая уже. Не знаю. В школе пока успевает. Да, по всем предметам. Ты что, совсем ее дневник не смотришь? Ну, папочка, ты даешь. Я что думаю? Она просится, заслуженный учитель рекомендует. Пусть идет? Спасибо, мам. Смотри, будешь плохо учиться — не будет тебе никакой музыки. За уроки садись. Приду — все проверю. Мама уходит. Что по труду задали? Взять из кулинарной книги любой рецепт и приготовить по нему блюдо, а оценку пусть родители поставят. Клеопатра ее потом в журнал перенесет. Творческое задание, короче. А работать можно по парам. А ты рецепт нашла? Тебя жду, давай вместе посмотрим. У мамки «сталинская кулинария», большая такая. Достает книгу. Вот она. Посмотрим, что ли… Танька листает. Что бы нам сотворить… Осетрина паровая… Поросенок холодный с хреном… Крем-паштет из зелени с дичью… Катя. Да, совсем трудовичка обалдела. Из чего готовить-то? Вот мы вчера последние талоны отоварили. Мамка два часа стояла за крупой. В продаже один жир кулинарный и березовый сок — как снарядами, все прилавки банками заставили. Хорошо, хоть хлеб в булочной есть. Вы что, заказы в профкоме не берете? Берем иногда. Редко, правда. Мамка говорит, дорого. Но когда там венгерский гуляш, она всегда берет. Мы за еще молоком ходим в деревню. К Веселкиным? Ну да. Что там дальше? Бульон с саго… Суп-пюре из спаржи… Крабы, запеченные в молочном соусе… Вот бы родители крабам обрадовались… Вот бы Клеопатре Петровне спасибо сказали… Танька. А что сделаешь, возрастной маразм. Сколько ей лет, не знаешь? Лет сто. Она еще в Смольном училась, в школе благородных девиц. Каким ветром ее в нашу школу занесло… Катя. Тельное из рыбы… Чих… чих… чихиртма из баранины… Студень из стерляди… Катя. М-да… Хорошенькое дело стерлядь. Ты вообще хоть раз в жизни пробовала что-нибудь из этого, а Тань? Я тоже. Дай, я посмотрю. Так… «Блюда для больных ожирением, сахарным диабетом»… Идея! Гляди: яйца пашот. Давай без лаврушки. А то меня стошнит. Снять кастрюлю с огня, накрыть крышкой и оставить яйца ненадолго в горячей воде. Сразу же подать к столу». А яйца есть? А специи? Все есть. Гвоздики только нет. Без нее обойдемся. Не в ресторане. Наберешь воды в кастрюлю? Ну, половину. Тюкает яйцо ножом. Скорлупа не разбивается. Сильнее бей, не бойся. Прицеливается над кастрюлей, тюкает еще раз. Выбрасывает скорлупу. Какая же я дура! Мы воду вскипятить забыли! Надо было в кипяток разбивать! Больше нет яиц? Это последнее. Что мы теряем. Давай так варить. Может, еще получится. Ставит кастрюлю на плиту. А чего оно пенится? Не знаю… Катя. Гадость какая-то… Танька. На мыльную воду похоже. Меня когда в детстве бабушка мыла в корыте, такая же была вода. Входит мама, замечает кастрюлю. Девочки, что это? Яйцо пашот… Танька. По труду задавали. Как ты сказала — пашот? И как вам это блюдо? Уже попробовали? Катя мрачно. Это смолянка ваша выдумала? Совсем бабка сбрендила. Хотела бы я посмотреть, что у нее сегодня на ужин. Овсянка, наверное. Она ее любит, говорит, королевское блюдо. Так, все ясно. А теперь будем делать, что я скажу. Под мойкой там лоток из-под гуляша… А ну-ка, доставайте. Катя наклоняется, ищет. Да нет, левее. За мусорным ведром. Давай его сюда. Держи крепче. Двумя руками. Переливает в лоток содержимое кастрюли. Забирайте свой деликатес. Что стоите, дуйте во двор, пока бабушка не увидела. Мурке отдашь. О, мама мия, Санта Мария! Я понесу. А ты двери будешь открывать. Мам, а ты что нам поставишь? В смысле? Клеопатра Петровна сказала, чтобы родители сами оценки поставили. Конечно, пятерки. Какой может быть разговор. Всего одно яйцо угробили. Хорошо, печенку в морозилке не нашли. Я два часа за ней в буфете стояла. Может, лучше четверки? А ну бегом отсюда! У бабушки фильм через две минуты закончится. Только не загуливайся, через час за тетрадками поедем в книжный. Сколько вам велели докупить? По пять в клетку и в линейку, и еще атласы. Разорение, а не школа! Мура, Мурочка! А что мы тебе принесли! Ты только попробуй! Гуляет где-то… Катя. Вечером съест. Знаешь, как они любят яйца! Особенно пашот. Появляются мама и Катя. Да что же это такое? Куда все автобусы делись, полчаса уже мерзнем! Катя дергает ее за рукав. А в «Детский мир» зайдем? Там джинсы привезли, индийские, «Авис», с пятью карманами. Таньке такие купили… Мама. В «Детский мир» с папой съездишь. Некогда мне по шмоткам с тобой расхаживать. Ой, смотри, мам, Венера Альбертовна. А кто это с ней? Знакомый, наверное. Молодой, а седой… Видишь? А чего у него такое лицо темное? Обветренное… Как верблюд плюется, фу, как некрасиво. Знаешь, как сложно так сквозь зубы плевать? Да я не плююсь, это мальчишки. Смотри, он ее обнимает! Давай-ка мы за остановкой постоим, там ветра меньше. Из укрытия, язвительно. Ишь ты, ковбой! У Сашки Лифшица есть такая пачка. Мама задумчиво. Сидел парень-то… Красивая она, да? Где сидел, мам? В тюрьме? На диете. Гляди, лошадь белая пасется! Во-он, у опушки. Не вижу… Мама. Все, ускакала уже. На обратном пути посмотришь. Мама, автобус! Ой, как хорошо. Давай скорей, а то не влезем. Все убегают. К тебе сегодня кто-нибудь приходил? Мы задание по кулинарии делали. Водишь тут всяких! Все, осталась без джинсов! Не едем мы ни в какой «Детский мир». Деньги пропали. Вот здесь в шкатулке лежали, а теперь их нет. Мы в комнату не ходили. На кухне сидели весь день. Может, ты в туалет отошла на минуту, а она — шмыг! Ходила в уборную? Было такое? Катя вздыхает. Наверное… Папа. Вчера только зарплату получил! Хотел продуктов купить, сапоги матери! Кран заменить в ванной! Катя в зал. Ночью я не могла заснуть и мысленно убивала Таньку. Я изобретала хитроумную ловушку, которая крепилась над дверью и срабатывала, как только она переступала порог. Я выходила к пойманной, наложившей от страха в штаны подруге из недр ее спальни, прекрасная и беспощадная, облаченная в красно-золотую тунику римского легионера. Я шла босиком по залитому солнцем паркету, приближалась к ловушке с добычей, — и сносила ей кочан острой дедушкиной косой, и после варила из него щи! Картины Танькиной смерти сменялись, как в калейдоскопе, одна ужаснее другой, я чувствовала запах крови, сопротивление и трепет пронзаемого тела, слышала крики и стоны… Вбегает папа. Катя, деньги нашлись! Вот они. Я их, оказывается, переложил и забыл. Только джинсы уже разобрали. Я звонил в «Детский мир», ничего не осталось… Да не куксись ты! Я тебе что-нибудь другое подарю. Что-нибудь хорошее. Ну не реви. Хочешь, я с тобой посижу? Я знаю такую историю! Про отрубленную голову. Это про дедушку. Давно хотел рассказать. Про нашего дедушку? В юности он учился в железнодорожном техникуме. В Пензе. И по выходным ездил домой — на поезде час от города, станция Симанчино, а оттуда десять километров пешком до деревни. Возвращался как-то вместе с однокурсником. Чтобы не брать билеты, поехали на крыше товарного состава — так многие делали. И было у них, железнодорожников, особым шиком встать и постоять на крыше на полном ходу. Поезд трясет, все — кто сидит, кто лежит… страшно… Дед постоял минуту, повыпендривался, сел. Теперь однокурсника очередь. Состав разогнался, хорошо идет. Парень руки в стороны раскинул: ничего не боюсь! Поля, леса проносятся, ветер в лицо… А над путями провод. Как лезвием голову срезало! А дед? А что — дед? Кому нужны лишние проблемы? Спрыгнул да пешком пошел. И все остальные врассыпную, чтобы свидетелями не быть. Тогда же не разбирались, сажали всех, мало ли там чего… Катя. Машиниста посадили? А я думаю, может, этот и не доехал, скатился. Машинист будет останавливаться, что ли? Он и не видел. Может, и видел. Да как он увидит, ты что? Никак не увидишь. Там семь-восемь вагонов. А как они залезали? Я не спрашивал… В наше время про отрезанные головы много разговоров было. Этот случай мне дядя Леня рассказывал, но я ему не верю. Не похоже на правду. Ехал он на поезде, опять же из Пензы, до Каменки. Он не на крыше ехал — в плацкарте, как порядочный взрослый человек. Мужик рядом с ним сидел. И чем-то ему не понравился. Странный… Смотрел, может, не так. Вышел он покурить в тамбур… Катя. А рядом с Ленькой чемодан его лежал. Вагон почти пустой, поблизости никого. Ленька вообще любопытный! Филипповы все такие: представляешь, какая бабка любопытная, — а Ленька любопытнее раз в пятьдесят, наверное. Я, говорит, не удержался и поднял крышку чемодана. Он не застегнут был. А там голова отрезанная лежала. Я захлопнул — и бежать. В другой вагон. Но ведь билет на это место. Ну и что. Можно было и постоять где-нибудь. С этим страшно ехать рядом. Защелкнут должен быть такой чемодан! Может, и был закрыт, а он его открыл, но тогда это уже как воровство. Скорее всего, Ленька упростил: «Не лазил я в чемодан, только крышку приподнял…» Да и вообще не верю я в эту историю. Думаю, врет Ленька. А про китайских боксеров? Ну, ты знаешь, никакие они не боксеры… В каком ты у меня классе? В четвертом. Все время забываю. Вы, наверное, еще не проходили. Так слушай. Не боксеры они никакие, просто эмблема была — сжатый кулак. В начале двадцатого века было восстание — повстанцы решили изгнать из Китая всех иноверцев. И русских тоже, да, туда съехалось к тому времени много русских, особенно из Сибири. Обратили в православие часть местного населения. Представь себе: русские начали крестить китайцев, а куда это годится? Вот и докрестились. Боксеры головы всем отсекали, такой был прием. Всех наших дипломатов обезглавили. В Россию только головы потом и привезли. На Пятницком кладбище есть такая могила, на надгробии высечено: «Здесь погребена голова инженера Верховского, казненного китайцами-боксерами в Маньчжурии». А дальше? Союзники послали в Китай войска. Императорский двор бежал, но вскоре принял условия победителей. Война была окончена, боксеров отловили, судили и казнили. Наверное, им тоже бошки посносили. Кровожадная ты у меня, однако. А помнишь, мы к дяде Жене на проспект Мира в гости ездили? В его доме раньше жил известный физиолог Брюхоненко, а у него в кабинете — собачья голова. Она даже гостей кусала. Она лаяла? Нет, лаять она не могла — горла не было. Только пасть разевала. Но моргала, облизывалась, нюхала, фыркала… Он опыты делал по оживлению, про его метод американцы даже фильм сняли, в сороковых годах, специально приезжали. Голова недолго жила, несколько дней, но все равно это было неслыханно, сенсация в науке. Голос мамы: «Паша, закругляйтесь! Сейчас все равно не поймешь. Что такое габала? Голова, которую после смерти непременно отрежут. Для магических ритуалов. Все, спи давай. Я магнитофон Катьке купил. Магнитофон купил, говорю. Смотри, какой модный прибор. Будет ходить с ним, воображать. Почти новый. У Борьки из гаражей взял недорого. Сам ты романтик! Я две зимы в дырявых сапогах отходила — и третью теперь ходить?! Это ее джинсы. А я полагаю, это мои сапоги. Да ну вас! У нее день рождения скоро. Прекрасный подарок. На работу опоздаешь, подарок. Люся, ну не сердись… Мама. На похороны-то пойдешь? На чьи? Раз-и, два-и, три-и, четыре-и. Ты что, не знаешь? Музычка Катина. С паузами которая. Нашли у подъезда, насмерть разбилась. Девятый этаж… Связалась с этим бандитом, и вот результат. Не пойду, и без нас управятся. Весь поселок пойдет. Значит, не весь. Папа уходит, вбегает Катя. Я кубик Рубика выиграла в школе! Венера-то ваша, — слыхала? Насмерть разбилась… Их прямо так, сидя хоронят… Без гроба. Кого «их»? И ведь совсем молодая была… Красавица… Катя. Без гроба? Как это — без гроба? Завернут в простыню — и хоронят. Уроки все сделала? Все… Мама. И стих выучила? Еще вчера. Я погуляю с Таней за гаражами? Поешь сначала. Картошку возьми, разогрей. Я в школе обедала. Ладно, иди. Только недолго. Появляется Танька. Катя отводит ее в сторону. Про Венеру знаешь? Папа говорит, ее сбросили. Думаешь, сбросили? Не знаю… Танька. Любовник у нее был бандит. Из тюрьмы. Я видела его! Я тоже! Слушай, а давай играть в похороны! В мусульманские! А как это? Катя с видом знатока. Их закапывают сидя. Ты что, не знаешь: Венеру Альбертовну тоже сидя похоронили. Мне мама сказала. Почему сидя? Положено так. И без гроба. Будем играть? А где хоронить будем? Как где? На кладбище. Ты серьезно? Все должно быть как по-настоящему. Там же чужие могилы. А мы с краю. Знаешь, старая тропинка где. Катя высыпает на пол игрушки. Так, кто у нас будет «Венерой»?.. Может, эта? Она же брюнетка. Фрау Марта. Моя любимая кукла. Дядя из Германии привез. Венера тоже красивая была. А носовой платок зачем? А это саван будет. Еще совок нужен. Лопатка для цветов пойдет? Ма-ам, можно я возьму садовую лопатку? Мы секретики делаем. Только не сломайте! Берет мусорное ведро, уходит. Катя и Танька. Вот здесь? Смотри, какая ямка. Подержи протягивает куклу. Сейчас мы ее расчистим… Вот так! Венера, слышишь, ты умерла! Ты мусульманка. Сейчас мы тебя похороним… по-мусульмански… Мучила своими дурацкими паузами! Зачем ты ставила двойки, дура! Вот тебе за это, вот, вот, вот!!! Хлещет «покойную» по пластмассовой попе. Рукой не очень больно. Давай хворостиной! Медная проволока! Давай скрутим вдвое. Ну, держись, Венера! Сейчас ты получишь по полной программе. Примеряясь, подбрасывает скрутку на ладони и лупит куклу что есть силы. Послушай, как свистит! Катя стегает жертву по заднице, по голове, по спине, по рукам и ногам, густо покрывает ее ударами. Ритмично приземляя хлыст, напевает. Тебя она тоже этой «Перепелочкой» мучила? Еще как! Меня вообще до ручки довела. Тянется за розгой. Дай я! Давай разломим проволоку, а, Тань? Танька намечает середину, сгибает и разгибает в этом месте. Наконец разламывает пруток. Обе изо всех сил хлещут куклу. Танька кукле. А помнишь, за длинные ногти мне пару влепила! А у самой какие были! А Безручкиной чуть палец не сломала, когда учила стаккато играть! А Борькиной маме что сказала? Гнусавит, изображая музычку. Не усваивает! Червей теперь учи, что такое паузы! Катя возбужденно, не своим голосом. А, твою мать!!! Ядрит твою мать!!! Да ладно тебе, хватит. Давай закапывать. Мне домой пора, искать будут. Нет, не хватит! С оттяжкой еще не били. Это как? Сейчас покажу… Закатывает рукава. Бить с оттяжкой — это вам не контрольную на последней парте списать, это искусство. А по жопе, а по жопе, а по жопе! В-вот тебе! Удар срывается, приходится по колену. Смотри, у тебя кровь. Надо подорожник приложить. А, ерунда. Не больно. Так, царапина… Танька. Заклеить надо. Подожди, не трогай. Вот так. Срывает лист подорожника. Лизнув, прилепляет Кате на коленку. Да все, все, спасибо. Надо примету оставить какую-нибудь, а то куклу потом не найдем. О, пачка от «Явы»! Бросает пачку, подталкивает ее ногой. Завтра мы найдем по ней нашу могилку и вызволим мою любимую Марту. А пока спи спокойно, дорогая Венера. Никто не будет считать тебе «раз-и, два-и…». За одной партой сидит Елисеев, за другой — Катя и Танька, третья свободна. По классу прохаживается Лифшиц, накручивая на кулак тряпку для мела и хочет в кого-то запустить. Все следят за его движениями. Лифшиц с Бугаем вчера подрался, слышала? Что ему стоит, он же спартакиаду выиграл. Это когда его по телику показывали? Здорово он тогда прибежал. За секунду до финиша обогнал парня. Его тут из школы хотели исключить. За драку? Географичку обозвал Геосинклиналью. И правильно. Замучила своими геосинклиналями, так ей и надо. Лифшиц кидает тряпку в Елисеева, тот уворачивается. Лифшиц подбирает тряпку, снова метится в одноклассников. Останавливается у парты, за которой сидят Катя и Танька. Лифшиц Кате. Будешь со мной сидеть? Катя едва скрывая восторг. Я пересяду, Тань? Иди, мне чего… Катя запихивает тетрадки в портфель. Лифшиц берет ее за руку, ведет к свободной парте. Жених и невеста, жених и невеста! Дурак, я у нее буду списывать. Я тоже буду! Давай ее сюда, Лифчик! Лифшиц ядовито. Звонок, все разбегаются. Хочет убежать. А ну стой! Дай косу переплету. Что лента вся изжеванная? Сто раз говорили тебе. Девочка должна быть аккуратной. Космы в стороны торчат, ногти грязные — что за ребенок! Пуговицу на рукаве оторвала. Ходишь как чучело огородное. Да стой, не крутись, кому говорят! Я хочу короткую стрижку. Как у Таньки Капустновой была. Или каре. Можно я постригусь, ну ба! Стой, не вертись. Нет, вы только посмотрите на эту фифу, сама себе глазки строит! Математику сделала? А русский? Я только что пришла. И сразу к зеркалу. Вся в тетю Надю. И что только из тебя вырастет… Бабушка. В актрисы, небось, запишется, в телевизоре будет скакать. Та еще профурсетка. Бабушка уходит. Да прекрати ты кривляться. Мам, у нас есть макулатура? Господи, опять эта макулатура! Где ж я тебе ее возьму, все газеты в туалете потратили! А журналы? Журналы я тебе в прошлый раз отдала. Ну мам, посмотри! Может, книги какие ненужные… Нам билеты в театр обещали, если класс больше всех соберет. Победителей каждый год награждают. Ладно, на работе спрошу. Когда тебе надо? В пятницу. Мам, а фломастеры дашь с гуашью? Это еще зачем? Меня редактором стенгазеты назначили. Про макулатуру. Пойди у папы спроси. Он последний раз брал, рисовал на работе. Катя рисует стенгазету. Катя диктует сама себе. Девиз еще… Девиз… Мусолит кончик карандаша. Появляются Танька и Елисеев. Пойдем книжки интересные поищем. В макулатуре. Там склад забыли закрыть. Куча книг! Я в прошлый раз такое там нашел! А что, пойдем. Подходят к стопкам, роются. О, «За рулем»! Отложим… А это что? Да ну! А, здесь первых страниц не хватает… Лифшиц. Не будешь брать? Дай мне! А это что? Заблудившийся путник видит в лесу огонек, идет на него — и попадает в трясину: ведьма заманила. Огни эти очень красивы: белые и голубые, они то собираются в столб или в шар, то пляшут в воздухе подобно языкам костра. Встречаются такие огни и на кладбищах: в древности думали, это души умерших возносятся на небеса…» Танька. Образуется он при гниении отмерших организмов. Фосфорные соединения, входящие в состав трупов животных и человека, под действием грунтовых вод разлагаются с образованием фосфористого водорода. При рыхлой насыпи над могилой или небольшом слое воды в болоте газ, выйдя на поверхность, воспламеняется от паров жидкого фосфористого водорода». Полдесятого, мне домой пора. Вы идете? Все уходят. Дело есть. Ты слышал про ведьмины огни? Вранье это все. Не вранье. У меня книжка есть, посмотри. Сорок шестая страница. Лифшиц открывает книгу. А ты их видела? Не видела. Сомневаюсь, что они вообще существуют. Давай сходим посмотрим. На болота. Или на кладбище. А если их нет? Вернемся обратно. А пока будем ждать, устроим привал. Костер разведем. Слабо со мной сходить на болота? После уроков? Только не сегодня, а завтра, а то у меня вечером тренировка. И вообще сначала надо подготовиться. Намажь бутерброды и попить что-нибудь придумай. Я возьму спички, перочинный нож, компас, фонарь. Еще нужны котелок, заварка и кружки — сделаем чай на привале. С тебя заварка, с меня — посуда. У тебя есть дома марганцовка? Есть, а зачем? Геологи всегда берут марганцовку. С ней можно пить любую воду, даже из болота. Не буду я пить из болота! Лучше простой воды побольше наберем. На всякий случай возьми. И сапоги резиновые не забудь. У меня их нет… Лифшиц. Как же ты пойдешь? Промокнешь, там сыро. Возьму две пары ботинок. Я тоже не люблю все эти сапоги. В кроссовках пойду. Дэту брать? Холодно уже для комаров. Ты лучше подумай, мы ничего не забыли? Ты еще фартук возьми. Вот бабы! Расходятся, возвращаются с рюкзаками. Лифшиц смотрит на часы. Два сорок пять. Рановато идем. Будем на месте часа через три, а темнеет сейчас в восемь. Придется подождать. Там посидим, у костра. Ты же хотела привал. Слышны птичьи голоса. А знаешь, почему поют птички? Они свили здесь гнездо и не хотят, чтобы другие его заняли. Какое гнездо, сейчас осень. Это они нас прогоняют. Насвистывает мелодию из «Шербурских зонтиков». Это из фильма? Тебе понравился? Не-а… глупый какой-то. А чего свистишь? Так просто. Тут есть одно грибное место, давай посмотрим. Времени полно. Может, белые найдем. Их кто-то срезал. Да, не повезло. Прямо перед нами Ой, смотри, бледная поганка. Можно с сыроежкой перепутать: съешь и умрешь. С пелеринкой… Лифшиц. Она из луковицы растет, видишь, — Сашка указал мыском ботинка, — а сыроежка сразу из земли. А если просто сорвать? Тоже умрешь. Через руки. Смотри, совсем бедное деревце обглодали. Олень грыз. Они привередливые: если один кору сожрал, второй уже не подойдет. Откуда ты знаешь? А это что, дикий чеснок? Берешь так — и эту мягкую белую сердцевину можно есть. Ну… средне. Как думаешь, звери здесь есть? Осенью проще всего на кого-нибудь нарваться. Например, на мишу… Но если сныкаешься, то не тронет. На дерево? Можно за дерево. Или в кусты. И молча сидеть, пока не уйдет. Они же вечером спят. Лифшиц Мишки вообще не спят. Они зимой отсыпаются. А если кабан? Громко орешь и идешь на него — сразу убежит. А вот и они… звери… где-то рядом… Осторожно, не наступи! Чьи это какашки, оленьи? Это был лось молодой. Похоже на черносливины… Лифшиц. Лучший калифорнийский чернослив. Хочешь попробовать? Да ну тебя! Слышала когда-нибудь, как олени свистят? Видела, как гадят. А свистят они коротко так. Смотри, вот это вороний глаз. У него ягоды бывают. Некоторые их кушают, а потом в туалет бегают. Очень сильное слабительное, можно вообще коньки отбросить. Там много серомона, приводит к летальному исходу. Когда идешь в лес, всегда надо знать, чем можно питаться. Заячья капуста, например, съедобная, типа щавеля, только помногу лучше не есть. Да тоже пронесет. Но если чем-то отравишься, то надо, наоборот, съесть побольше. Саш, тебе не страшно? Здесь, в лесу. Ладно, расскажи еще что-нибудь. Люцеферия есть растение. Съешь такую штуку и через полтора часа коньки двинешь: там синильная кислота в очень большом количестве — в одной шишечке около четырех граммов. Она, собака, вкусная, такой, знаешь, у нее аромат, на кокос похож. Ты что, пробовал?! Она же смертельная. Выплюнул сразу — видишь, живой. Далекий звон колокола. Тс-с… слышишь? Ага… Катя. Это с Поповки, там церковь есть. Поповка в другой стороне. Мы прислушались, но звон больше не повторился. Нам стало не по себе. Показалось, наверное… Катя. Не показалось, я точно слышала. Скрипят ветви. Из-за туманов такое бывает — кажется, что слышно отсюда, а источник звука совсем в другой стороне. Куда пойдем, на Клюквенное или на Моховое? Давай на Клюквенное, туда тропинка лучше. Знаешь, чем камыш от рогоза отличается? У рогоза такие шишки сверху, а у камыша — нет. Их путают часто. Я тоже раньше путала. В прошлом году здесь три человека утонули. Вот прямо тут, в этом болоте. А зачем они туда поперлись? Клюквы много на островке. До этой коряги вообще-то можно пройти, здесь брод есть, просто знать надо. Мы туда не полезем, на берегу посидим. Время… без пяти шесть. Я уже есть хочу. Сейчас костер разведем. Вон там. Пошли хвороста наберем на растопку. Хочешь лимонада? На обратную дорогу оставь. Садятся рядом, смотрят вдаль. Долго еще ждать будем? Минут двадцать посидим и пойдем. Лифшиц притягивает ее к себе. Ты раньше когда-нибудь обнимался? С девчонкой? Нет, никогда… Катя кладет голову ему на плечо. Оба всматриваются в темноту. Дождь начинается. Пошли, что ли. Нет никаких огней. Я же говорил, вранье. Включает фонарь, освещает Катю. У тебя шнурок сейчас развяжется. Сил нет… И так дойду… Лифшиц. А если нам придется от кого-то убегать? Завязывает ей шнурки. Катя смущенно.

Соль, бошки, шишки дешево купить Лебедянь