Сквозные Темы В Петербургских Повестях Гоголя Сочинение
Сквозные Темы В Петербургских Повестях Гоголя Сочинение
Добавить комментарий Отменить ответ
Образцы сочинений по теме Эссе «Равнодушие – наивысшая
Человек-Царь Природы или раб Божий? –
Методическая разработка беседы на тему Беседа на тему
Сочинение на тему жизненный путь это постоянный выбор –
Проблемой веры в чудо.. По В.Кологриву. Сочинение по
Самая удобная и увлекательная подготовка к ЕГЭ Комментарий
Читать sh: 1: –format=html: not found Антон Павлович
Семейные традиции: зачем и как их создавать – Женская
ВНИМАНИЮ ПРАВООБЛАДАТЕЛЕЙ! ВСЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗМЕЩЕНЫ НА САЙТЕ СТРОГО В ИНФОРМАЦИОННЫХ И УЧЕБНЫХ ЦЕЛЯХ! ЕСЛИ ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО РАЗМЕЩЕНИЕ КАКОГО-ЛИБО МАТЕРИАЛА НАРУШАЕТ ВАШИ АВТОРСКИЕ ПРАВА – ОБЯЗАТЕЛЬНО СВЯЖИТЕСЬ С НАМИ ЧЕРЕЗ ФОРМУ КОНТАКТОВ И ВАШ МАТЕРИАЛ БУДЕТ УДАЛЁН!
/ Сочинения / Гоголь Н.В. / Петербургские повести / Тема города в «Петербургских повестях» Н. В. Гоголя
В «Петербургских повестях» Н. В. Гоголя пушкинская тема противостояния рядового горожанина и бездушного, казенного Петербурга получает дальнейшее развитие.
В отличие от Пушкина, знакомого с новой русской столицей с отроческих лет, Гоголь впервые увидел Петербург во взрослом возрасте, сменив провинциальную атмосферу родной Украины на холодный, чопорный и неприветливый столичный город. Автор делится с нами своими первыми впечатлениями от северной столицы: «…
Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…» Писатель описывает районы, где когда-то ему довелось жить. Так, например, майор Ковалев проживает неподалеку от Сенной площади (хотя имеет обыкновение «каждый день прохаживаться по Невскому проспекту»), цирюльник Иван Яковлевич – на Вознесенском проспекте («Нос»).
В этом же районе бродит Поприщин («Записки сумасшедшего»). Гоголь ведет своего героя маршрутом, хорошо известным самому писателю: «Перешли в Гороховую, поворотили в Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец к Кокушкину…
» Изумление Поприщина при виде громадного дома Зверкова носит отпечаток наивного провинциального восторга перед основательностью и масштабностью столичной архитектуры: «Этот дом я знаю… Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников – как собак, один на другом сидит».
Темой Невского, проспекта открывается первая из «Петербургских повестей»; страницы, посвященные главной улице города, играют роль пролога к циклу в целом.
Автор произносит ироничный гимн Невскому проспекту, где «пахнет одним гуляньем», где «жадность, корысть и надобность выражаются на идущих и летящих в карстах и на дрожках» и совершается быстрая «фантасмагория в течение одного только дня».
Невский проспект поражает воображение тысячами сортов «шляпок, платьев, платков», тысячей «непостижимых характеров», в многоцветье гуляющей или спешащей толпы отражается как в зеркале жизнь всего огромного города, однако красота Невского проспекта призрачна и обманна: «О, не верьте этому Невскому проспекту! Все обман, все мечта, все не то, чем кажется! Он лжет во всякое время, этот Невский проспект…» Невский проспект – лишь красивая личина странного, фантастического, полубезумного города, сущность которого раскрывается в сюжетах и характерах «Петербургских повестей». В повести «Нос» майор Ковалев однажды утром обнаруживает, что его нос исчез, а затем с изумлением узнает, что этот кусок тела обрел собственную жизнь. Гротескная история об отделившемся и возгордившемся носе не только высмеивает свойственные жителям столицы чинопочитание и карьеризм, но и обогащает образ города новыми красками. В повседневной жизни Петербурга Гоголь отмечает фантастические, абсурдные и комичные черты, а в душах горожан – соединение уродливого, трогательного и смешного. Петербург – центр русской культуры, город художников, поэтому в Петербургских повестях» закономерно появление персонажей – служителей искусства. В историях о художниках («Невский проспект», «Портрет») тема творчества соседствует с темой безумия. В «Невском проспекте» художник Пискарев, потрясенный лживостью внешней красоты, отказывается от жизни (прекрасная девушка, пленившая его сердце, принадлежала, как оказалось, к «презренному классу творений»). Он уходит в мир опиумных грез, а затем перерезает себя горло. В «Портрете», напротив, заветная мечта героя (также художника) как будто сбывается – внезапно разбогатев, он обретает возможность заняться высоким искусством, не думать больше о заработках, реализовать свой талант. Но власть золота оказалась сильнее идеи творчества. Чартков становится модным и дорогим художником, но по мере того, как возрастает его состояние, умаляется его талант. Когда герой понимает, что из-за жадности лишился главного своего сокровища, он, движимый злобой и завистью, тратит свое огромное состояние на уничтожение шедевров искусства, а затем в безумии и горячке умирает. Смешной и трогательный Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели» – тоже в каком-то смысле художник, артист в своем деле, отдающий все силы своей кроткой, детской души переписыванию служебных бумаг. Даже в несчастном, день ото дня все больше теряющем рассудок Поприщине из «Записок сумасшедшего» чувствуются задатки философа, проповедника, поэта.
В Петербурге искатели карьеры и денег, прозаические ковалевы и пироговы сосуществуют рядом с искренними и чистыми пискаревыми, кроткими и беззащитными «маленькими людьми»; горячка, сумасшествие и смерть соседствуют с высокой радостью служения искусству (этот путь избирает бывший товарищ Чарткова) – таков подлинный облик города, скрывающийся за пестрым фасадом Невского проспекта.
Источник: http://www.litra.ru/composition/get/coid/00087601184864176570
В истории русской литературы есть такие понятия, как «петербургский текст» и «московский текст». «Московский текст» открывается в комедии «Горе от ума», которой присуща традиция изображения Москвы. А есть, конечно, петербургская тема, которую открывает «Медный всадник» (рис. 1) Александра Сергеевича Пушкина.
Рис. 1. Иллюстрация к «Медному всаднику» Пушкина (Источник)
Петербургский текст – это некоторая совокупность произведений о Петербурге, в которых город предстаёт каким-то особым образом. У него есть некие общие черты, которые намечаются в первом произведении и которые развиваются, подчёркиваются, переосмысливаются дальше. Эти черты берут своё начало в литературе ещё с «Медного всадника».
Характерные черты «петербургского текста»:
Все эти темы развиваются в «петербургском тексте» дальше, и следующий образ Петербурга мы находим у Гоголя (рис. 2).
Рис. 2. Николай Васильевич Гоголь (Источник)
В русской литературной традиции есть особое представление о Петербурге, его принято ещё называть «петербургский миф». В основе его фраза, некогда произнесённая Евдокией Лопухиной (первой женой Петра I) (рис. 3).
Рис. 3. Евдокия Фёдоровна Лопухина (Источник)
Когда Лопухина была насильно пострижена в монахини, она изрекла проклятье Петербургу, с которым связывала перемену своей жизни и в котором она предчувствовала сильнейшие перемены в российской жизни. Она сказала:
И эти слова в каком-то смысле определили судьбу Петербурга – простой народ считал Петербург городом антихриста. От этого впечатления очень сложно было дистанцироваться даже светским авторам.
В поэме «Медный всадник» Пушкин соблюдает баланс между восхищением, которое объективно возникает, когда имеешь дело с красотой и величием этого города, и скрытым злом, которое всё-таки в городе присутствует. В «Медном всаднике» можно найти слова:
Но с другой стороны, этот же город ведёт своими странными маршрутами Евгения. Он снова и снова приводит его к дому,
Петербург является городом двойственным. И эту двойственность впервые удалось передать Пушкину. Об основателе города Пушкин отзывается весьма противоречиво: это человек, который совершил невероятное, но мы находим и очень тревожные нотки: «Кумир на бронзовом коне», то есть идол, истукан.
Пётр пытается поставить себя на место Бога, хочет быть земным божеством. Именно такое восприятие Петербурга в какой-то степени повлияло на Гоголя и определило его точку зрения.
Мы видим, как на наших глазах формируется определённая литературная традиция и как у города появляется уже не литературная, а вполне жизненная репутация.
В собрании произведений «Петербургские повести» особое внимание стоит обратить на повесть «Невский проспект», которая станет опорным текстом на этом уроке.
В изучении литературы есть два уровня: смысл, содержание, которое отвечает на вопрос что?, а есть вопрос как?какими средствами создаются характеры? как это сделано? какие используются приёмы? – сфера формы.
Для начала попробуем узнать, что читатель узнаёт о Петербурге от Гоголя.
Когда мы начинаем читать «Невский проспект», появляется ощущение, что перед нами художественный очерк.
Художественный очерк – особый жанр, находящийся между литературой и журналистикой. Тема очерка, как правило, общественная, а сам текст – это нечто вроде красочного репортажа, это авторская попытка всмотреться в то или иное явление, в какую-то местность, в какой-то период времени, в социальный тип и ярко, образно отразить его основные типичные черты.
В начале повести «Невский проспект» перед читателями в прямом смысле проходят все сословия тогдашнего Петербурга (рис. 4).
Рис. 4. Невский проспект (Источник)
Это люди разных возрастов и разных полов, всевозможных привычек, профессий, разного достатка, занимающие разные ступени служебной лестницы. И автор делает попытку классификации.
У него это получается очень интересно. Мы видим разные типы, но они не выстроены в линеечку, а Гоголь противопоставляет разных людей, не выделяя их из общего потока.
Тем не менее какие-то основные оппозиции (антитезы) видны и заметны.
Читателю чётко понятно, что чиновники высокого ранга противопоставлены мелким чиновникам, покупатели – продавцам, деловые мужчины – лёгким беспечным дамам.
Есть дети, которые ходят со своими воспитателями, а есть взрослые, которые от них немножко отчуждены. Есть российские граждане, которые чувствуют себя в полной мере владельцами, хозяевами жизни, а есть иностранцы – бедные торговцы.
Таким образом, в этой толпе читатель уже начинает видеть разные уровни социальной жизни.
Все эти антитезы включены, в свою очередь, в ещё более сложную систему противопоставлений. Например, есть классификация по часам дня: по каким часам люди выходят прогуляться по Невскому проспекту.
Перед глазами читателя возникает живая, пёстрая толпа. Становится интересно, и появляется желание всмотреться.
Но всмотреться не получается, потому что приходит усталость от мелькания лиц, уже хочется сосредоточиться, вглядеться, но существительные со значением лица (гувернёры, чиновники, торговцы) уступают место ещё более абстрактным словам.
Вместо существительных используются уже местоимения, которые не называют, а лишь указывают, используются причастные обороты, порой даже субстантивированные причастия, то есть вместо живых человеческих лиц читатель получает обозначение по действию, в результате чего возникают абстрактные конструкции.
Потом автор делает такие обороты, он прибегает к таким сравнениям, что человеческое начинает куда-то постепенно исчезать. Например, воздушных прекрасных дам, которые гуляют по Невскому проспекту, автор сравнивает с мотыльками, а господ, которые любуются очаровательными особами, сопоставляет с жуками.
Безличное, абстрактное, расчеловеченное постепенно нарастает. Перед читателями уже проходят не люди, а начинают мелькать и кружиться вещи:
«Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни, – предмет долгих бдений во время дня и носи, усы, на которые излились восхитительнейшие духи и ароматы и которых умастили все драгоценнейшие и редчайшие сорта помад, усы, которые заворачиваются на ночь тонкою веленевою бумагою».
Для обозначения человека Гоголь начинает использовать либо части человеческих тел, либо предметы гардероба: рукава, шляпки, платья.
Более-менее определённо изображены чиновники. Наверное, это потому, что такова была и жизненная реальность.
Дело в том, что существовал табель о рангах, в соответствии с которым была огромная служебная лестница: внизу – мелкие чиновники (бедные, униженные), наверху – весьма почтенные граждане. Эта классификация была очень суровой.
Общество было разделено таким образом, что перейти из класса в класс было жизненной задачей человека, и не представлялось другой возможности как-то изменить свою жизнь. Всё вписывалось в эти границы.
Чин определял и психологию человека, и его быт, и его устремления.
Интересно, что само появление чиновников сопровождается чем-то иллюзорным, обманным. Повествователь говорит, что «кажется, наступила весна», потому что всё кругом окрасилось в зелёные тона. А на самом деле, это облачения чиновников (их зелёной одежды). Сколько же их должно быть, чтобы весь Невский проспект так фантастически окрасился?
Тему чиновничества, тему такой жёсткой сортировки людей по разным группам мы находим во многих повестях Гоголя. Достаточно вспомнить, например, про Акакия Акакиевича Башмачкина или про чиновника Поприщина. Это люди, жизненную судьбу которых несчастным образом определил их чин.
В произведении «Шинель» у портного Петровича есть табакерка, на которой изображён генерал с заклеенным бумажкой лицом. Потом Акакий Акакиевич придёт к генералу, который называется в тексте «значительным лицом».
Этот генерал будет смотреть на героя и не видеть его. Он его назовёт «молодой человек». Генерал слеп, потому что он видит не живого человека, стоящего перед ним, а бумажку, фикцию, иллюзию. Он видит табель о рангах.
Герой «Записок сумасшедшего» Поприщин очень долгое время считает, что именно чин является показателем справедливости, залогом счастья, социальной опорой.
И когда он разочаровывается в этой иллюзии, когда он объявляет протест чиновничьему миру, он сходит с ума.
Ведь попытка Поприщина стать «значительным человеком», его больная фантазия о том, что он – правитель Испании, это ответ тому миру, в котором человек становится функцией.
В Петербурге читателя в первую очередь поражает удивительная безликость толпы. На многих страницах перед нами шествовали петербургские жители, но мы не увидели их лиц, не услышали их разговоров. Невский проспект называется всеобщей коммуникацией города, но общения как такового там не происходит, только светские беседы, пустая болтовня.
Рис. 5. Иллюстрация к повести «Невский проспект» (Источник)
И когда повествователь говорит, что там вернее всего можно узнать какие-то известия, мы воспринимаем это как противоположную по смыслу конструкцию: слухи и сплетни – это всё, что можно там узнать.
Часто в «Петербургских повестях» мы находим тему слухов и сплетен: ходят слухи о чиновнике, который похищает шинель, ходят слухи (и, кстати, никто не удивляется) о носе майора Ковалёва (рис. 6), который спокойно разгуливает по Петербургу, ходят слухи о пропавшем роковом и страшном портрете.
Рис. 6. Иллюстрация к повести «Нос» (Источник)
Но узнать что-то истинное, получить живое, человеческое общение не получится.
Общение не складывается во многом потому, что каждый человек погружён в себя, а точнее, в свои амбиции. Он не желает ничего замечать, кроме своей персоны.
Тут стоит отметить вторую важнейшую черту – тотальное тщеславие. Повествователь в какой-то момент говорит, что Невский проспект – это такая городская зона, которая свободна от меркантильного интереса. Этот проспект не утилитарен, это место для прогулок и бесед.
Но существует достаточно утилитарная цель – покрасоваться, преподнести себя, похвастаться переводом в новый чин, похвалиться обновкой. Это место, в котором доминирует человеческая гордыня.
Получается, что именно ради этих демонстраций, ради этой фальши, в общем-то, и задумывался Невский проспект.
Следующая черта города, напрямую вытекающая из предыдущей, – человеческое равнодушие. Посмотрите, как описываются те люди, которые в Петербурге оказываются никому не нужными:
«Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькою бородою».
Множество неопределённых местоимений (какой-то, какая-то) выдаёт абсолютную ненужность этих людей, их заведомую безликость. Это не люди, а вспомогательные элементы, функции, которые только в какой-то момент могут пригодиться.
Мы видим равнодушие не только к его душе, к его жизни, к его горю. Вспомните, как убит горем Акакий Акакиевич и как холодно на это реагирует генерал. Никому нет дела до того, как убит горем Акакий Акакиевич. Нет дела до живущего человека и нет дела до умершего.
Источник: https://interneturok.ru/lesson/literatura/10-klass/n-v-gogol/obraz-goroda-v-peterburgskih-povestyah-n-v-gogolya?second=0
Сохранить моё имя, email и адрес сайта в этом браузере для последующих моих комментариев.
24010 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Сквозные темы в « Петербургских повестях » Н. В. Гоголя
Образ Петербурга в цикле « Петербургские повести » Николая...
Сочинение на тему " Петербургские повести " Гоголя
Какие темы поднимаются в Петербургском сборнике Гоголя ?
Анализ произведения « Петербургские повести » Гоголь
По Математике Контрольная Работа Предварительный Просмотр
Реферат Лета
Сочинение Описание Помещения Кабинет
Сочинение Горе От Ума Фамусовское Общество
11 Класс Атанасян Геометрия Контрольная Работа Цилиндр