Скандалы в соцсетях или защита коренных народов? Социолог, политолог и деколониальные активистки отвечают на три вопроса о деколонизации
«7х7 — Горизонтальная Россия»К четвертой годовщине победы на шихане Куштау «7х7» выпустил обзор о деколониальных протестах в России. Материал вызвал споры: некоторые деколониальные активистки посчитали, что в тексте неправильно определены понятия деколонизации и деколониального протеста. Поэтому «7х7» решил спросить экспертов и эксперток из разных сфер, как они понимают эти термины. Их ответы читайте ниже.
Деколонизация — это…
— Термин, характеризующий процесс обретения угнетенными народами самостоятельности в вопросах определения собственной внутренней и внешней политики. Деколонизация — это во многом политический процесс, потому что в ходе нее угнетенные ранее народы возвращают себе право самостоятельно принимать решения, касающиеся их жизни, на всех уровнях. Но, помимо этого, это и про право на свою землю (ее защиту от экстрактивной политики метрополии, корпораций и других разрушающих ее институций), культуру, язык и память. Это право на свою агентность и ее выражение во всем, что касается непосредственно этих народов, — говорит деколониальная активистка, журналистка и авторка подкаста «говорит республика_» Данхаяа Ховалыг.
— Это процесс разрушения колониальных иерархий и построение более справедливого общества для всех. Это борьба коренных народов за равные права, за физическое выживание коренных малочисленных народов. Деколонизация начинается с головы. С осознания колониального прошлого и настоящего Российской Федерации. Это солидарность и процесс возвращения достоинства на национальном уровне, — считает деколониальная активистка Виктория Маладаева, основательница Indigenous of Russia.
— [Чтобы дать определение деколонизации, ] нужно исходить из понятия колониализма. Это захват земель, когда один народ порабощает коренное население данной территории, замещая местную культуру своей, сначала насильственным путем, а потом системами подавления в постколониальный период. Таким образом, колониализм — это не только физическое уничтожение, но и культурное, и психологическое, через определение того, чье знание находится в привилегированном положении. В этой связи колонизация носит долгосрочные негативные последствия через поколенческую травму. Задача деколонизации- запустить обратный процесс и восстановить историческую справедливость, — рассуждают активисты фонда «Свободная Якутия».
— Деколонизация — термин скорее политический, в то время как деколониальность чаще ассоциируется в литературе со школой мысли, которая критикует иерархические европоцентристские модели в производстве знания и способах бытования, пытаясь «отстегнуть» их от западной модерности/колониальности, — утверждает социолог Иван Кисленко.
— Деколонизация — это очень многоуровневое слово. В западной традиции это академическая дисциплина — по этому поводу пишутся книги, статьи, курсы. К сожалению, в нашей ситуации это не научная дисциплина, это лозунг. Мне не попадалось никаких фундаментальных трудов на эту тему, написанных в последние годы. Это слово, которое очень активно используется в сетевых дискуссиях. Причем каждый в него вкладывает все, что угодно. А этим должны заниматься не дискуссии в Twitter или в соцсетях, должна быть какая-то фундаментальная дискуссия, — высказывается политолог Федор Крашенинников.
Как должна проходить деколонизация?
Активисты фонда «Свободная Якутия» считают, что деколонизация в разных регионах может выглядеть по-разному. Единственное условие — ее должны начинать низовые инициативы.
— Как правило, люди объединяются в борьбе с колониальными системами подавления и, благодаря их активизму, к движению подключается все больше граждан, возникают движения поддержки коренных инициатив союзниками — представителями других народов, политиками, известными фигурами, — говорят активисты.
По мнению Данхаяа Ховалыг, в процессе деколонизации люди должны вернуть себе право на самостоятельное распоряжение своими жизнями и землей. Это не ограничивается только реальной автономностью во внешней и внутренней политике региона. Право на самостоятельность включает в себя и возможность (т.е. естественное право) быть собой (в широком смысле) и не подвергаться за это дискриминации. Данхаяа считает, что право на самостоятельность также проявляется в свободном выражении себя и своей воли в демократическом правовом поле во всех сферах: культуре, памяти, активизме, политике.
Виктория Маладаева сказала о том, что у деколонизированных регионов должно быть равное партнерство с федеральным центром. По ее словам, при деколонизации условная Москва не сможет указывать коренным народам, как нужно жить.
— Должно быть равное партнерство. Что называется, свободное, предварительное и осознанное согласие коренных людей определять политическую, социальную, экономическую и культурную жизнь без запугивания, манипуляций и пропаганды. Это должно быть закреплено в Конституции и придерживаться универсального «ничего о нас — без нас» [имеется в виду принцип, по которому политика в отношении определенной группы людей невозможна без участия в ней представителей этой группы], — пояснила Виктория.
По словам социолога Ивана Кисленко, в российских реалиях в дискуссии о деколонизации есть неточности. Например, поясняет он, деколонизацию воспринимают исключительно как политический акт и ее либо поддерживают, либо отрицают. Кисленко считает, что деколониальная дискуссия должна восприниматься как многогранный процесс. Второй момент, по словам социолога, — к дискуссии нужно привлекать деколониальных активистов, предоставить им право голоса. По мнению эксперта, дискуссия о деколонизации должна начинаться с обсуждения колонизации, в которую была вовлечена Россия в прошлом. Например, с обсуждения депортации коренных народов, геноцидов, репрессий, и о том, как эти практики закреплялись в документах и к чему привели.
— В идеальном мире эти идеи [деколонизации] нормализуются через экспертное государственное признание и осуждение упомянутых преступлений, через внедрение соответствующих тем в образовательную политику, через принятие политики разнообразия, равноправия и инклюзивности, через институционализацию различных практик противодействия расизму и шовинизму, через образовательные практики, направленные на обогащение знания о фигуре «другого» в целом, через практики солидарности с угнетенными, через систематическое финансирование исследований, которые затрагивают такие вопросы академически, — сказал Кисленко.
Политолог Федор Крашенинников думает, что деколонизация в России должна начинаться с определения терминов. Например, слова «деколонизация», которое все понимают по-разному. По его мнению, из-за отсутствия принятых всеми формулировок деколониальная дискуссия не может перейти в формат академической, а становится выяснением отношений.
— В соцсетях пишут, например, что в войне [в Украине] виноваты проклятые русские, а условно прекрасные нерусские не виноваты. Они [деколониальные активисты] имеют право это писать и называть это деколонизацией, но к какой-то научной теории деколонизации это не имеет никакого отношения. «Деколонизаторы» в России сейчас — это вульгарные активисты, вульгарные агитаторы, которые прикрываются вовремя деколонизацией. А во многих случаях занимаются откровенным национализмом, шовинизмом, сепаратизмом, — считает Крашенинников.
По мнению политолога, деколонизация России должна проходить в России, а не в эмиграции. С его точки зрения, пока в стране нет условий, которые позволили бы предлагать альтернативную политику без риска для жизни. За время эмиграции, по словам Федора, нужно сформулировать тезисы и программу, с которой деколониалисты вернутся в Россию, когда в стране будет гарантирована свобода слова. Иначе деколонизация не будет успешной — общество не поймет, что это такое и зачем нужно.
— Если удастся вернуться в Россию, было бы хорошо вернуться туда с академическими трудами, с какой-то теорией. Не с социальными сетями, со скандалом в твиттерах и с выяснением, кто правильный татарин, кто неправильный татарин, кто хороший бурят, кто нехороший бурят, — сказал политолог.
Деколониальный протест — это …
На вопрос, что такое деколониальный протест, социолог и политолог отказались отвечать.
Социолог Иван Кисленко посчитал, что он не вправе комментировать то, в чем не участвовал. А в русскоязычной научной среде еще нет общепринятого определения такого протеста.
Политолог Федор Крашенинников предпочел не комментировать протест, которого якобы «еще нет» в России. По его словам, чтобы он был и ему смогли дать определение с точки зрения политологии, в России нужно добиться соблюдения права на свободу собрания.
Деколониальная активистка Данхаяа Ховалыг тоже не стала выделять деколониальный протест среди остальных протестов в России. По ее мнению, нельзя «деколонизировать» все подряд. Она видит деятельность национальных и деколониальных активистов в России как способ свободного волеизъявления. Ховалыг считает, что деколониальный протест характеризуется тем же, чем и любой другой протест в России.
По мнению представителей фонда «Свободная Якутия», с помощью деколониального протеста деколониалисты требуют восстановления справедливости.
Основательница Indigenous of Russia Виктория Маладаева сказала, что деколониальные протесты — это выступления и демонстрации в защиту прав коренных народов, их земель, языка и культуры.
— Это форма адвокации коренных народов на самоопределение, направленная на разрушение существующих иерархий и продолжающихся форм угнетения и репрессий коренных народов и этнических меньшинств в контексте колониальной войны, развязанной россией в Украине, — считает Маладаева.
Оригинал на зеркале (откроется без VPN)