Скелетрон

Новая четверть встретила Пашу угрюмыми лицами одноклассников и злыми учителями. Казалось бы, весна была в самом разгаре, но учителя будто бы специально занижали оценки, цеплялись к словам и ругались по поводу торчащей из штанов рубашки.

Молоденькая практикантка по ИЗО – Паша так и не запомнил её имени – чуть ли не первая за день встретила детей с улыбкой.

– Присаживайтесь, ребята, присаживайтесь! Сегодня у нас очень интересная тема – не натюрморты, я знаю, вы их не любите, – щебетала она. – Сегодня я попрошу вас нарисовать дружбу! Как вы её себе представляете – это может быть рисунок вас и друзей, может быть один день из вашей жизни, как вы на великах катаетесь, например. В общем, что угодно – рисуйте!

Паша посмотрел на свой альбом и акварель, стоящую рядом. Внезапно осознал, что ему действительно есть, что нарисовать. Сосед по парте уже склонился над своим листом, старательно обмакивая кисточку в банку с водой. Паша представил картинку в голове и приступил к работе.

Из класса он выходил последним, держа аккуратно оторванный лист с рисунком в руках.

– Да, Паша, клади сюда, – практикантка указала взглядом на край стола, где рядом уже были намалёваны типичные детские будни. Паша мельком взглянул на другие работы – речки, жёлтые полукруги солнца, торчащие из угла бумаги, красные велосипеды.

– У меня… Немного не как у всех рисунок, – смущённо проговорил он, протягивая свою работу учительнице.

На листе красовался Паша – как в жизни, с коричневой копной волос на голове и в своей синей куртке. Он держал в руках книжку и читал вслух своему собеседнику. Напротив Паши виделся большой, минимум в два раза выше его, скелет. Тот сидел, переливаясь акварельными костями на бликах классной лампы, и внимательно слушал его, улыбаясь крошечными зубами. Маленькие детали, такие как включенный фонарик и подушки под ними, Паша тоже не забыл – все они сливались в едином полотне, написанном на тему дружбы.

– Ух ты! – улыбнулась учительница, взяв в руки его рисунок. – Это ты, да? И с тобой…

– Скелетрон. Мой друг. Настоящий, – смягчился Паша, увидев одобрение своей работы.

– Скелетрон, ага. Классно нарисовано, Паша! Молодец! – учительнице явно понравилось его творчество, и Паша воспрял духом. – Оценку скажу на следующем уроке, помнишь же?

– Да, спасибо…

– Татьяна Ивановна.

– Спасибо, Татьянванна! – крикнул Паша и выбежал за дверь кабинета.

Настроение было отличным. Надо было найти Алину.

Она обнаружилась у подоконника перед кабинетом: обсуждала что-то со своими подружками. Паша подошёл к ним и, сначала оторопев от своей же решительности, наконец произнёс:

– Алина, можно с тобой поговорить?

Та смерила его взглядом – но Паша отметил, что смотрит на него она без злобы. Под аккомпанемент хихиканья она бросила подругам: “Я сейчас”, и отошла с ним чуть подальше.

– Чего тебе?

– Я это… – Паша мялся. – Давай снова общаться? Прости, что не говорил с тобой перед каникулами.

Алина внимательно посмотрела на него – в её глазах, как показалось Паше, промелькнула какая-то искра.

– Конечно, Паш! – улыбнулась она и, неожиданно для него, обняла.

Сердце Паши застучало с немыслимой скоростью. Он боялся сделать лишнее движение – вдруг чем-то обидит её, нарушит такой момент, снова вычеркнет её из своей жизни. Было тепло и приятно.

– Ну всё, прости, мне идти надо, меня девочки ждут, – уже спустя несколько секунд Алина отпустила его и, улыбнувшись на прощание, пошла к подоконнику.

Раздался звонок. Паша вдруг почувствовал, что чей-то взгляд прожигает его затылок. Он обернулся. В конце коридора на него со злобой смотрел Антон.

Но Паша лишь хмыкнул в ответ – и пошёл на урок.

Знакомый крик за спиной разрезал надвигающиеся сумерки, но в этот раз Паша не испугался его. Он обернулся – Антон грозно двигался в его сторону, сжимая кулаки и расплываясь в злобной ухмылке.

– Слышь, чепушила! Сюда подошёл! – ещё раз крикнул он Паше.

Тот в ответ развернулся и побежал – и услышал сзади ещё более непристойные ругательства.

Гаражи уже были не такими угрожающими, как в прошлый раз – Паша чётко помнил каждый поворот короткой дороги до дома. Роковой угол в этот раз был чист от снега – и Паша, не теряя скорости, завернул за него, побежав дальше.

Сердце колотилось с сумасшедшей скоростью. Страшнее всего было не добежать, споткнуться по пути, распластаться на земле, снова оказаться избитым. Но в этот раз всё получалось – Антон хоть и настигал, но всё же оставался на расстоянии. Вот уже показался родной двор – и в Паше словно открылось второе дыхание. Он ускорился под аккомпанемент из хриплых криков позади себя, и помчал к своему подъезду.

Быстро подбежал к лестничному спуску, мельком взглянул вбок – Антон был уже на середине двора и, хоть и запыхался, не собирался останавливаться. Паша чуть ли не кубарем, перепрыгивая через несколько ступенек, добрался до двери – и резко дёрнул на себя. Та с уже привычным ей противным скрипом открылась на достаточную ширину, чтобы пролезть внутрь. Наверху уже были слышны приближающиеся шаги – поэтому Паша быстро юркнул в темноту.

Антон был вымотан и зол – этот говнюк Паша посмел его не послушать и вновь заобщаться с Алиной! От сцены с объятием, которую он застал во время перемены, скрипели зубы и белели костяшки рук. Руки чесались набить Паше морду – и в этот раз он не собирался сдерживаться.

Тяжело вздыхая, он подбежал к лестнице, ведущей вниз, к подвалу. На улице уже было ощутимо темно – но он разглядел, что железная дверь была приоткрыта, и значит, Паша был внутри.

– Спрятался, сучёныш. Ну ниче, ща огребёшь у меня, – со злобой произнёс Антон и начал спускаться вниз.

Внутри не было видно практически ничего – Антон подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и только после этого вошёл внутрь. Пытаясь заметить Пашу в тёмном помещении, полностью забитым хламом, он медленно двигался вперёд. Страшно не было – в голове было только желание избить этого ссыкуна, который и здесь решил спрятаться вместо того, чтобы вступить в честную драку.

– Эй, дебил, выходи! – громко произнёс Антон. Слова глухо отразились от стен, и ему вдруг стало неуютно.

Внезапно Антон вспомнил, что можно включить фонарик на телефоне – и потянулся к карману куртки. Вдруг чьи-то руки толкнули его сзади, и он упал на бетонный пол, больно ударившись коленями.

– С-сука! – зашипел он, и тут же услышал отдаляющийся звук шагов, а сразу после него – скрип двери.

Комната полностью погрузилась во тьму.

– Ну щас ты у меня получишь, мразь, – Антон было поднялся на ноги и побежал по направлению к двери, как вдруг чья-то рука резко схватила его за лицо.

Он снова упал, на этот раз навзничь – и захотел закричать от того, что успел разглядеть в темноте. Огромные, белые, худые руки зажали ему рот, и он лишь беспомощно мычал, силясь рассмотреть их обладателя. Антон брыкался изо всех сил, пытаясь высвободиться из крепкой хватки – но внезапно его голова резко соприкоснулась с полом.

В ушах зашумело. Антон не понимал, что происходит, и только выл от беспомощности. Вспомнился нож, который лежал в кармане куртки – но кто-то поднял его голову и ударил ею об бетонный пол ещё раз. В глазах было мутно. Антона затошнило, кричать он уже не мог. Он с трудом поднял взгляд и успел рассмотреть лишь чей-то белый силуэт, который тянул свои тощие пальцы к его глазам.

Раздался мерзкий “флюрп” – и Антон захрипел от внезапно пронзившей его глаза боли. В голову пришла глупая мысль, что с таким звуком сжимается в руке помидор. Теперь глаза не видели совсем. Он, хрипя, попытался отмахнуться от рук и начать ползти в сторону двери, но кто-то снова потянул его за волосы, подняв голову – а потом так же резко опустил её обратно.

И наступило ничего.

– Мелкий, ты? – Паша ещё не успел разуться, как с кухни раздался злой голос. Быстро оглядел свою куртку – с досадой вспомнил, что так и не зашил прорезь. Видимо, отец хотел проверить, выполнен ли его указ.

Отец тем временем, не дожидаясь пока Паша подойдёт, вышел к нему в коридор сам.

– Мне из школы звонили. Училка ваша по художествам, – отец насупился. – Че за хрень ты там накалякал в своём рисунке, а?

Паша ошарашенно стоял у порога, на секунду позабыв, как дышать. Учительнице же понравился его рисунок! Она не могла позвонить папе, это ошибка! Но рассерженный вид отца говорил об обратном.

– Слышь, сучёныш, решил папку подставить, да? Хочешь один жить? – отец подошёл к Паше вплотную и, нагнувшись, больно взял его за шею. – Ну ты скажи, скажи! Скажи: так и так, папка, ты мне надоел! Ну чё молчишь, а? Всем пожаловаться хочешь?

От папы несло перегаром, и Паша поморщился. Отец же расценил такое выражение лица по-своему.

– Чё куксишься, дрянь? Совсем папку не уважаешь, да? – звонкая пощёчина прилетела Паше по щеке. – Да, спрашиваю? Сразу замолчал, смотрите на него? Иди давай, жалуйся всем, какой папка плохой, ну?

Отец вновь ударил Пашу по щеке. Тот боялся зарыдать в голос и молча терпел, хотя по красному лицу уже стекали слёзы.

– Воспитала мамка нюню, тьфу, – наконец отпустил отец Пашу и отойдя от него, добавил: – Чтоб такой херни больше не было, ты меня услышал?

Паша лишь затравленно кивнул головой.

– Фантазёр, мля… – кинул вслед отец, скрывшись на кухне.

Глаза щипало от обиды и боли. Паша дрожащими руками снял ботинки, повесил на крючок куртку и побежал в свою комнату.

Ворвавшись к себе, Паша прикрыл дверь. Сполз по ней вниз спиной – и только тогда дал волю слезам. Очень хотелось в подвал к Скелетрону – тот всегда знал, как поддержать его, но Паша чтил уговор. В подвале нельзя было появляться ещё три дня.

Уснул он раньше обычного – насыщенный день вымотал донельзя, и Паша провалился в глубокий сон почти сразу, как закрыл глаза.

На уроках о пропаже Антона гудели все. Паша чувствовал себя просто прекрасно – ведь теперь никто не будет отравлять его учебную жизнь, и он сможет спокойно общаться с Алиной! Едва сдерживая улыбку, он отсидел первый урок, и уже было собирался пойти на перемену, как вдруг после звонка в кабинет вошла классная руководительница.

– Сидите, дети, – обратилась она к тем, кто попытался встать. – Как вы уже могли узнать, вчера пропал ваш одноклассник, Антон Артемьев. Кто-нибудь с ним общался после занятий? Может, он кому-то говорил, куда пойдёт?

Все присутствующие молчали. Немудрено – Антон хоть и был авторитетом, но мало кому удавалось завести с ним дружбу.

Классная руководительница вздохнула.

– Так. Сейчас его ищут полицейские, его мама написала заявление. Если вам что-то станет известно, обращайтесь сразу ко мне. И попросите родителей забрать вас из школы, – на этих словах некоторые из детей закатили глаза. – Нечего мне тут! Это очень страшный случай, и очень опасно гулять одному в тёмное время суток! Так что отнеситесь к этому серьёзно, я вас прошу.

Последние слова были сказаны на пониженных тонах.

– Идите, а то скоро перемена кончится.

Школьники с гвалтом побежали вон из кабинета. Паша тихо собрался и вышел за всеми.

Паша не понимал, что происходит. Вот уже два дня Алина старательно избегала контактов с ним, предпочитая негромко общаться с подругами на перемене. От бойкой и весёлой девочки словно не осталось ни следа – в последнее время она всё чаще казалась Паше понурой и грустной.

Все попытки поговорить обрывались на её печальном взгляде и слове “некогда” – чаще всего она просто шла в кабинет задолго до звонка и там раскладывала принадлежности, всем своим видом показывая, что не хочет разговаривать.

Под конец второго дня Паша решился и все-таки подошёл к ней, застав момент, когда они были одни в классе.

– Алина, что случилось? Ты со мной не дружишь?

Она в ответ многозначительно посмотрела на него, но вдруг наклонилась поближе.

– Секреты умеешь хранить?

Сердце Паши застучало. Стараясь не показать свои переживания, он кивнул.

– К-конечно. Можешь мне верить! Я – могила!

Алина в ответ лишь слабо улыбнулась.

– Я переживаю за Антона. Его уже несколько дней ищут, а всё найти не могут. И… Точно никому не скажешь? – уже шёпотом сказала она. – Я думаю, я люблю его.

Паша чувствовал себя так, словно его снова бьют – но на этот раз изнутри. Кто-то словно залез пальцами под рёбра, надеясь протиснуться до сердца и, обхватив, сдавить его в огромном кулаке. На секунду он даже позабыл, как дышать.

– Всё нормально? – Алина посмотрела на него с осуждением. – Никто не должен знать, Паша. Я тебе верю.

Он лишь ответил многозначительным “угу” и пошёл за свою парту. Алина проводила его взглядом, но довольно быстро отвернулась. Прозвенел звонок.

Весь урок Паша прослушал вскользь – благо, учительница решила не спрашивать его. В голове шумело от роящихся мыслей.

Алина любит Антона.

Алина. Любит. Антона.

Его Алина. Полюбила этого мерзкого, противного дебила, который не давал Паше жизни. И продолжает любить.

Хотелось выплюнуть из себя весь этот комок горечи, что сейчас плотно засел в груди. Только бы не думать об этом.

Подвал изменился с момента последнего посещения. Уже ставший привычным раскиданный по главной комнате хлам теперь лежал в новых местах – больше всего его было на пути в коридор.

Сидушка от старого кресла, правда, осталась на месте – и Паша сел на неё прямо в школьных штанах, положив рюкзак на пыльный пол рядом с собой. По привычке включил фонарик, положил на пол и закрыл лицо руками. Не хотелось ничего.

Скелетрон пришёл из коридора спустя полчаса. А может, и больше – Паша не следил за временем, погрузившись в себя. Дома всё равно никто не спросит, где он был – отец, как обычно, скорее всего напился.

Осунувшаяся, бледная фигура выплыла из темноты настолько внезапно, что Паша передёрнулся. Скелетрон словно выглядел живее – как будто добавилась какая-то массивность его движениям, словно засохшее дерево стало набухать весенними почками.

– Теперь он с нами. Он воин, – вместо приветствия произнёс Скелетрон, усаживаясь напротив Паши.

– Кто?

– Антон. Уже забыл? – сверкнул желтоватыми зубами.

– А, Антон. Да, точно, – в никуда ответил Паша.

– Что с тобой?

– Помнишь, я говорил тебе про Алину? – Паша поднял красные глаза на Скелетрона. – Она… Она любит его!

Паша всхлипнул. Так глупо плакать – из-за какой-то девчонки! Но комок в горле застрял намертво, а слёзы сами катились по щекам.

– Хочешь, я тоже сделаю из неё одну из нас? – вопрос Скелетрона прозвучал хрустом переломанной кости посреди пашиных всхлипов.

– Они… Они будут вместе? – Паша замер.

– Нет. В моих подземельях нет чувств, любви, и прочих человеческих эмоций. Там есть только война. Борьба за жизнь. Лязг мечей, свист стрел, глухие удары и разбитые черепа. Это славная судьба, – заскрежетал Скелетрон.

Паша слабо улыбнулся. Ему нравилось, когда Скелетрон рассказывал про подземелья. Ему нравился его план.

– А почему здесь всё поменялось? – показал он головой на окружавший их строительный мусор и обломки мебели.

– Времена. Наступают новые времена, и меняется мир, – тихо произнёс Скелетрон в ответ.

Алина уже несколько дней была сама не своя – сначала пропал Антон. Пусть и грубоватый со всеми, он заставлял её ощущать какую-то теплоту в груди, и она часто наблюдала за его партой на уроках, пропуская мимо ушей математику или русский. Теперь же за партой был только его сосед, а сам Антон, по словам взрослых, не вернулся домой со школы – и найти его не могут до сих пор.

Ещё и Паша – её хороший друг – так странно отреагировал на её тайну. Она правда считала его не таким, как все вокруг – тихий и спокойный, он часто помогал ей разобраться в непонятной теме и словно дарил ей ощущение безопасности. Но когда Алина поделилась с ним самым сокровенным, он даже ничего не спросил – просто ушёл к своей парте, а до конца уроков старался не смотреть на неё. Странный какой-то.

Близился к концу очередной учебный день. Алина взяла из гардероба свою розовую куртку, и, засунув руки в карманы, нащупала там что-то чужое. Какая-то смятая бумажка. Вытащила – это действительно была она. Кто-то подкинул ей записку.

“Сегодня в восемь. Ленинская д.2 п.4. Кажется, нашёл Антона. Никому не говори. Паша” Алина прочитала и, оторвав взгляд от листка бумаги, начала вертеть головой в поисках одноклассника. Но все уже ушли на выход – видимо, Пашу найти не удастся. Всё это напоминало странную детективную игру – как в детских детективах с чёрным котёнком, которые она читала летом.

Подумала, мотнула головой, улыбнулась сама себе. Очень хотелось увидеть Антона. Паше можно было доверять.

Паша ждал её уже пятнадцать минут. Подумал, что не придёт. В голову закрадывался страх – а вдруг кому-то расскажет? Взрослые начнут задавать вопросы, допытывать его, а никто ему не поверит. Лёгкая дрожь била тело, но вот наконец в конце двора показалась знакомая розовая куртка. Минуя лужи, Алина подошла к Паше.

– Привет. Ты не шутишь?

Антон заметил, что у той в руках был портфель – видимо, не заходила домой. Тем лучше.

– Иди за мной. Я… Я не могу сказать на все сто, но, кажется, это был он, – Паша двинулся в сторону лестницы справа от подъезда.

Алина взглянула на спуск и поёжилась – судя по всему, Паша вёл её в подвал.

– Ты уверен? – спросила она его, не решаясь начать идти вниз. Паша обернулся и взглянул ей в глаза.

– Да. Верь мне.

Алина вздохнула и начала спускаться за ним.

Внутри оказалось ни черта не видно. Паша включил фонарик, и Алина разглядела захламленную комнату, уходящую вглубь. Свет фонарика выхватывал вдали пустой дверной проём – кажется, им нужно туда.

– Пошли, – тихо сказал Паша, и двинулся вперёд. Алина раздумывала над тем, чтобы взять его за руку, но, не захотев показаться трусихой, просто пошла рядом.

Шли пару минут. Наконец, Паша встал перед прямоугольником без двери, уходящим в глубокий коридор, и указал рукой внутрь.

– Там.

Паша стоял, видимо ожидая, пока она пойдёт вперёд.

– Т-ты не пойдёшь? – Алина чувствовала себя напряжённо.

– Я с ним не в ладах, ты же знаешь. Он меня ударить может, – безэмоционально ответил он. – Я тебя здесь подожду.

“Ну и фиг с ним!” – подумалось Алине. Перебарывая себя, она вошла в длинный коридор и пошла вперёд. Света от пашиного фонарика постепенно начало не хватать, и она достала свой телефон. Внезапно стало темно.

– Паша! – Алина резко обернулась и крикнула. Ей никто не ответил.

Дрожащими руками она включила фонарик на своём мобильнике и посветила в сторону, откуда пришла – там никого не было.

– Дебил! – выругалась она.

И только после этого услышала позади приближающиеся шаги.

Свет выхватил во тьме бегущую на неё бледную фигуру. Высокое существо нелепо перебирало конечностями, быстро сокращая с ней расстояние. Самое жуткое в этой картине было то, что оно не издавало ни единого звука. Алина не успела разглядеть лица – закричав, она побежала к выходу.

До конца коридора было совсем близко, как вдруг за спину кто-то схватил и потянул за себя. Алина, рыдая, отбивалась в темноте от существа, мельтеша руками и ногами, телефон упал на пол и светил вбок. Но, тот, кто схватил её, явно был сильнее.

Острая боль пронзила щёку, и Алина завизжала вперемешку с рыданиями. Что-то потекло по лицу, а кусок кожи справа, по ощущениям, теперь свободно болтался в воздухе. Шею сдавила чужая костлявая рука. Перестало хватать воздуха – и попытки ударить в ответ становились всё слабее и слабее. Перед глазами появились тёмные круги, и Алина, уже только хрипя, смотрела на расплывающийся дверной проём и слабо отбрыкивалась.

Наконец, раздался “Хрумк” где-то в районе затылка – и стало совсем темно.

Если во время пропажи Антона гудела вся школа, то после того, как домой не вернулась Алина, на ушах стоял весь Новомысск. В школе Паша увидел милиционеров – те о чём-то общались с завучем, стоя у его кабинета, а один из них даже зашёл в класс во время урока и предупредил детей о вводе комендантского часа.

Классная руководительница не раз спрашивала детей, слышали ли они что-то про Алину. Особенно пристально расспрашивали её подруг – но те, чуть ли не плача, говорили, что ничего не знают, и в тот день она ушла из школы без них.

Пашу тоже спросили – некоторые одноклассники видели, что они общались. Но он лишь отвечал, что в последнее время они почти не разговаривали, и от него быстро отстали.

К Скелетрону он сумел зайти только на следующий вечер – тот уже ждал его, сидя у одной из стен.

– Я ненадолго, – поприветствовал его Паша. – У нас везде милицейские ходят, в школу к нам приходили, ищут их. Я не знаю, смогу ли я пока к тебе ходить.

– Вот как, – обычно радостный Скелетрон сегодня был как никогда серьёзен. – Как я и говорил, времена меняются. Приходи завтра, как можно позднее, я скажу, что делать.

– Она… Она в порядке? – смущаясь, задал вопрос Паша, уже когда Скелетрон встал с места и надумал идти обратно в подземелья.

– Да, – сухо, но с теплотой ответил он. – Теперь она живёт новой жизнью. Жизнью сражений и сокровищ.

– Товарищ капитан, можно? – дубовая дверь приоткрылась, и из неё выглянуло юное лицо младшего лейтенанта. – Это по детям.

– Входи, лейтенант, – капитан милиции Андрей Кудрявцев нервно стучал по столу. Всё в последнюю неделю валилось из рук – в городе пропало уже два ребёнка, а поиск по горячим следам не дал абсолютно ничего.

– Я запрос делал в соседнюю область. Ну, на случай…

– Не тяни кота за яйца, говори уже.

– На случай, если у них были похожие инциденты. Выяснил – у них несколько недель назад конвоировали психбольных из одной больницы в другую, там реставрация была. И машина в ДТП попала.

– И?

– Некоторые из них сбежали. Конечно, они сразу почти поймали всех – в рубашках смирительных далеко не убежишь. Но одного так и не нашли – как сквозь землю!

– Твою же мать… Думаешь, наш?

– Никакого характера преступлений нет, но…

– У них там вообще все с дуба рухнули? Где сопровождающие были?

– Согласно протоколу, только в кабине. Черепно-мозговые получили при аварии. Да и перевозили уже “старичков”, они по двадцать лет лежали и не буянили совсем. Кто ж знал…

– И кто сбежал?

– Я вот досье его запросил. И там… – лейтенант замялся.

– Ну?

– Каннибал он.

– Твою ж мать…

– Упекли на пожизненное, диагностировали какое-то расстройство. Убил и расчленил свою мать, после поедал по-тихому. При обыске вся морозилка была того… Забита.

– А вышли на него как?

– Она у него была директором в ихнем дворце культуры. Когда на работу перестала приходить, забеспокоились. А дома потом нашли его. И её – уже по частям.

– А он сам кто был?

– Сначала безработный был, под начало девяностых охранником в школу устроился.

– Гадство, – громко произнёс капитан. – Фото есть?

– Только с дурки. Держите, – лейтенант протянул пожелтевшую от времени папку.

С фотокарточки на обложке в лицо капитану смотрел невероятно тощий лысый мужчина. Впалые щёки, низко посаженные глаза чёрного цвета, и худые ключицы. Андрея передёрнуло.

– Че он худющий такой? Жуть. Как скелет прям. И ни волосинки.

– Чёрт его знает, товарищ капитан. Они там на капельницах все такие. А с волосами – у него там в диагнозах помимо расстройств эта, как её… Алопеция.

– Ты ведь понимаешь, что если это его рук дело, то у нас головы полетят? Молись, чтоб это не этот хрен оказался. Улики есть какие-нибудь?

– Никак нет, товарищ капитан. Всех причастных допросили, но никто толком не знает ничего. Мать думала, что она на секцию пошла, потому и не звонила.

– Гадство, – повторил капитан. – Ищите везде! Каждый, сука, миллиметр обследуйте! Не могут дети просто так исчезать!

– Так точно, товарищ капитан!

– Свободен.

Когда лейтенант вышел из кабинета, Андрей достал из пачки сигарету и, заранее приоткрыв форточку, закурил. С фотографии на него продолжал смотреть жуткий мужчина.

– Скелет, мля, – изрёк капитан и перевернул досье фотографией вниз.

– Ты пришёл, – Паша вздрогнул от сухого голоса посреди полутьмы. В этот раз Скелетрон стоял около входа в коридор, и явно не собирался занимать привычное место.

– Да. Папа напился и уснул, и я проскочил. Но там на улице дяди с фонариками рыщут повсюду, чуть не заметили, – ответил он с опаской.

– Подойди ко мне, – Скелетрон поманил его своей костлявой рукой. Паша послушно подошёл и теперь они оба стояли около тёмного проёма в длинную, пугающую неизвестность.

Паша понимал, что Скелетрон должен сказать ему что-то важное – почти под ночь они не встречались ещё никогда.

– Я больше не могу приходить сюда. Враги уже здесь, – спокойно сказал Скелетрон. – Мне пора идти.

В глазах у Паши защипало, к горлу подступил противный комок. Его единственный, настоящий друг тоже собирается покинуть его, снова оставив его одного.

– Но… Ты можешь пойти со мной, – внезапно произнёс Скелетрон. – Ты настоящий друг, Паша. И ты вполне можешь стать королём подземелий.

Паша стоял, не в силах пошевелиться. Он? Королём самих подземелий?

– Но если ты не хочешь – ты можешь пойти домой, в свой мир. Так что решай, Паша.

Он вдруг подумал об отце – скорее всего, тот скоро снова напьётся и даст ему затрещину за не пойми что. О бабушке – она будет навещать их раз в неделю, не задаваясь вопросами, откуда у Паши синяки. Об одноклассниках – что никто и не заметит, если он исчезнет из их жизни, такой тихий и неприметный. Об учительнице по ИЗО – как она предала его, рассказав папе про рисунок.

– А там… Там будет мама? – запнулся Паша во время вопроса. Сердце стучало изо всех сил, и секунды в ожидании ответа казались вечностью.

– Конечно, – Скелетрон улыбнулся. – Тебя уже все ждут. Все ждут нового короля.

Паша медленно протянул ладонь – и крепко схватил Скелетрона за протянутую руку. Та была шершавой и холодной на ощупь, но Паша чувствовал себя в безопасности.

– Я согласен, – прошептал он, глядя на коридор в подземелья. Скелетрон лишь удовлетворённо кивнул, хрустнув шеей.

И они пошли.