Слово о святом Иоанне Богослове, как научил он человека писать иконы

Вблизи от Царьграда стоял некий небольшой городок, в котором проживал юный сирота по имени Гусарь. Он подрабатывал тем, что нанимался пасти гусей. Был же на воротах того города образ Иоанна Богослова, написанный красками. И всегда, когда гуси паслись перед городскими воротами, Гусарь писал перстом на песке, глядя на образ Иоанна Богослова. При этом он говорил:

Когда же не получалось у него изобразить руки, или главу, или очи, то заглаживал свой рисунок и писал заново.

Так делал он в течение трех лет. И однажды, когда писал он, пришел к нему Иоанн Богослов в образе седовласого старца, как и был изображен он на воротах. И спросил его:

Гусарь же ответил:

Сказал ему святой Иоанн:

Сказал Гусарь:

Тогда Иоанн взял трость и чернила и написал грамоту:

И, запечатав грамоту перстнем, дал ее Гусарю, говоря:

Сказав все это, Иоанн стал невидим.

Гусарь же скоро пошел в город и, когда было утро, увидел там сего царского иконописца, возвращающегося от церкви святой Софии, отдал ему грамоту и пошел за ним вслед. Иконописец же, прочитав грамоту, подивился тому, что в ней было написано. Гусарь рассказал ему все, что было. Тогда зависть объяла сердце иконописца, чтобы не учить Гусаря.

В то время некоторый царев муж поставил каменную церковь и заказал Хинарю написать икону святого Иоанна Богослова. Иконописец, отлучившись по некоторому делу, велел Гусарю растирать краски. По Божьему смотрению, Хинарь замедлил до обеда, тогда пришел к Гусарю Иоанн Богослов и спросил его, что он делает. Отвечал Гусарь:

Сказал ему Иоанн:

Гусарь же, испугавшись, ответил:

Иоанн сказал:

Взяв же трость и вложив ему в руку, стал писать образ на доске. И, написав, отошел от него. Тогда просветилась вся палата от иконы, как от солнца.

Гусарь же стал плакать, помышляя, что будет ему теперь от мастера. Возвратившись, мастер удивился случившемуся. И с той поры стал Гусарь искуснее мастера. Возвестили же и царю, что есть у иконописца его ученик, который третий день пришел учиться, а вчера так написал икону Иоанна Богослова, что и палата светится от нее, как от солнца, как и на ум человеку не может прийти. Взявши икону, отнесли ее к царю. Царя же объял страх от света, исходящего от иконы, и было это на зазор царскому иконописцу посреди мужей царевых. Одни говорили, что ученик искуснее мастера, другие — что мастер искуснее. Сказал же царь:

Они же, скоро пришедши, написали два орла, каждый своего, и дивились все, глядя на обоих. Смотря на писание мастера, говорили, что нет другого такого на свете. Подошедши же к писанию ученика, дивились и изумлялись на великое его искусство. Царь же, взяв ястреба, пустил его. И начал ястреб хватать птицу ученика на стене. От той поры взял царь Гусаря к себе в палаты, чтобы писать иконы, и было его писание искуснее учителя его Хинаря. Есть же те две птицы и доныне в тех царских палатах, где и были написаны. А икону святого Иоанна Богослова отнесли в церковь и освятили эту церковь во имя святого Иоанна Богослова, и праздновали с радостью о Христе Иисусе Господе нашем. Ему же слава, ныне и присно и во веки веком.

(Пролог, 26-е сентября).