Сновидение эмбриона

Мы готовим к изданию «Догру Магру» Юмэно Кюсаку – готический роман о науке и безумии, памяти, злом роке и ловушках человеческого мозга. Предлагаем вашему вниманию отрывок из «Сновидения эмбриона» – трактата о мучительной и страшной эволюции живых существ.

• • • •

Сон об эволюции, который видит эмбрион в материнской утробе, должен быть кошмаром.

Почему так — потому что у человека, на его нынешнем этапе развития, нет рогов, как у коровы, нет клыков, как у тигра, нет крыльев, как у птицы, нет защитной маскировки, как у рыб, нет яда, как у насекомых, нет раковин и других естественных приспособлений для защиты или атаки. Среди других животных человек — наислабейший телом, безвредный, неядовитый, лишенный особенностей, и в таком состоянии он выступает на арену ожесточенной борьбы за существование, чтобы, пройдя все ужасающие природные катаклизмы, достичь нынешней величайшей стадии эволюции. Но представьте, сколько ни с чем несравнимых мук борьбы за существование, сколько гнета естественного отбора, сколько изощренных и бесконечных лишений, от мысли о которых дух захватывает, пережил человек за это время! И он четко видит во сне все эти воспоминания о собственном прошлом, о прошлом поколений его предков за несколько сотен миллионов, за огромное количество лет позади… которые ощущаются во всей их истинной продолжительности… и мучения медленно растущего эмбриона никак не сравнимы с короткими, мелкими страданиями родителей в нашем мире.

Прежде всего, как только микроскопическая клетка, эта зигота, это зерно жизни и предок всего живого, прикрепляется к стенке матки и начинает свое существование, она сразу же засыпает и видит на протяжении многих миллиардов лет, как вместе с бесчисленными товарками она плавает в теплой воде. Каждая из этих многочисленных, безграничных, бессчетных клеток своим прозрачным телом впитывает и преломляет льющийся с неба яркий свет в семь цветов радуги, или же рассеивает золотое или серебряное свечение и живет привольной и радостной жизнью, плавает где хочет, крутится, подрагивает — и в этом состоянии делится, растет, рождается и умирает — как ей привольно… как радостно! как хорошо! — но вдруг в жидкости, в их среде обитания, случается маленькое изменение и клетка ощущает неописуемые, адские муки. Большая часть ее товарок прямо на глазах умирает. Она хочет сбежать, но боль сковывает ее и не дает ей двигаться… Как больно, как невыносимо… и только она думает, что эти страдания скоро пройдут, к ней вдруг приближается бушующее пламя адского солнца или же ледяной, холодный свет луны. Или же ветром ее сдувает в бескрайнюю пустоту, а дождь отправляет ее в бескрайний ад… И пока мир, полный невообразимого страха или мук, забавляется с ней, она умоляет… «ах, хочу стать еще сильнее! хочу сносить и холод, и жару» — и в страшной, незнакомой ни себе, ни миру агонии она постепенно начинает делиться и превращается в форму рыбы, предка человека. То есть у нее появляется кожа, которая может переносить холод и жару, чешуя, плавники, которые помогают ей плавать, хвост, глаза и рот, и нервы, которые могут выносить суждения, и т. п., и она довольно быстро эволюционирует. Но, когда она гордо рассекает по морю с мыслью: «Ах, я совершенство… нет никого сильнее меня», вдруг каким-то образом огромный осьминог, больше ее в несколько раз, простирает свои огроменные щупальца, которые закрыли все небо, и приближается к ней. «Ай-й-й-й! помогите!..» — и наша рыба прячется в лесу водорослей и, затаив дыхание, спасается… Но, когда она успокоилась и уже готова снова поднять голову, на этот раз прямо перед глазами попадается огромный морской скорпион, больше осьминога в несколько раз, который уже загоняет ее. «Ах»! — и она пытается развернуться и сбежать, но со спины ее преследует огроменный, как туча, трилобит. Рядом морской анемон выпустил свое ядовитое жало. И она убегает, боясь за жизнь, и забивается под камень… «ах, ах… как страшно… как ужасно!.. я не хочу так жить, не имея ни малейшего покоя!.. мои друзья, которые развивались вместе со мной, уже стали опасными, их тела обернуты панцирем, крепким как камень; из панциря высовываются руки и ноги, но я же ненавижу такую трудную и опасную жизнь в воде. Хочу на сушу! Хочу тело, которое будет легко прыгать и скакать, чтобы вести легкую, привольную жизнь в воздухе!..» — молится она всеми силами, и превращается в трехглазую ящерицу, и медленно выбирается на материк.

«Как хорошо! Слава богу!» — озирается, шныряет и бегает ящерица, но тут же со всех сторон начинаются беспрестанные извержения вулканов, землетрясения, огромные цунами… Море начинает вскипать, и ей больше не вернуться назад. Задыхаясь, она переминается на раскаленном песке и мучается… Как мучительно… как страшно… но едва преодолев эти муки и тяготы, она видит себя под лапой огромного, как гора, игуанодона. Ее сдувает крыльями птеранодон. Огромный клюв археоптерикса чуть не ловит ее… «Как тяжело… как невыносимо! нельзя так! Те, кто эволюционировал вместе со мной, обзавелись шипами по всему телу, могут менять цвет под цвет окрестностей, носят панцири и ходят с ядом наготове, но я же не подражаю этим калекам, трусам, этой вульгарщине, я же самое правильное, самое спокойное и послушное создание — и почему я терплю эти адские муки?» — и так, затаившись среди камней, она молится, и один из глаз у нее на темени исчезает, и она превращается в двуглазую обезьяну, которая прыгает с дерева на дерево.

«Ура! наконец-то! Все кончилось. Я теперь самая сильная, самая свободная, самая развитая», — говорит она, прикрыв лапой глаза от солнца, но вдруг из-за спины выползает большая змея, готовая проглотить ее. Она удивленно пытается сбежать, но прямо над ее головой пролетает хищный орлан. Она прячется среди веток и думает: «еле ноги унесла», как вдруг ее тело начинают терзать вши и другие паразиты. Пиявка присасывается к ней. Ни во сне, ни бодрствуя ей нельзя терять бдительность, а на небе то гром и молнии, снегопад и град, то сильный ветер — все сводят ее с ума, и она бежит, не разбирая ни деревьев, ни трав. «А-а-а-а! как мучительно! как невыносимо! что плохого я сделала, чтобы подобные ужасы случались со мной! сделай меня великой, дай мне тело, которое хладнокровно может переносить катастрофы», — просит она, спрятав голову в дупле и поджав хвост, ее сердце отчаянно бьется, и она превращается в человека.

• • • •

Юмэно Кюсаку и «Догра Магра»

О культовой книге и её загадочном авторе рассказывает переводчица Анна Слащева.

Прóклятая книга, образец ранней научной фантастики, вынос мозга, лихо закрученный детектив, критика модернизации Японии, оммаж японскому психоанализу, черт знает что такое… Все эти слова одинаково справедливо и одинаково не полно описывают роман «Догра Магра» (1935), opus magnum Юмэно Кюсаку (1889–1936). Готический роман о пациенте психбольницы с амнезией вдруг превращается то в народное песнопение о высвобождении сумасшедших, то в трактат по эмбриологии, то в завещание-киносценарий, то в старинную легенду о маниакальной верности императору, пока, наконец, не оборачивается сном. Но чей же это сон?⠀

Юмэно Кюсаку (настоящее имя Сугияма Тайдо) – яркий и самобытный представитель течения «эро-гуро-нансэнсу» – массового интереса к пикантному, странному и будоражащему, который охватил межвоенную Японию. За свои 47 лет жизни Юмэно побывал военным, дзенским монахом, актером театра Но, фермером и главой почтамта, а его экстравагантная, не поддающаяся определению проза принесла ему славу «японского Лавкрафта».

Несмотря на первоначально холодный прием, в 1960-е роман был переоткрыт и приобрел культовый статус в японском андеграунде, был экранизован режиссером Тосио Мацумото (1988) и поставлен труппой японского театра “Гэссёку-кагэки дан” на сценах Москвы и Петербурга в 1996 году.

Единственный перевод «Догры Магры» на Западе вышел во Франции в 2003 году, и мы с гордостью представляем русскоязычному читателю мрачный и захватывающий мир, скрытый от нас заклинанием из двух непонятных слов – «Догра Магра».

• • • •