Сны

Я жду того момента, когда она, наконец выйдет из ванной. В комнате царит полумрак, на столе стоит шампанское, виноград в вазочке её любимого сорта «Изабелла», подаренный ей кем-то из поклонников, две свечи и два тёмно-синих бокала из дымчатого хрусталя. Играет какая-то мистическая медленная музыка. Дверь ванной медленно открывается, оттуда выходят слегка подсвеченные клубы пара, затем она, Камилла, в шёлковом чёрном халате с геометрическим рисунком на подоле. На голове её сооружение из мокрых волос, обёрнутых полотенцем, похожее на египетскую корону.

Её серые глаза похожи на кошачьи, она сама изящна как кошка. От неё исходит сладковатый запах, похожий на манящие запахи востока. Она подходит ко мне, садится рядом, и отправляет в ярко-красный ротик гроздь винограда, запивая её предусмотрительно открытым мной шампанским. Я чувствую жар её разгорячённого после ванной тела, и вот мои губы соприкасаются с её губами, мой язык лезет к ней в её рот, я достаю оттуда виноградину и съедаю её. Мой рассудок уже замутнён, хотя я почти не пил шампанского. Не соображая, что я делаю, я выливаю свой бокал в разрез её халата. Она возмущённо вскакивает!

— Что ты делаешь?

— Сейчас всё исправлю! — говорю я и развязываю пояс халата. Затем я начинаю слизывать с её нежной шеи, ключиц и округлых грудей текущее по ним вино.

Она протестует, но я извиняюсь и продолжаю своё дело. Она тоже загорается, её пальцы нежные и крепкие одновременно мнут мою спину, она покусывает мне ухо,

Отчего я чувствую какие-то щекочущие возбуждающие токи во всём теле.

Я жадно мну её груди, такие же, как её любимый виноград — ...

твёрдая бархатная шкурка упругой ягоды, а под ней — сочная красновато-фиолетовая мякоть.

Камилла полулежит, откинувшись на спинку дивана, в томной позе одалиски, глаза её полуприкрыты, с губ срываются приглушённые стоны. Мы жадно целуемся, стараясь выпить друг друга до дна, её язык щекочет мне нёбо, вызывая приятные и в тоже время нестерпимые ощущения, руки наши на телах друг друга, её нежные крепкие пальцы мнут китайские точки на моих плечах, ещё сильнее возбуждая меня, затем пальчики, нежно щекоча, спускаются до крестца.

На груди Камиллы выступили капельки пота, полотенце уже давно упало с её волос цвета воронова крыла, растрепавшихся по дивану. Она уже доходит до кондиции, я тоже. Не в силах больше сдерживать себя, я опрокидываю её, она покорно подставляет мне себя.

Прежде, чем приступить к работе, я окидываю взглядом ювелирно отточенное тело моей возлюбленной. Крупные груди со среднего размера розово-коричневыми сосками, покоящиеся над хрупкой талией, которую можно сжать двумя пальцами, пышные бёдра, плавно переходящие во в меру мускулистые ноги, одним словом — не девушка, а мечта поэта.

Я достал своего дружка, к тому времени уже бившегося в истерике, осторожно раздвинул две створки розового бутончика её половых губок, между которых сочилась белая смазка. Затем, слегка поласкав их, я ввёл в её горячую огнедышащую и жаждущую мужской ласки женскую сущность свой не менее горячий каменный фаллос.

Камилла сжалась и тут же расслабилась. Она была похожа на иссушенную землю, на которую пролился благодатный дождь. Она содрогалась под моими ударами, крепко вцепившись в смятое покрывало дивана. Лицо её время от времени морщилось в гримасах наслаждения, груди колыхались,

Перед моими глазами поплыли цветные круги. Я почувствовал, что приближаюсь к пику наслаждения. Я весь напрягся, исторгнул в Камиллу свой сок и тяжело рухнул на мою возлюбленную...

Unhappy End

... И проснулся в тёмной душной спальне.

— Камилла, Камилла, — тихо позвал я её. Вместо ответа зашевелилось одеяло рядом со мной, из-под него показалась сонная растрёпанная голова моей сожительницы и недовольно спросила...

— Так-так, какая-такая Камилла. Это мы завтра выясним. А сейчас спи, завтра рано подниму.

Я не сомневался. Ольга это может. У-у-у стерва, зараза, мымра! Такой сон испортила! Да не будь ты дочкой декана грош тебе цена. Что говорится ни рожи ни кожи... носик — кнопка, бесцветная пакля вместо волос, вместо груди — уши спаниеля, фигура непропорциональная с целлюлитными бёдрами. В постели холодна как бревно, в рот не берёт, сосать не умеет, ничего не умеет. Да и ко всему ревнивая и самоуверенная дура.

Я тяжело вздохнул, отвернулся от Ольги и закрыл глаза, но Камиллу больше так и не увидел.

III. СОН-ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ

НАРКОТИЧЕСКИЙ БРЕД

Как хорошо! Ну же, Макс, войди в меня! Введи в меня иглу нашего счастья. А-а-а! Двигай, двигай, сильнее! О, я умираю!

Но кто это здесь? Они, зелёные чудища! Он «голубые» и хотят отыметь тебя, а затем разорвать на части и высосать твою кровь! Нет, я не дам тебя им, я рядом с тобой и убью того, кто тронет тебя пальцем... Они мстят мне, за то что я отняла тебя у них. Ну же, выеби меня! Пока ты меня ебёшь, они нас не тронут! Возьми пистолет. Застрелим друг друга, пока чудища до нас не добрались. Высшее наслаждение убивать из пистолета, смотреть, как жертва испускает последний вздох. Но ещё больше удовольствия быть застреленной тобой, Макс. Я с удовольствием отдам тебе всё то, что у меня есть, тело моё, душу мою, жизнь. Ну выстрели мне в сердце, выпей мою любовь, смешанную с моей солоноватой кровью. Мы всегда будем вместе. Иди сюда... Да... я чувствую твоего зверя в моей норе. Ах, мне щекотно, он так приятно скользит внутри. О-о-о! Господи, Господи! Ну же, ну же, испачкай меня всю, бей меня стервец, кусай меня, рви на части, только не покидай.

Мы уже в стране Утреннего Солнца, филоксера души моей. Ну, сделай мне укол, это так приятно! Спасибо. Давай свой локоть. Вот, попала. Любимый, дай мне утонуть в твоих серых глазах, дай мне кусать твои уши, Бери меня за руку и пошли, пошли на балкон.

Ты видишь всю эту красоту! Ах, что ты делаешь, хулиган! Нет, лучше застрели меня. Ведь наивысший оргазм — это когда душа расстаётся с телом. Да, да! И застрели себя!

Чудища приближаются к нам, стреляй быстрее, я у края балкона. Умирая, мы научимся летать...

Пробуждения не последовало...

Из милицейского отчёта...