Смотреть Секс Рассказ Попала К Немцам
⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Что нельзя делать с фотографиями умерших: запомните на всю жизнь
Целый месяц мужчина пролежал в берлоге с медведем и остался жив: детали
Сало необратимо действует на организм: факт, о котором не знают многие
Голикова: с 1 апреля все ежемесячные выплаты проиндексируют
Сорняк боится этого как огня! Простейшая домашняя смесь "чистит" участок за ночь...
Сорняк боится этого как огня! Простейшая домашняя смесь "чистит" участок за ночь...
Снят гриф секретности! Тайна гибели офтальмолога Федорова, такого не ожидал никто! Он лечил зрение в СССР с помощью...
© 2021 Секс истории (реальные и выдуманные) • Создано с помощью GeneratePress
У нас более 25 000 рассказов с эротическим сюжетом, на нашем сайте вас ждут свежие и интересные секс истории и порно рассказы от реальных авторов
Наконец улегшись удобнее на топчане, он стал рассказывать по своему обыкновению издалека.
Мать родила меня можно сказать еще в девках была, ей только семнадцатый год пошел, так что на свадьбе с пузом сидела, а когда война началась ей тридцать стукнуло, а мне тринадцать. Мы тогда на хуторе в лесу жили. Хуторок небольшой из пяти дворов состоял, среди болот на Брянщине, а центральная усадьба верст за пятнадцать от нас. Отца и всех мужиков с хутора, впервые же дни сразу на войну забрали, да через неделю всех и поубивало, не успели даже до фронта добраться, в вагон бомба попала, ни кто не выжил. Немец когда наступал, то на хутор не попал, побоялся наверное, кругом топь и лес дремучий, поэтому мы и остались в стороне от войны. К нам на хутор и при хорошей то жизни мало кто наведывался, а в годину так и вовсе про нас забыли, слышали только, как канонада где-то далече грохочет и все. Прошло так года три, как-то раз смотрим, солдаты немецкие по большаку разгуливают, человек десять.
Озорничать правда они не озорничали, зачем наговаривать, а вот обмен устраивали, у кого на сахар, соль курей меняли, у кого еще что, а к нам в избу двое заглянули, хлеб предложили на самогон. Мать моя сначала испугалась, что они к нам в избу идут, меня в чулане закрыла, мне-то хоть шестнадцать было, а фигурой крепки был не по годам. Сужу я в чулане, смотрю в отверстие, что для суконного станка отец еще сделал и матерью наспех тряпкой завешанный, как они с матерью обмен производят. Мать им почти четверть самогона за пять буханок хлеба отдала. Ну тот, что поздоровее четверть в охапку и на выход, а тот что помельче рыжий, матери на задницу руку положил и что-то на своем языке лопочет, улыбаясь. Вот тут мать и вильнула задом, что и у меня посявка встала в чулане, а уж немец и вовсе загорелся вдуть ей. Умеют же бабы себя так преподнести, что мужик, какой бы он национальности не был и без слов голову теряет, ну а с матери спрос то какой, она уже три года мужика не видела, а баба вся еще в саку, справная, только давай.
Тут её немец и сгреб в свои объятия, и давай одной рукой шарить у нее по выпуклостям. Мать то делает вид, что сопротивляется, но не шибко-то настойчиво, больше словами, руганью осыпает. Мол, что же ты охальник делаешь, не хорошо чужих баб топтать, а немцу то что, он все равно её не понимает, подталкивает к кровати. Тут мать заупрямилась, когда он ей полол юбки задрал, словно почувствовала, что я на её голую, пышную задницу из чулана смотрю, все норовила к стенке прижаться её, да только еще хуже сделала. Немец крепенький был, крутанул мать в своих объятиях, так аккурат задницей голой и прижал к дверям чулана, как раз глубокой расщелиной между ягодицами, к выпилу в досках куда отец суконный станок крепил, в два кулака прорезью вдоль двери. У меня аж дух сперло, когда перед моим носом задница матери расположилась, посявка в камень превратилась, смотрю налюбоваться не могу, как глубокую расщелину по ягодицам ближе к ногам волнистые темные волоски осыпали.
Слышу, немец что-то горячо лопочет, чавкает, видать до сисек матери добрался, а мать уже и отбиваться перестала, отдалась на милость насильника и шепчет тихо
— Ванька сыночек, не смотри сюда – словно чувствует, что я от её задницы глаз не могу оторвать.
А меня уже не остановить, как того немца, я наоборот тряпку прижатую задницей матери убираю, для лучшего обзора, а она подумала, что я за зад её трогаю
— Ванька охальник, чего удумал, за зад мать трогать – нашептывает мать, а у самой уже голос сбивается от дыхания спертого, и не поймешь толи она ругает меня, толи заигрывает – Тут и без твоих ласк уже ноги трясутся и подгибаются. За три года ни одного кабеля, а тут сразу два на сучку наскочили. Прошу тебя не смотри сюда, как мамку твою этот немец окаянный насиловать будет.
В такой неразберихе, я и высунул руку в отверстие, в аккурат матери между ног под зад её, а она даже не испугалась моего прикосновения, напротив ноги пошире развела, так что ладонь моя так и легла на её лохматую пи*ду с мягкими губищами. И в правду пи*да у матери огнем горела, и мокрая была, в руке так и задергалась.
— Ой – уже стонет мать – что ж ты сынку делаешь, у меня и так соки по ляжкам бегут ручьем, да и ты еще их выжимаешь – а потом быстро так с опаской говорит – убирай скорее руку, немец туда свою опускает.
Я руку отдернул и присел еще ниже, так что перед моими глазами промежность матери как на ладони, пухлые волосатые половые губы с глубокой щелью, из которой налившиеся складки выглядывали облитые скользкой смазкой. Тут смотрю мать еще шире ноги расставляет и по её пи*де пухлые пальцы заелозили, а один палец аккурат в щель её глубокую втиснулся между пухлых губ и трет ей складки нежные. Мать еще пуще застонала от блаженства, и не произвольно приседать на руку начала, а я смотрю меж ног у неё, по ногам немца парки вместе с кальсонами соскользнули по самые колена. Едва я успел от пропила в двери, вглубь чулана откачнуться, как немец стал снова уже безвольным телом матери управлять, укладывать её на пол на спину и сам между её широко разведенных ног укладываться.
Мне в чулане все как на ладони видать, и пи*да лохматая и хуй его небольшой. Мать то знает, что я глаз с них не спускаю, и в мою сторону голову повернула, а сама уже все не хозяйка своему телу, ноги сами широко разошлись и согнулись в коленях. Смотрю, мать глазами у меня прощенья просит, а на лице у нее блаженство сияет от предвкушения, что ей сейчас засадят, а когда немец посявку стал ей вставлять, она даже от удовольствия рот приоткрыла и задницей ему навстречу подала. Засадил немец уже посявку полностью в пи*ду, и только дернуться хотел, ебать мать, как тут его напарник с криком вбегает в избу, что-то встревожено лопочет и снова убегает. Тот немец, что на матери лежал, подхватывается и бежать к дверям на ходу парки застегивает. Я тогда подметил, как мать от огорчения тяжело вздохнула, когда из неё хуй немецкий выскочил и она даже слегка попыталась придержать на себе мужика руками, но не вышло, слишком он уж резво с неё подхватился.
Немец уже убежал, а мать все лежит на полу словно её парализовало, с задранной юбкой по самый пуп и сисками наружу, и даже ноги не сводит, словно ждет когда тот вернется и выебет её. От стыда она только руками лицо прикрыла, когда я из чулана вышел, чтобы на улицу в окно посмотреть, как немцы с хутора убегали.
— Вот окаянный немец немой, чуть не снасильничал – говорит мать, а у самой по-прежнему голос дрожит, дыхание спертое.
— Да куда там чуть – отвечаю, повернувшись к ней, а у самого зло на мать, что с немцем любезничала — вон засадил аж дырку в лохматой оставил, что ж я не видел как твоя пи*да затряслась, когда он вдул тебе.
— Да толку то что, только и вдул, только соку в пи*де нагнал, хоть бы пару раз качнул, что бы хлюпнуло, а так вот теперь мучаюсь, лежу, низ весь сковало словно камень тяжелый держит, даже ноги не могу свести вместе. Ты что думаешь сладко мне в таки годы пи*ду пустой держать, уже поболи трех лет ни с кем не еблась. На хуторе вообще ни одного мужика не осталось даже завалящего, вот думала хоть немец выебет, самой противно было, но натура бабья требует, чтобы ебли её – чуть не плача оправдываясь высказывала мать почувствовав мою обиду на неё, а потом так ласков говорит. – Ванечка, сыночек, ты же трогал меня когда в чулане сидел. Вон у тебя посявка, как встала на меня. Иди, пристрой её в мамку по следу, сними тяжесть мою и свои яички поправишь.
— Это как же по-настоящему как баба с мужиком?…? – с опаской спрашиваю. Я тогда еще ни кого не ебал и мало, что понимал в этом, думал если посявка в пи*ду заскочит, баба непременно запузатит – А вдруг ребятенка тебе сделаю?
— Конечно по-настоящему, и спускай в меня, авось не обрюхатишь с первого разу – улыбнувшись, отвечает мать повеселевшим голосом и просит – ты только задерни занавески, и дверь на засов запри. Чтобы уже ни кто не помешал нам.
Я все сделал как она просила, и занавески задернул и дверь закрыл, потом парки спустил с себя и к ней между ног, а мать рукой цоп мою посявку и к себе в дырку вставлять, и шепчет уже запинаясь от спертого дыхания
— Сыночка, да у тебя посявка уже поболи, чем у немца будет, что ж я раньше-то на неё не нанизалась.
В пи*де у матери уже пожар пылал, мокрая, скользкая была. Засадил я ей, а у нее даже все внутри задрожало, а она опять шепчет
— Ох хорошо то как, чувствую по самый пуп мне всунул, и пи*да моя по размеру разошлась твоей посявке. Потуже когда пи*да, приятнее и посявке.
Стали мы с матерью ебаться, толкать друг на друга так что из пи*ды хлюп стал раздаваться. Мать уже в голос стонать начала от блаженства и только сквозь стон вылетает у нее
— Пошибче давай, еще шибче.
Тут меня и сковала приятная истома, спускаю глубоко матери, а её уже тоже сковало и трясти начало, словно в конвульсиях, она уже не стонет а тихо подвывает, а пи*да так дергаться начала, и сжимать мою посявку, что словно сдаивала семя мое. С четверть часа мать выла и тряслась подо мной, словно скопившиеся за три года её воздержания сладостные моменты, теперь наружу вырвались, а следующие четверть часа пи*да матери сокращалась на моей посявке.
— Ты только не кому по хутору не сказывай, что я тебя к себе подпустила – просит мать, как только у неё голос пробился, от тяжелого дыхания, а сама меня руками обласкивает, в лицо целует, к губам моим припадает — а я за это, как спать будем ложиться, к тебе буду приходить, как баба к мужику.
Мать потом после того как я с нее встал сразу подхватилась, говорит, легкость прямо во всем теле у неё образовалась а по низу живота сладость разлилась. Правда в тот же день вечером ко мне на кровать не пришла, уже насытившаяся была, а вот со следующего дня, я уже без подштанников спал, потому, как рядом голая мать спала. Иногда до полуночи ебались пока она обессиленная не отключалась от сладости.
— А ты что думал в войну и после войны, бабы бросили ебаться, потому что мужиков не было – уже обращался Петрович ко мне – куды там, природа их бабская заставляла их утешение искать в сыновьях своих. Именно на подростков и пал тот камень, удовлетворять своих матерей, теток и сестер старших, а иногда и младшим перепадало. За все конечно не ручаюсь, но там, где баба была в соку и рядом подросток с более менее посявкой, это уж к бабки не ходи, ебались. А брюхатили и рожали – это только ленивые. Я мать свою ебал до самого конца её бабьего века и не разу не обрюхатил, а тетке Зинке вдул, та сразу запузатила.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться .
На сайте содержаться материалы доступные только совершеннолетним. В противном случае немедленно покиньте данный сайт.
1945 год. Советские войска подавляли последние очаги сопротивления в немецкой столице. Группа разведчиков под командованием Ивана Дмитриева прочесывала дом почти в самом центре Берлина.
- Командир! Командир! - раздались крики Вовчика, бравого парня, не раз выручавшего товарищей из очень сложных ситуаций. Вовчика нашли в большой, когда-то хорошо и дорого обставленной квартире, зажавшего в углу красивую молодую немку. Белокурая, худенькая в кости, но с прекрасными женскими формами, выпирающими под легким белым платьем, она что-то жалобно бормотала на своем языке, затравленно глядя на страшного русского солдата с автоматом наперевес.
- Глянь, какая добыча, командир! - радостно запел Вован, известный своей слабостью к женскому полу.
- Отпусти ее! - приказал Иван. - Сам знаешь, что за это бывает.
Вовчик округлил глаза, подошел к нему вплотную и зашептал на ухо:
"Да ты что, командир?! Здесь же ни одной живой души нет, никто и не узнает. Бабу пожалел? А что ЭТИ с нашими бабами делали, забыл?".
Разведчики стояли, опустив оружие и ожидая решения командира. А тому вдруг пришло видение: его молодая Аннушка корчится под пьяным немецким офицером, а тот ебет ее все сильнее, все жестче... Господи! За что это?!
- Ладно, - вмиг охрипшим голосом сказал Иван. - Только не калечить!
- Я первый! В рот хочу! - отрывисто сообщил Вовчик. - Бегемот, Мешок, подержите ее!
Двое отложили автоматы, подошли к немке. Та отчаянно заверещала, но ее вытащили из угла и поставили на колени перед Вовчиком.
- Заткнись! - зашипел тот, приставляя финку к молочно белой шее. Немка словно захлебнулась своим криком, ее синие глаза расширились от ужаса. Вовчкик нетерпеливо освободил уже негнущийся крупный член, взял его рукой, чуть вздрочнул и... Иван и все вокруг отлично видели, как раздулся от вошедшего орудия рот немецкой женщины, слышали, как она жалобно замычала и дернулась.
- Соси, блядина фашистская! - зарычал Вован и угрожающе провел рукой с зажатым ножом перед лицом немки.
Послышались булькающие звуки. Из глаз женщины текли слезы, на подбородке они смешивались с выплескиващимися слюнями и дальше эти струи-ошметки, покачиваясь, падали на платье...
- Ах, заеби-и-сь! Ох, бляа-а-а, как хорошо! - бормотал солдат. Он передал нож кому-то из товарищей, сжал голову немки руками и взял такой темп, что та опять жалобно, протяжно заскулила.
- Н-на, сука! Нна! А-А-А!! - захрипел Вовчик, удерживая женщину, чтобы она не могла отстранится. Горло ее отчаянно двигалось, принимая порцию за порцией застоявшейся солдатской спермы. Последний раз довольно крякнув, Вован отступил, освободив немку от живого кляпа. Та жадно глотала воздух и остатки спермы.
- Дайте-ка мне! - приказал Иван, чувствуя невыносимое напряжение в яйцах. Наверное, в любой другой ситуации он бы не стал этого делать, но вся обстановка, ожидание победы, наконец, посетившее его видение, сделали свое дело.
Пока он освобождал неожиданно твердый член, солдаты услужливо подтащили опять залаявшею свое "Nein! Bitte!" немку к невысокой тахте и установили там раком. Ее не держали, да она и не пыталась сопротивляться, позволяя делать с собой все, что угодно. Иван подошел, чувствуя, как колотится сердце и слегка дрожат руки. Не торопясь, наслаждаясь, как могут наслаждаться только победители, он забросил подол платья немке на спину. Бесстыдно забелели упругие ягодицы, лишенные нижнего белья. Иван крепко сжал их руками и развел в стороны - немка дернулась и, как ему показалось, сама ниже опустила зад и шире расставила ноги. Такая податливость ему понравилась. Да и зрелище перед ним открылось - мечта импотента: промежность немки была начисто выбрита, так что он мог прекрасно рассмотреть и молодую пухлую пизду, и звездочку зада. Забавляясь, Иван сжал половинки и снова с силой раздвинул. И онемел от изумления! Красноватая дырка влагалища, раскрывшись от движения его рук, вдруг всхлипнула и выпустила порцию клейковатого сока. Немка молчала, только ляжки ее ощутимо дрожали в руках. "Твою мать, - подумал Ванька. - Да она же хочет, чтобы ее трахнули!".
- Вот блядь, а!? Глянь, потекла уже! - сказал сзади кто-то из солдат, подтверждая его открытие. Иван направил головку в склизкое отверстие и с легкостью, на всю длину, вошел в немецкую пизду. И тут же немка тоненько взвыла, пизда ее сжалась и запульсировала. Вконец обалдевший, он не двигался, дожидаясь, пока голодная вражеская самка перестанет корчиться от кайфа на его члене. Когда она обмякла, Иван вынул жирно блестящий слизью хуй, сунул пару пальцев в расслабленное влагалище, а потом почти сразу - в тугую задницу. Баба дернулась было, но он так отоварил ее по сраке, что она, покоряясь, сама наделась анусом на пальцы. В жопе оказалось довольно свободно и Ванька вдруг понял, что и сюда немка не один раз... Тогда он вогнал ей член в задний проход и без особых предосторожностей начал размашисто ебать. И снова услышал знакомый уже тоненький вой и снова увидел, как по-звериному, в судорогах, кончает эта изголодавшаяся по члену женщина. На этот раз Иван не стал ждать и под надрывное немецкое "Ja-a-a!" все надраивал и надраивал, пока не подкатило... Со звериным рыком, держась поглубже в пульсирующей кишке, он стрелял и стрелял густыми струями...
Немка было обмякла, но отдохнуть ей не дали ни минуты. Ее нетерпеливо обступили сразу четверо - рослые, с крупными, налившимися в ожидании хуями. И вот уже двое спереди, двое сзади.
- А-а, хороша блядь! Ща я тебя отдеру - глаза вылезут!! Соси! Глубже бери!! - раздались голоса.
Немку ебли живым конвейером, не торопясь кончать, с толком и расстановкой. Причем, те, кто развлекался сзади, меняли отверстия, разъебывая их до приоткрытых дыр, а те, кто спереди, не давали ей дышать, в очередь заталкивая в рот члены.
- Хорош, ребя! Давай-ка ее вместе! - предложил кто-то и вот уже болтающуюся, как тряпишную куклу, бабу с безумными глазами насаживает на член один из солдат. Второй появляется сверху, смачно харкает в ложбину между ягодицами, умело подхватывает стекающий ком слюны головкой члена и туго запечатывает немке зад. Она дергается, жалобно стонет, но крепкие солдатские члены только глубже входят в обе дырки.
- Не рыпаяся! - скомандовал третий и шлепнул ладонью по щеке, поднося второй рукой хуй.
Иван, слегка поддрачивая снова начавший вставать член, с любопытством смотрел как слаженно, словно одно чудовищное животное, его солдаты имеют немку. Хрипы, стоны, всхлипы, прочмокивания и другие характерные звуки звериной ебли заполнили комнату. Баба, которую яростно драили в три ствола, мелко дрожала всем телом, извивалась, зажатая мужскими телами. По ее гортанному рычанию, по движениям вспотевшего тела было видно - немка близка к исступлению, но процесс ей явно нравится.
- Вместе! Вместе! - закричал солдат, занявший бабий рот. - Давай, пацаны! И-и... Пять!
Хуи ходят в раздолбанных дырках все быстрее.
Темп достигает рекордных скоростей.
Громкие хлюпающие звуки со всех сторон.
Голоса "Давай, бля!! Ща я, ща!! У-у-у, сука ебучая-а-а-!!".
Сразу из трех глоток рвется ликующий рев, солдаты в последний раз вгоняют стволы в женское тело и кончают, кончают, кончают как в последний раз. Немка трясется как паралитик. Троица отваливается и пленница ничком падает без сил. Иван подошел ближе. Бока немки взлетали, как у загнанной лошади. Вся промежность была покрыта густой спермой, вытекающей из алых дырок зада и влагалища. Он зашел спереди, за волосы поднял ее голову. И тогда она рывком насадилась на его торчащий хуй, заглотила так, что у Ваньки дух захватило. Об ебал ее в рот размашисто и жестко, и кончал, загнав в самую глотку. А потом отошел, заправился и коротко бросил ребятам: "В расход ее".
Найдены истории : «Трахали немцы война плен» – Читать порно рассказы онлайн
Секс история - «После немца (первая ночь)» | MyPornStory.ru - Реальные...
Берлин - порно рассказы STORY-PORNO.RU
Порно рассказ "....Как Таня к немцам попала " -читать онлайн
Июль 1941. Часть 1 — порно рассказ
Секс На Маме Поставил Групповой
Секс Маленькие Сиси
Жена Домой Вернулась Секс
Смотреть Секс Рассказ Попала К Немцам
