Случайная вакансия

IV

— Доктор Джаванда освободится на пятнадцать минут позже, — сообщила Тессе дежурная сестра.
— Ничего страшного, — ответила Тесса, — я подожду.

День близился к вечеру, и сквозь окна приёмной на стены падали чистые голубые прямоугольники. Пациентов было двое: скрюченная, одышливая старушка в домашних шлёпанцах и молодая мать, которая углубилась в чтение, посадив свою маленькую дочку в манеж с игрушками. Тесса выбрала в середине стола потрёпанный журнал и принялась разглядывать иллюстрации. Задержка давала ей возможность ещё раз обдумать, что она скажет Парминдер.

Утром они коротко поговорили по телефону. Тесса мучилась угрызениями совести оттого, что сразу не сообщила Парминдер о смерти Барри. Парминдер сказала, что всякое бывает, что Тесса напрасно себя корит и что она ничуть не обиделась. Но Тесса, много лет занимавшаяся тонкими и хрупкими материями, поняла, что Парминдер под своим колючим панцирем глубоко задета. Тесса попыталась объяснить, что в последние дни совершенно выдохлась из-за Мэри, Колина, Пупса и Кристал Уидон, а потому больше одной мысли у неё в голове не держится. Парминдер прервала поток её извинений и спокойно предложила Тессе подойти к концу приёма.

Из своего кабинета показался доктор Крофорд, похожий на белого медведя; он радостно помахал Тессе и вызвал:
— Мейзи Лофорд?
Молодая мать с трудом убедила дочку оторваться от старого игрушечного телефона на колёсиках, обнаруженного в манеже. Бережно увлекаемая доктором Крофордом, девчушка с сожалением оглядывалась через плечо, так и не разгадав тайны телефона.

Когда за ними закрылась дверь, Тесса поймала себя на том, что глупо улыбается, и поспешила изменить выражение лица. Чего доброго, с годами она превратится в одну из тех жутких старух, которые сюсюкают над детишками, пугая их своим видом. Она мечтала, чтобы у неё была пухленькая светленькая дочурка в дополнение к голенастому темноволосому мальчику. Какой это ужас, думала Тесса, вспоминая малыша Пупса, что крошечные призраки наших живых детей навсегда остаются у нас в сердце; им не дано знать, а если бы узнали, то не обрадовались бы неотступной скорби, сопровождавшей их взросление.

Дверь в кабинет Парминдер открылась; Тесса подняла голову.
— Миссис Уидон, — вызвала Парминдер.
Встретившись глазами с Тессой, она как-то неулыбчиво улыбнулась, а может, просто поджала губы. Старушка в шлёпанцах с трудом выбралась из кресла и поковыляла за перегородку. Тесса услышала стук закрываемой двери.

На журнальных фото позировала жена какого-то футболиста в разных нарядах, которые она сменяла на протяжении пяти дней. Изучая длинные, стройные ноги этой женщины, Тесса подумала: будь у неё такие ноги, жизнь могла бы сложиться совершенно иначе. У Тессы ноги были толстые, бесформенные, короткие; она бы охотно скрывала их сапожками, но не могла подобрать такие, чтобы молния сходилась на её икрах. Как-то во время индивидуальной беседы она втолковывала одной ученице, что внешность не имеет значения — куда важнее твоя личность. «Какую только чушь не приходится вдалбливать в детские головы», — думала Тесса, листая журнал.

Тут с грохотом распахнулась невидимая дверь. Кто-то кричал скрипучим голосом:
— От вас один вред. Где такое видано? Я за помощью пришла. А вы обязаны… ваше дело…
Тесса встретилась глазами с дежурной сестрой и повернулась на крик. До неё донёсся голос Парминдер, в котором до сих пор угадывался бирмингемский говор.

— Миссис Уидон, вы по-прежнему курите, из-за этого мне приходится увеличивать дозу медикаментов. Если вы откажетесь от сигарет… у курильщиков теофиллин разлагается быстрее, а значит, сигареты не только усугубляют вашу эмфизему, но и не дают этому препарату…
— Учить меня вздумала! Достала уже! Я на тебя жалобу напишу! Травишь меня дерьмом всяким! Пусть меня к другому назначат! К доктору Крофорду!
Старушка, вся красная, неверным шагом ввалилась в приёмную, держась за стенку и тяжело дыша.

— Извести меня хочет, чурка проклятая! Не ходи к ней! — пролаяла она Тессе. — Она и тебя потравит, гадина чернявая!
На негнущихся ногах, обутых в тапки, она зашаркала к выходу, с трудом переводя дыхание, но ругаясь с такой яростью, на какую только были способны её истерзанные лёгкие.

За ней захлопнулась входная дверь. Дежурная сестра опять стрельнула глазами в сторону Тессы. Они услышали, как дверь в кабинет Парминдер осторожно прикрыли. Прошло минут пять, прежде чем Парминдер вышла в приёмную. Дежурная сестра демонстративно уставилась на свою стойку.
— Миссис Уолл, — пригласила Парминдер с очередной натянутой неулыбкой.
— Из-за чего столько шуму? — спросила Тесса, подсаживаясь к её столу.

— У миссис Уидон расстройство желудка от нового препарата, — спокойно объяснила Парминдер. — Значит, сегодня — анализ крови, как договаривались, да?
— Да, — кивнула Тесса, придавленная и обиженная профессиональной деловитостью Парминдер. — Как ты, Минда?
— Я? — переспросила Парминдер. — Я — прекрасно. А что?
— Ну… Барри… Я понимаю, как много он для тебя значил и сколько ты для него значила.
В глазах у Парминдер блеснули слёзы; она попыталась их сморгнуть, но было поздно: Тесса заметила.
— Минда…

Тесса накрыла своей пухлой ладонью тонкую руку Парминдер, но Парминдер дёрнулась, как ужаленная, а потом, не в силах больше сдерживаться, горько заплакала — в тесном кабинете ей некуда было спрятаться, она лишь отвернулась от Тессы в своём вертящемся кресле.

— Мне дурно сделалось, когда я вспомнила, что тебе не позвонила, — говорила Тесса сквозь отчаянные попытки Парминдер унять всхлипывания. — Я готова сквозь землю провалиться. Хотела к тебе зайти, — солгала она, — но мы глаз не сомкнули — считай, всю ночь провели в больнице, а утром я помчалась на работу. Колин, когда объявлял, разрыдался прямо на утреннем сборе, а потом спровоцировал эту жуткую сцену с Кристал Уидон. А потом Стюарт прогулял школу. Мэри совсем расклеилась… но я так виновата, Минда, я обязана была зайти.

— Нелепо… — сдавленно выговорила Парминдер, закрывая лицо салфеткой, вытащенной из рукава. — Мэри… самое главное.
— Барри позвонил бы тебе первой, — с тоской произнесла Тесса и, к своему ужасу, тоже расплакалась. — Минда, я так виновата, — захлёбывалась она, — но на мне был Колин и все прочие.
— Не распускайся, — сказала Парминдер, судорожно втягивая воздух и вытирая лицо. — Мы обе распускаемся.
«Нет, не обе. Хоть раз в жизни дай себе волю, Парминдер».

Но доктор Джаванда уже распрямила свои хрупкие плечи, высморкалась и подвинулась к столу.
— Ты от Викрама узнала? — робко спросила Тесса, доставая ком бумажных салфеток из стоящей на столе коробки.
— Нет, — ответила Парминдер. — От Говарда Моллисона. В его кулинарии.
— Боже, Минда. Как я виновата.
— Не переживай. Всё нормально.

Парминдер выплакалась; она даже потеплела к Тессе, вытиравшей своё доброе некрасивое лицо. У Парминдер чуть-чуть отлегло от сердца: ведь после смерти Барри у неё не осталось других близких друзей в Пэгфорде. (Про себя она всегда добавляла: «в Пэгфорде»; можно подумать, за пределами этого городка у неё было сто верных друзей. Даже наедине с собой она не хотела признаваться, что друзья, которых время развело в разные стороны, остались в бирмингемских школьных воспоминаниях да ещё, пожалуй, среди медиков, с которыми они вместе учились в университете, а потом в интернатуре и до сих пор обменивались поздравительными открытками к праздникам, хотя никогда не ездили друг к другу в гости.)

— Как там Колин?
Тесса застонала:
— Не спрашивай, Минда… Господи. Он собирается претендовать на место Барри в совете.
Между густыми тёмными бровями Парминдер резко обозначилась вертикальная морщина.
— Ну с чем Колин пойдёт на выборы? — Тесса комкала в руке мокрые салфетки. — Неужели он способен противостоять таким, как Обри Фоли и Говард Моллисон? Вознамерился продолжить дело Барри, убеждает себя, что обязан выиграть его битву… а какая ответственность…

— Колин и на работе несёт большую ответственность, — заметила Парминдер.
— Ох уж, — вырвалось у Тессы.
Она вдруг почувствовала себя предательницей и снова расплакалась. Странное дело: она вошла в этот кабинет, чтобы утешить Парминдер, а вместо этого стала изливать душу.
— Ты же знаешь Колина: он всё принимает близко к сердцу, всё пропускает через себя.
— И при всём том очень неплохо справляется, — настаивала Парминдер.
— Да знаю я, — устало выговорила Тесса. — Знаю.

Колин был единственным, к кому суровая, замкнутая Парминдер проявляла неподдельное сочувствие. В свою очередь, Колин не допускал ни слова осуждения в её адрес; в Пэгфорде он слыл её преданным заступником. «Прекрасный врач, — обрывал он любого, кто при нём осмеливался её критиковать. — Лучшего я не знаю». У Парминдер было не так уж много заступников; пэгфордские старожилы относились к ней с недоверием: она не любила назначать антибиотики и выписывать повторные рецепты.

— Если Говард Моллисон настоит на своём, то выборов и вовсе не будет, — сказала Парминдер.
— То есть как?
— Он сделал рассылку. Полчаса назад.

Повернувшись к компьютеру, Парминдер ввела пароль и открыла почтовый ящик. Монитор она повернула так, чтобы Тесса увидела послание Говарда. В первом абзаце выражались сожаления по поводу кончины Барри. Во втором говорилось, что ввиду истечения одного года его полномочий целесообразнее просто ввести в состав совета нового человека, нежели запускать обременительную процедуру выборов.

— У него определённо кто-то есть на примете, — сказала Парминдер. — Если его не остановить, он протащит какую-нибудь марионетку. Не удивлюсь, если это будет Майлз.
— Исключено, — быстро возразила Тесса. — Майлз отвозил Барри в больницу… нет, он был так подавлен…

— Не будь такой наивной, Тесса, — сказала Парминдер, и Тессу поразила резкость её тона. — Ты не понимаешь, что представляет собой Говард Моллисон. Это страшный человек, страшный. Ты не слышала, что он устроил, когда пронюхал о статье Барри по поводу Филдса. Ты не знаешь, каковы его виды на наркологическую клинику. Погоди. Он ещё себя покажет.
У неё так дрожала рука, что она не сразу сумела закрыть сообщение Моллисона.

— Он ещё себя покажет, — повторила она. — Ладно, к делу. Через минуту я должна отпустить Лору. Давай-ка для начала измерим давление.

Парминдер шла Тессе навстречу, когда принимала её без записи, после школы. Процедурная сестра, которая жила в Ярвиле, обещала по пути домой отвезти пробу крови в больничную лабораторию. Ощущая нервозность и какую-то странную беззащитность, Тесса закатала рукав старого зелёного кардигана. Доктор Джаванда затянула выше её локтя манжету тонометра. Вблизи, если пренебречь разницей в телосложении (Парминдер была сухощавой, а Сухвиндер — крепенькой), значительное сходство между Парминдер и её второй дочерью не могло остаться незамеченным: тот же слегка ястребиный нос, крупный рот с полной нижней губой, округлые чёрные глаза. Манжета больно впивалась в дряблую руку Тессы; Парминдер следила за стрелкой.

— Сто шестьдесят пять на восемьдесят восемь, — нахмурилась Парминдер. — Это много, Тесса, очень много.
Изящная и точная в каждом своём движении, она распечатала одноразовый шприц, распрямила бледную, в пигментных пятнах руку Тессы и ввела иглу в сгиб локтя.
— Завтра вечером повезу Стюарта в Ярвил, — сообщила Тесса, глядя в потолок. — Надо костюм купить, а то ему на похороны идти не в чем. Явится в джинсах, так Колин его просто убьёт.

Тесса пыталась отвлечься от мистической тёмной жидкости, набиравшейся в пластмассовый цилиндрик. Она боялась, как бы эта жидкость её не выдала, как бы не указала на что-нибудь плохое; все съеденные шоколадки и кексы могли аукнуться предательским уровнем сахара.

Она с грустью подумала, что отказаться от шоколада было бы куда проще, будь её жизнь хоть чуточку спокойнее. А притом что она, считай, всё своё время посвящала чужим бедам, не грех было заесть их кексом. Наблюдая, как Парминдер помечает этикетками пробирки с её кровью, Тесса нечаянно понадеялась, втайне от мужа и подруги, что Говард Моллисон настоит на своём и не допустит выборов.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь